Персиковый мед Матильды - Анна Данилова

Хотя – а так ли это? А «Красная башня»? Разве не пьет он в компании своих дружков, оставляя свой стакан без присмотра, когда отлучается в туалет? Значит, в это время ему в бокал кто угодно может подсыпать яд! Да та же самая Татьяна, которая всей душой ненавидит его. Ее просто трясет, когда он к ней прикасается. Тело ее покрывается липкой испариной и источает неприятный сладковатый запах. Татьяна боится его – она уверена, что он сумасшедший, от которого можно ожидать чего угодно. И он, зная это, ведет себя с ней распущенно, грубо, требует от нее, как от профессиональной шлюхи, удовлетворения самых низменных своих желаний. И все равно: она нравится ему, эта русская женщина, готовая на все ради денег. Хотя разве дело в том, что она русская? Он знал многих немок, которые и без денег соглашались провести время в обществе его друзей, позволяя им делать с собой все, что угодно. Знал и других, тоже немок, причем престарелых, но еще не угасших. Они отправлялись развлекаться в Турцию, покупая любовь красивых мальчиков-турок. Конечно, проблема не в национальности женщин. Причина в том, что ему нравятся русские женщины, и он ничего не может с этим поделать. Русские женщины красивы, естественны, они такие живые, веселые, эмоциональные. Из них получаются прекрасные преданные жены. Так говорят все мужчины, которых он знает. Почти все они имели дело с русскими женщинами.

– А вдруг она все бросит и уедет в Мюнхен? – повторила Лора Бор, и Михаэль вздрогнул. Нет, такого они не могут допустить! Татьяна не должна покидать пределы замка. Тогда они окончательно потеряют покой да и все свои деньги.

– Ты что-нибудь придумала, кроме яда?

– Можно заставить ее помыть окна, а внизу разбить клумбу и установить металлические заграждения с кольями. Я столкну ее, она упадет, и ее тело просто насадится на металлические колья.

– Это долго. Да и подозрительно – установят ограду, и на следующий же день на нее упадет женщина?

– Можно попросить ее забраться на лестницу, а перекладины подпилить.

– Но тогда полиция легко обнаружит это. Сложно и долго.

– Значит, яд. Михаэль, надо поторопиться.

– Пить хочется, – неосознанно, как ребенок обращается к матери, сказал он Лоре. – У тебя есть что-нибудь?

– Сок, – прошептала она чуть слышно. – Персиковый.

– Мама! – Он вдруг понял весь страшный смысл сказанных ею слов. – Я тебя серьезно спрашиваю!

– В холодильнике стоят бутылки. Это – для нас. А в коробке – для нее. Выпей сок, надевай перчатки и иди.

– Но она же в комнате!

– А я ее позову, велю прибраться в кладовке. Там полно мышей, пусть рассыплет отраву.

Михаэль подошел к холодильнику, достал сок, отвинтил металлическую пробку и сделал несколько больших глотков, потом, вздохнув блаженно, выпил все до конца, прерываясь лишь для того, чтобы перевести дыхание.

– Нет ничего приятнее утоления жажды, – сказал он, кивнув головой и думая о чем-то своем.

– Вот и я о том же. Татьяна на обед съела приличное количество маринованных овощей и свинину. Думаю, она в течение дня будет мучиться жаждой. Вот и помоги ей. Сынок, в последний раз!

– Ладно. Где перчатки?

Саша в своей комнате прослушал пленку и ужаснулся цинизму и жестокости говоривших.

– Изверги! – «Ты что-нибудь придумала, кроме яда?..»

В комнату вошла Катя. Лицо ее сияло.

– Ну что, едем знакомиться с твоей теткой Мартой? Ты еще не передумал взять меня с собой?

20. Мюнхен

Тетка Марта, черноволосая стройная женщина, в брюках и свободном тонком джемпере, встретила Катю с Сашей по-русски радушно, даже пироги испекла. Марте было под пятьдесят, но выглядела она здоровой холеной женщиной – без морщин, без той возрастной печали в глазах, которая, по мнению Кати, уже светилась во взгляде ее матери и тети Оли. Довольная жизнью незамужняя женщина, у которой, как рассказал Саша, был друг, довольно молодой врач-стоматолог. Сама же Марта работала в теплице, снимала двухкомнатную квартиру в небольшом трехэтажном доме на окраине Мюнхена, в тихом зеленом районе. Маленькая кухня с окном, выходящим во двор, спальня и гостиная. Марта накрыла на стол, принесла графин с красным вином, пироги, фаршированные перцы. Усадила племянника с молодой женой напротив себя и сказала со вздохом:

– Жаль, что Лида не дожила до этого дня и не увидела тебя таким счастливым, Сашенька! Не хочу вновь причинять тебе боль, но все равно повторю – она совершила большую ошибку, что не поехала с нами сюда. Она не сидела бы в одиночестве, мы помогли бы ей. А со своими золотыми руками она быстро нашла бы клиентов. Хорошие портнихи везде ценятся. Ну да ладно, не будем о грустном. Я рада, что вы выбрали для медового месяца Германию, да еще и этот чудесный замок. Надеюсь, тебе, Катя, там нравится? Конечно, вся эта роскошь – временная, но для путешествия вдвоем лучшего места не сыскать. Во всяком случае, это лучше, чем разные там Африки или Бермуды.

Катя могла бы и поспорить: она успела побывать с родителями на многих курортах, но решила воздержаться от комментариев. Ей было любопытно послушать родственницу Саши. К тому же она была приятно удивлена, когда оказалось, что он все же не обманывал ее и в Мюнхене у него действительно живут родные. Она ждала, что за столом рано или поздно поднимется тема покупки квартиры или дома, возможно даже, что тетка каким-нибудь образом затронет и более интересную тему – тему денег. Поэтому Катя сидела тихо, как мышка, и ловила буквально каждое слово. Кроме того, ей понравилась сама Марта. С ней было легко, приятно, да и Саша держался так, как вел бы себя, скажем, будь она его матерью. То есть он находился в естественной для себя обстановке. Во всяком случае, теперь Кате будет что рассказать матери по телефону. «Знаешь, у Саши в Мюнхене живет родная тетка, сестра его матери, очень милая женщина, ее зовут Марта».

Катя с удовольствием ела домашнюю русскую еду, хвалила Марту и выражала желание научиться так же хорошо готовить. Марта улыбалась и говорила, что это совсем просто, и, если Катя пожелает, она напишет ей рецепт. Единственное, что не понравилось Кате, – несколько раз Марта и Саша, словно забывшись, начинали говорить по-немецки. Буквально несколько фраз. Но это ее раздражало. Это ставило Сашу и Марту на ступень некой недосягаемости, поскольку Катя не понимала ни единого слова. Она взглядом пыталась дать понять мужу, что это нехорошо, и тот так же взглядом отвечал: мол, извини, забылся.

– Саша говорил, что он знает немецкий на уровне школы, но, по-моему, он поскромничал… – попыталась вставить она, но они словно не услышали.

Зато Катя обратила внимание: когда эта парочка разговаривала по-немецки, лица их немного изменялись, становились тревожно-озабоченными, и что-то трагичное проскальзывало во взгляде Марты.

– Сашина мама тоже хорошо готовила, – как ни в чем не бывало продолжила Марта, заметно оживляясь и стараясь придать своему лицу выражение полной безмятежности. – Особенно ей удавались пирожки с мясом. Если удавалось найти гусиную печень, она готовила паштет, помнишь, Саша? Делала его по всем правилам. Он получался нежным и очень вкусным.

– Но я его никогда не любил и не понимал, что это вы все в нем находите? Мне больше нравился ее винегрет, потому что в нем было много квашеной капусты, да и масло она использовала неочищенное, настоящее подсолнечное, тогда ведь очищенного и не было в продаже, – отозвался он.

Катя понимала, что они произносят все это просто для того, чтобы что-то сказать. Особенно это касалось Саши. Что бы он ни говорил, какую бы чушь ни нес, лицо его было слишком серьезным для пустой болтовни, а в голосе чувствовалось напряжение. Хотя Кате могло все просто показаться.

Сладкий пирог с абрикосами они запивали мятным чаем. Обед подходил к концу, и Катя не представляла, что они будут делать после того, как Марта уберет со стола. Может, Саша распрощается с теткой, и они вернутся в замок? Хотя программа может быть и другой. Возможно, Марта предложит им совершить экскурсию или предпринять поездку к другим его родственникам? Ведь она ясно сказала, когда речь шла о матери Саши: «Она совершила большую ошибку, что не поехала с нами сюда…» То есть в Германию переехали и другие их родственники. Да Саша и сам как-то сказал об этом: «Я – немец! У меня и отец – тоже немец из Поволжья. Многие наши родственники переехали в восьмидесятых годах сюда, а мама почему-то боялась».

Не очень-то веселое занятие – навещать родственников мужа. Накрытые столы, дежурные фразы, искусственные улыбки – кто им Саша, а тем более Катя? Позабытый родственник из России, которого они обязаны встретить, угостить и сделать вид, что помнят не только его, но и его маму, которая по глупости не решилась переехать в Германию.

Размышляя об этом, Катя носила из гостиной в кухню грязные тарелки, улыбалась Марте, двигавшейся по своей квартире куда проворнее ее, успевала бросить взгляд на курившего в кресле Сашу. На какое-то время Катя задержалась в кухне, вызвавшись вымыть посуду, на что Марта заметила, что это сделает посудомоечная машина, но, если Катя хочет помочь, пусть почистит апельсины.