Беглец-Шоу - Сергей Белкин

– Так точно!

– Если у вас, полковник, были какие-то планы на будущее, боюсь, вам придется от них отказаться… – Адам подошел к своему столу, налил в хрустальный бокал минеральной воды из зеленой пузатой бутылки, отпил глоток, потом резко развернулся и выплеснул остатки ему в лицо, – Как охотник, ты мне не нужен! Сволочь! Быдло!! Если… Сейчас половина пятого. Через пол часа этот монстр будет где-то устанавливать кнопку. Если ты к шести часам не найдешь его, то завтра убегающим монстром будешь ты сам. Понял?

– Так точно, но боюсь, что найти его сейчас будет трудно. Его видели у Краснолужского моста, где он ставил кнопку. Там свидетеля мы нашли. Объект, видимо, украл в него рубашку, шляпу и очки. Мы знаем, как он сейчас выглядит, но пока надежный след, или направление движения от моста не установлено. Там много транспорта, в том числе, кольцевая железная дорога… Раньше мы имели сигнал сразу, а теперь вин мае два часа форы. Он мог уехать у любую сторону.

– Вот и ты, свинья, иди "у любую сторону", но чтоб к вечернему выпуску "Беглец-Шоу" нам было что рассказать и показать!

44

Сознание возвращалось, продираясь сквозь страшную головную боль. Постепенно Джон начал воспринимать чей-то разговор. Разговаривали двое мужчин. Их язык Джону не был знаком. Голоса доносились из-за спины, и Джон осторожно приоткрыл веки.

Оказалось, что он лежит поперек железной кровати армейского типа, уткнувшись лицом грязный, вонючий матрас. Его руки привязаны к железной раме, а ноги опущены вниз так, что он стоит коленями на полу. Ноги тоже были связаны.

Заметив его попытки пошевелиться, один из мужчин подошел, схватил Джона за волосы на затылке и повернул голову:

– Зивой, господина, да? – это был дворник. Он радостно засмеялся, – Это холосо, это холосо… Моя твоя узнать. Моя много деньги будет полуцать. Полиция будет звать.

Дворник показал ему первую страницу газеты с портретом. Джон попытался рвануться, освободиться от веревок, но ничего из этого не вышло. Повернув голову, он увидел рядом с дворником еще одного азиата, который тоже радостно улыбнулся:

– Здластвуй, господина, – заговорил он, – мы будем тебя холосо… потом будем полиция звать…

Джон молча продолжал бороться с веревками, но руки были прикручены намертво. Он попытался потянуть на себя кровать, но она, хоть и поддалась, оказалась довольно тяжелой: стоя на коленях со связанными ногами сдвинуть ее никак не удавалось. Азиаты тем временем перешли на свой язык и, судя по возбужденной интонации, явно о чем-то спорили. Потом один из них подошел к Джону и начал расстегивать ремень на его брюках. Потом он снял ремень и начал стаскивать брюки!

Дворник хихикал, а его более крупный приятель тяжело дышал, пытаясь совокупиться с Джоном, но у него ничего не получалось. Джон рвался и вертелся, рискуя сломать себе руки.

Насильник слез с Джона и азиаты снова начали что-то обсуждать, затем начали привязывать его правую ногу к правой ножке кровати. Закрепив правую ногу, они обмотали левую и начали притягивать левое колено к левой ножке, развязывая при этом веревки, стягивавшие до этого обе ноги, надеясь, таким образом, придать телу Джона более удобную для их целей позу.

Почувствовав ослабление веревок, стягивающих ноги, Джон подсел на левую ногу и резким рывком поднялся, таща за собою металлическую кровать!

Не останавливая движения, он развернулся и ударом кроватной спинки в голову уложил дворника. Вторым разворотом Джон попытался так же прибить и его приятеля, но тот оказался проворным и бросился вглубь подвала. Кровать, привязанная к рукам Джона, и спущенные брюки не давали возможности бросится за ним, но и он, видимо, опасался пойти на прорыв.

Установив кровать "на попа", Джон смог, вращая руками, освободить сначала одну, потом вторую, а затем и ноги от веревок.

Нагнувшись к лежащему ничком дворнику, Джон понял, что, видимо, убил его. Во всяком случае, признаков жизни тот не подавал.

Бросившись вглубь подвала, Джон заметил второго азиата, спрятавшегося за слесарным столом с обрезком арматуры в руках. "Убью!" – завизжал он, увидев Джона.

Увидев на полу множество обрезков труб и арматуры, Джон схватил подходящую железяку и бросился на негодяя. От первого удара юркий азиат увернулся, но второй настиг его спину, а третьим ударом по темени Джон добил его окончательно.

Пришло время посмотреть на часы. На часах без двух минут пять. Через две минуты кнопку надо активировать. Слава Богу, пакет с кнопками остался в кармане брюк. Где было все остальное – документы, деньги, оружие, спецсредства, – еще предстояло выяснить.

В это время дворник застонал и пошевелился. Джон поднял все тот же кусок арматуры и, как землекоп, долбящий грунт четвертой категории, ухнул им, словно ломом, по лбу лежащего на полу дворника.

Арматура, соскользнув в глазницу, прошла насквозь и гулко отозвалась ударом о цементный пол подвала.

Обильно потекла густая кровь.

17часов,4-й день.

Джон поднялся по ступенькам к входной двери, убедился, что она надежно закрыта изнутри, установил на ее внутреннюю сторону кнопку и активизировал ее с опозданием на одну минуту.

Затем Джон вернулся в подвал и принялся обдумывать свое положение.

Через два часа весь район будет взят под тотальный контроль, но время для встречи с Марией Ивановной у него пока есть. Впрочем, не надо забывать, что район, да и, скорее всего, магазин кружевниц, все еще находятся под наблюдением.

Вариантов, собственно говоря, было два: понадеяться на помощь друзей Романа и рискнуть встретиться с кружевницей, либо попытаться снова уйти в "автономное плавание".

Продержаться надо еще двое суток…

Внезапно раздались удары в запертую дверь!

ОНИ? А вдруг кнопка сработала не так, как ее перепрограммировал Николай Иванович!?

45

Госпожа Зинаида Серафимовна Монетова неутомимо следила за своим здоровьем, с юных лет вела правильный образ жизни, а потому, и в свои с 78 лет оставалась стройной и подвижной.

Вот уже пятьдесят с лишним лет она жила в престижном и, главное, насыщенном медицинскими учреждениями, районе Москвы. Здесь она с тех пор, как ей удалось удачно выйти замуж за сына известного хирурга, академика Монетова.

Они познакомились в ее родном приморском городке, куда приехал отдыхать молодой врач-ординатор, Петр Матвеевич Монетов. Зиночка была не столь уж неотразимой красавицей, сколь умелой обольстительницей. Петя Монетов пал перед незаурядным, как ему казалось, интеллектом Зиночки: она разбиралась в медицине и знала стихи великого поэта – Матвея Матюшенко!

Теперь, когда прошло так много лет и госпожа Монетова осталась одинокой, бездетной, но очень богатой вдовой, занимавшей огромную квартиру-музей на Малой Пироговской, можно было утверждать, что жизнь удалась.

Единственное, что по настоящему огорчало ее, это несовершенство окружающего ее общества. Никак не удавалось избавиться от социально вредных элементов, вносящих в столь хорошо налаженный быт элементы ненужного риска и волнения. Поэтому госпожа Монетова, как могла, всегда боролась с этими пороками. Все полицейские Хамовнического участка знали ее медленный скрипучий голос по нескольку раз в день указывающий на замеченные госпожой Монетовой несовершенства: появление подозри-тельных типов, похожих на "Братьев", неубранный с тротуара пакет от молока, в котором наверняка запрятана бомба террористов, собака, гулявшая по Девичьему скверу без намордника, отвратительные звуки, доносившиеся иногда со стороны Москва реки, странные запахи, идущие со стороны церкви Михаила Архангела – не делают ли там взрывчатку? Ничто не ускользало от ее внимания…

Каждый день, в любую погоду госпожа Монетова совершала свой моцион по Лужнецкой набережной. Вот и сегодня она прогуливалась, наслаждаясь свежим воздухом, спускавшимся со склона Воробьевых гор.

Монстра она узнала почти сразу, хоть он и напялил черные очки. Госпожа Монетова не следила за ходом "Беглец-шоу", потому что это не могло, как она считала, принести пользу ее здоровью, но в выпусках новостей и в газетах эту рожу показывали так часто, что не запомнить ее было просто невозможно.

Монстр стоял на площадке у Северной пристани. Госпожа Монетова внимательно пронаблюдала за ним и его сообщниками, запомнила номер их автомобиля и с чувством подлинного удовлетворения направилась к своему дому. "Они считают, что я выжившая из ума старая дура, – думала она, предвосхищая свой разговор с полицейскими. – Посмотрим, что они скажут на этот раз!"

46

Без четверти шесть, причем в самый неподходящий момент, зазвонил телефон экстренной связи. Секретарше господина Адама Ковалёваса пришлось прервать прелюдию и, мягко отстраняясь от начальника ответить на звонок.