Жена Аида (СИ) - Ланская Алина

— Ого! — Я нетерпеливо смотрела, как Герман быстро пишет ответ. — Неужели удалось восстановить?

— Скоро узнаем, — коротко ответил он и безмятежно улыбнулся. В его глазах снова мерцали звезды.

— Ты совсем не волнуешься? Эти же люди хотят тебя убить!

Я не понимала, а он лишь ласково водил ладонью мне по спине. И снова улыбался.

— Меня хотели убить еще в утробе матери: отец требовал аборт. Не волнуйся за меня — люди, которые мечтают от меня избавиться, были, есть и будут. И это одна из главных причин, по которым я тебе не подхожу, Кора.

Я внутренне сжалась — эти его мысли я ненавидела и боялась. А он продолжал:

— Моя жизнь ничего не стоит, а вот твоя очень ценная, малышка. Для меня. И если об этом узнают, я могу принести тебе много неприятностей. Тебе не нужно всего этого.

— Это тебе не нужно. — Я заерзала на его коленях. — Не думай, что ты лучше меня все знаешь.

— Но я знаю, — возразил он. Я молча уткнулась лбом в его плечо. Поспорить с ним я еще успею, когда выздоровею и наберусь сил. Хотя я прекрасно понимала, что приму любое его решение. — Тебе очень идет синий цвет.

— Что? — Я приподняла голову и увидела, как Герман внимательно рассматривал мою фотку с Деметрой и бабушкой в Микенах. — Да, это мы в апреле ездили.

Фотографии Герман листал медленно, у меня сердце сладко замирало от его взгляда на них.

— Я пропустил больше, чем я думал, — наконец произнес он. — Это все фото, остальные вытащить не удалось.

Я со стоном закрыла лицо руками. Ну как же так!

— Не переживай. — Герман обнял меня и зарылся лицом в мои волосы. Шумно втянул в себя воздух и еще сильнее сжал меня в своих руках. — Я обещал тебе, что со всем разберусь. Просто верь мне, ладно?

Только я и он. Мы оба одиночки, но сейчас стали одним целым. Я тихонько погладила его по волосам. Жесткие и непослушные. Как и их хозяин. Мне нравится.

— Я всегда на твоей стороне. Что бы ни случилось. И твоя жизнь бесценна. Береги ее, пожалуйста.

* * *

Герман уехал глубоко за полночь, я уже спала. Мне так хотелось, чтобы он остался, но я не смела его просить. Только и смогла, засыпая, выпросить у него обещание написать, когда окажется дома. Пусть я проснусь утром, но я хочу знать, что с ним все в порядке. И это стало нашей маленькой традицией. Три дня подряд он приезжал ко мне каждый вечер. Я ждала его как маленькие дети ждут чуда. И он всегда появлялся, приносил чужой запах агрессии и власти, а я молча протягивала к нему свои руки. Потому что самое главное было то, что он пришел. И что он жив.

— Не устала тут сидеть взаперти? — спросил вчера вечером Герман, когда я уже дремала в его руках. — Завтра съездим в клинику.

— Хорошо, — легко согласилась я. — Из окна вид на внутренний дворик. Там уже на клумбах распустились тюльпаны.

— Скучаешь по своей оранжерее?

— Немного, но сейчас я все равно не смогла бы ничего там делать: устаю пока слишком быстро, и постоянно хочется спать. — И в подтверждение своих слов я сладко зевнула. Как же приятно засыпать в его руках!

— Завтра утром у тебя будут тюльпаны, — прошептал Герман. Я его не узнавала эти дни. Он словно копил, копил в себе нежность, а теперь решил всю ее отдать мне.

— Не надо, — попросила я. — Не стоит, правда. Я не хочу, чтобы кто-то видел тебя с цветами. Может, это паранойя, но я очень боюсь, что из-за меня ты пострадаешь.

— У меня двойная охрана, но если захотят убить, все равно убьют. Не думай об этом. Тебе удобно? Как ребра?

— Почти не болят. Может… может, ты останешься? — прошептала я едва слышно, но по тому, как тут же напряглись его руки, поняла: все он прекрасно слышал.

— Очень хочу. — Он приподнял пальцами мой подбородок и сначала поцеловал осторожно, а потом по-настоящему, очень взросло и так, как умеет только он.

Я не сразу смогла говорить, дыхание отказывалось успокаиваться. Сна в глазах как не бывало.

— Тогда оставайся. Пожалуйста.

Его черные глаза прожигали меня. Я смущенно прикусила губу, понимая, что сама себя раскрыла. Не девушка должна предлагать мужчине остаться, а наоборот. Герман не любит прилипал, это я еще по Аделине поняла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Останусь. — Он медленно прокладывал дорожку из поцелуев от моих губ к ключице. Глаза застилала пелена удовольствия. Я откинулась на подушку и потянула Германа за собой. — Останусь… когда ты будешь готова.

Он нехотя поднялся с кровати и поправил на мне одеяло.

— Спокойной ночи! Завтра приеду к тебе днем. Приятных снов.

— И тебе! — Я резко села на кровати и поморщилась от боли. — Тебе тоже приятных снов. И чтобы я тебе приснилась!

Прозвучало по-детски, но я действительно была обижена.

— Ты мне и так снишься. — Короткий невеселый смешок, и дверь закрылась.

Я вздохнула и закрыла глаза. Чем быстрее засну, тем быстрее снова его увижу.

Утром я по традиции сначала обошла свои «владения», кое-где смахнула пыль, полюбовалась картинами на стене, со вздохом прошла мимо навороченного тренажера и пришла в итоге на кухню, чтобы приготовить себе завтрак. Так увлеклась, что чудом не пропустила входящий. На всех моих контактах стояли свои рингтоны, этот номер мне был незнаком.

— Алло!

— Привет, сестричка!

Я чуть не уронила силиконовую лопатку на пол. Голос точно принадлежал Аделине. Только откуда у нее мой номер?

— Кора, ты онемела? Или по-прежнему тормозишь? Боже, не прикалывайся. Скажи, что рада меня слышать и очень соскучилась.

Я еле удержалась, чтобы не бросить трубку. Какой смысл? Она все равно меня достанет, да и будет чувствовать себя победительницей.

— Откуда у тебя мой номер? — хрипло спросила я, совершенно себя не узнав. Аделина у меня ассоциировалась с Данизом. Не хватало, чтобы они узнали правду! — И зачем ты позвонила?

— Узнать, как у тебя дела, и сказать, что ты скоро станешь теткой. Мы с мужем любим друг друга. Хорошо, что ты уехала, хотя папа никогда тебе этого не простит.

— Дела нормально. Так откуда у тебя мой номер? — допытывалась я, стараясь не обращать внимания на ее слова.

— Неужели папа отвалит тебе пол-«ляма» и не будет знать, как тебя найти? Конечно же, он взял у этого Саенко твой телефон.

Я смутно припоминала условия нашего соглашения.

— Рада за тебя и Даниза. — Я решила быстро свернуть разговор и потом сразу же заблокировать номер Аделины. — Мне пора.

— Погоди, Кора, мне нужно тебе кое-что сказать. — Аделина заволновалась, и я поддалась на ее эмоции.

— Говори скорее.

— Ты в Греции обитаешь, это правда?

— Допустим. А что?

— Ну так там и оставайся! Если не хочешь больших неприятностей, не суй свой нос на родину, поняла?

— Не собираюсь. — Я без зазрения совести врала своей сестре. — Не волнуйся.

— Старший брат моего мужа, которого ты кинула в день свадьбы, сказал, что уничтожит тебя, порвет на части, когда ты появишься в Москве. Дошло? Вали в свою Грецию и не отсвечивай.

Я не понимала, что происходит. Больше всего хотелось спихнуть все на токсикоз беременной женщины, но что-то в тоне Аделины меня настораживало.

«Вали в свою Грецию». Мне не послышалось?

Липкий противный страх колко пробежался по спине. Она все знает? Знает, что я здесь?

— Я и не отсвечиваю. Успокойся, пожалуйста.

Вместо ответа она сбросила вызов. Я не расстроилась. А потом уже с другого номера на мой посыпались фото. Их было не так уж и много.

Счастливая красивая Аделина с Данизом. Этот червяк нисколько не изменился, только взгляд стал еще наглее. Потом папа с Гелей, танцующие на свадьбе, я быстро перелистнула, потому что сердце предательски заныло.

Сева с женой. Красивая девушка, ему подходит. И судя по только что распустившимся листьям деревьев, фотки совсем свежие.

А при взгляде на следующий снимок мое сердце просто остановилось. Я увидела Германа, точно в такой же одежде он был вчера у меня. Нежно обнимал какую-то высокую брюнетку, ее лица не было видно. Зато я видела Германа. Он был счастлив.