Сумеречные врата - Пола Вольски

Руки жреца безмолвно танцевали. Косматый карлик низко поклонился и взял один из подносов. Ренилл последовал его примеру. Карлик целеустремленно двинулся куда-то. Ренилл за ним.

Они поспешно миновали главную кухню, прошли по каменному коридору и поднялись по лестнице. Желание расспросить спутника стало нестерпимым. Ногти Ренилла отстучали по дну серебряного подноса простейшую вопросительную комбинацию, но она осталась без ответа.

По короткому узкому переходу они подошли к невероятным дверям — пышно изукрашенным резьбой, раскрашенным яркими красками — и крепко запертым. Удерживая поднос на одной руке, карлик отодвинул засов, толкнул Дверь и вошел. Ренилл следом за спутником шагнул в комнатку, напоминающую сераль в сумасшедшем доме. Ему с трудом удалось сохранить на лице безучастное выражение, но глаза невольно стреляли по сторонам. Помещение, как и многие в ДжиПайндру, оказалось без окон. Неподвижный жаркий воздух благоухал цветочными ароматами. Гранитные стены скрывались за нежно-розовыми занавесями, а пол устилали мягкие разноцветные ковры. Латунные и цветного стекла светильники сверкали хрустальными подвесками. Подушки резных диванчиков были набиты пухом, все сияло яркой позолотой. Пышные пуфики, инкрустированные яшмой столики, множество кушеток… две из них заняты.

На мягких подушках раскинулись две девушки. Совсем юные, не старше тринадцати-четырнадцати лет. Обе маленькие, бледные по авескийским меркам, с не определившимися чертами круглых мордашек и пустыми взглядами. Обе одеты в дорогие шелка кричащих алых и желтых цветов, у обеих на зуфурах подвешены золотые уштры. Однако нигде не видно знаков касты. Пышные драпировки не могли скрыть раздувшихся животов — обе девушки были на поздней стадии беременности и явно должны были со дня на день родить.

Маленький частный гарем? Обитательницы — почти дети. Ну и вкусы у этих Сынов. А что станет с маленькими Сынами Аона, готовыми появиться на свет? Вырастут в стенах ДжиПайндру и пополнят армию Верных? Неплохой источник будущих фанатиков Аона. С детства обученные и напичканные догмами, они станут верными слугами бога.

Обе девушки едва взглянули на вошедших. Их внимание привлекала еда. Карлик поставил свой поднос на один из низеньких столиков. Ренилл также избавился от груза. В мгновенье ока девушки сорвались с кушеток, бросились к столам и упали перед ними на колени. Не замечая положенных на каждый поднос ножиков-йиштр, они руками хватали еду. Девушки ели жадно, однако не похоже было, чтобы их морили голодом. Из набитых ротиков вырывалось слабое довольное мычание.

Молодые зверушки, лишенные человеческой речи, — подумал Ренилл, но как раз в этот момент одна из девушек подняла головку и заметила:

— Хорошо.

Ее подружка, кивнув, подтвердила:

— Хорошо. Вкусно.

И обе хором возгласили:

— Славен Исток и Предел!

Жевание и мычание продолжалось.

Карлик сновал по комнате, взбивая подушки, разглаживая драпировки, смахивая невидимые пылинки со светильников. Покончив с хозяйственными хлопотами, он вернулся к двери, остановился и склонился перед обитательницами комнатушки так же низко, как перед образом самого Отца. Ренилл повторил его движение.

Девушки хихикнули. Одна ткнула подружку локтем под ребра, и хихиканье стало громче: довольно приятный звук, но немного странный, словно за отсутствием образца девочки изобрели собственною версию человеческого смеха.

Двое мужчин покинули комнату, и карлик задвинул засов на двери. Ренилл подавил порыв заговорить. Не стоит ни задавать вопросы, ни звенеть — бесполезно. Они вернулись в столовую к скудному ужину, затем последовала медитация, затем чистка уборных во внутреннем дворе, затем…

Весь вечер он сохранял бесстрастную сосредоточенность, которой требовала его роль. За выражением каменного спокойствия бурлили мысли. Две юные девушки, пленницы в роскошной тюрьме. Их ребяческое хихиканье, не свойственное ни несчастным пленницам, ни мрачному жречеству Аона-отца. Раздутые животы. Работа КриНаида? Других? Может, все высшие жрецы пользуются ими по очереди? И, наконец, их голоса. Звонкие, высокие, детские — но все же наверняка способные ответить на несколько вопросов.

Беседу, однако, придется отложить. Ночью он лежал на подстилке под горящим взглядом Аона. От этого взгляда некуда было деться. Отец всевидящ и всеведущ. Его присутствие ощутимо в каждом уголке храма…

Ренилл тряхнул головой, отгоняя суеверные фантазии. Насекомые. Светящиеся насекомые, живущие в пустотах за лепной маской, испускают холодный свет. Только и всего.

Разозлившись на себя, он поднялся и пробрался к двери, обходя тела неофитов, казавшихся умершими для мира. А все-таки когда он подходил к двери, по затылку пробежали мурашки, и Ренилл явственнее, чем прежде, ощутил тяжесть невидимого взгляда. Воображение разыгралось? Он двигался быстро, не скрываясь — направился к уборным во внутреннем дворе: простейшее объяснение ночной прогулки, и все же он с трудом избегал искушения пригибаться и украдкой пробегать по коридорам.

Первый раз он решился покинуть спальню до рассвета. Ночной ДжиПайндру совершенно не походил на дневной. Исчезли кропотливые неофиты, отскребающие стены, надраивающие пол, вылизывающие священные статуи. Вместо них по переходам скользили завернутые в плащи тени, подобные той, что ввела его в храм. Днем их не было видно. Может быть, отсыпались. Теперь же они мелькали повсюду, в молчании стремясь к неведомым целям.

Рениллу казалось, что все взгляды направлены на него. Головы в капюшонах поворачивались ему вслед. Этой ночью не удастся незаметно побродить по храму.

А когда же?

Дни проходят, а он еще ничего не узнал.

Когда?

Только не этой ночью.

Во дворе было пусто. В черном небе над головой повисла Нуумани — небесная танцовщица — и кроме нее, никого. Ренилл воспользовался случаем попробовать несколько дверей, открывающихся в стенах двора. Все заперты.

Обратно в спальню, в храп неофитов, под взгляд Отца… Еще одна бесплодная ночь. И бессонная. До рассвета он так и не сомкнул глаз. Верные зашевелились и затянули Великий гимн. Ренилл, не задумываясь, повторял слова — он успел выучить назубок каждый слог.

Таинственное сообщение: Да будет ведомо всем, что Обновление близко. Сыны Аона сияют счастьем.

Обновление?

Обычные утренние назначения: многие жесты уже понятны. Этим утром на кухню, чистить храмовых гекконов. Потом очищать от водорослей кувшины для воды. Потом — открывается внутренняя дверца, безмолвный приказ и два прибора на одном подносе, который он должен отнести беременным одалискам. На этот раз один. Наконец.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});