Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

306

Струны млечные полночиЩиплют звездные персты.Тишина опять бормочетСказ старинный высоты.

Есть в нем счастье, радость есть в нем,С грустью радости настой.Никаким на свете песнямНе сразиться с грустью той.

Тщетно ссорятся поэтыИз-за женщины – строки.Не загонит в час воспетыйШар луны их черный кий.

307

Ночь спустила близко-близкоНад земной стихией мост.Ночь – очами василиска,Ночь – карбункулами звезд.

Свет иной, иной нездешнийДвери синие раскрыл.Солнце вспять златые клешни,Чуя взмах прохладных крыл.

Ты ж схвати меня, укутайТонкой млечностью пути.В дебрях вечных без приютаПо мирам своим веди.

308

Я в сердце, кулаке горючем,Тебя, как нищий грош златой…И грянул час, в погибель скрючилБольшой неженскою рукой.

Ты отзвенела, в дальний уголТы закатилась навсегда.Но буду самым близким другом,Быть может, ближе, чем тогда.

И жарче, искреннее, ближе,Чем в жизни сладеньком чаду,Тебя перо мое залижет,И в снег могильный сны падут.

309

Парит над жизнию идея,Орлицей над землей парит.Зарею зрелой крылья рдеют,И льется клекот от зари.

О, там, в утесах неба синихСверкают гнезда всех идей.Но будет час, их бурей скинетОсвобожденный Прометей.

И будет радостной и чистойВот эта черная земля,И от земной любви лучистойГлаза у неба заболят.

310

Время – мельница с крылами.Ветер вечности вертит.Жернова друг друга самиМелют в млечные пути.

И мутны глаза вселенной,Пыль туманностей легка.Пухлым лунам по коленаЭта млечная мука.

Кто же мельник странный этот,Чья машина – тишина?Снится дерзкому поэту,Что и вечность не вечна.

Что друг дружку все планетыПеретрут, как жернова.Как миров былых скелеты,Лишь останутся слова.

311

Душу черную, дремучую,В душу я не верю хоть,Я ищу в себе и мучаюСуществующую плоть.

Снятся черные монахи,В алтарях бенекдитин.Не в тебе ль всех таинств страхи,Сердце – колыбель в груди?

Не молюсь, а свет вбираю,Как траву, сушу зарю.Для земного только раяЯ бессмертие варю.

И струей непостижимоюРастравляет горячоСкрипку черную души моейЛипкий творчества смычок.

312

Оркестр Большого пел и стукал.Аида плакала навзрыд.Очаровательная скука,Какой не выдумал Майн-Рид.

Со сцены холод, как с подвала,Жир плеч. Биноклей перламутр.Аида вьюгой завывала.Ее не поняли. Поймут.

А там, где белый бык ЕвропыПыхтит над пленницей своей,Другие бьются эфиопыУ пирамид горючих дней.

313

Туши ночи синий ледОт востока чуть оттаял.Бабку звездную грызетТуч гиена золотая.

Месяц – челн. Я сам зажег.Тает без руля и вёсел.Сердце, золота мешок,Я на берег новой сбросил.

Но в росе путей вчерашнихМлечный след шагов твоих.День, трубя с янтарной башни,В них шлифует каждый штрих.

314

Ночью всходят из бороздЧеловеческие злаки,Крик настойчив их и прост,Так кричал из наших всякий.

Говорит людская нива,Тенью золота шумит.В клетках ребер торопливоЗреют зерна – динамит.

В ночь такую же, как прежде,Догорает злачный воск…Ночи мудрые, изрежьтеВ змеи-молнии мой мозг.

315

Рыжим солнцем осень мажетИ деревья, и дома,И головушки лебяжьиРежет на прудах сама.

И поют пред казнью сами,Про любовь они поют,Пьют в последний раз глазамиСада милого уют.

А листы в пустынной роще.Да в полях пустых цветыУмирают тише, проще,Без крикливой суеты.

Но у них родня святаяИз певцов и крикунов,И не молкнет эта стая,Хоть их крик давно не нов.

316

Эти лики – отраженья,Ликов отблески иных.Звона в мире нет священнейПерезвона тишины.

Кто-то в зеркале эфира,Кто-то с радостью инойОтразился ликом мира,Потрясенным тишиной.

Лишь поэт один хохочетИ над тем, и над иным,Пьет бокал шипучей ночи,В кольца вьет он слова дым.

317

Мир торжественнее, шире,Тише, выше, холодней,Но есть отзвук смеха в мире,Эхо невозвратных дней.

Воздух пьян, морозом гулок,Синих улиц тонет вой.Мозгом звездным захлестнулоНебосвод вечеровой.

И, петлю луны намылив,В окна бьет палач зари.И в тот миг не надо крыльев,Были б только сапоги.

И в тот миг не надо солнца,Были б только фонари.Ты ж скорей, пока смеется,К пухленькой земле беги.

Зацелуй ее и ближеПлечи снежные прижми.Есть такой, он сердце лижетСумраком морозным миг.

318

Хороший медиум земля,А мрак гипнотизер хороший,И спят от взглядов звезд поля,И пруд застыл, кугой обросший.

И труд убрал свои перстыОт клавиш города железных.Певец, один не молкнешь ты,Ты сердце плавишь в звездных безднах.

Рекою бешеною мчишь,Животрепещущим металлом,И льется вечности матчишРодным интернационалом.

И выползает из расселинЗмея-строка на пену скалИ ловит сны, что днем искал,Что где-то там в висках засели.

319

Опять весны веселый пламеньПо всем артериям лесным,И по бульварам тополямиПодземных сил зеленый дым.

И сердце в радости зеленойМышонком роется, пищит,И зорь желтеющие склоныВлезают в синие плащи.

И я хочу к себе приехать,Веков доспехи снять навек,И быть хоть раз животным смеха,Что в самом деле человек.

И плыть с тобой, моя волчица,И выпить ночь, всю ночь с тобой,И медом звездных ран сочиться,Пока зари не вспыхнет бой.

320

У истории шаг черепашийИ терпенье столетий – гранит.Склоны зорь полумесяцем пашетИ зубцами креста боронит.

Но есть кнут за спиной земледельца,Революции кнут роковой.Он не любит века канителитьсяИ метелицей звезд его вой.

И у мира под каменной кожейПозвонками столетья стучат.Лихорадка вершины тревожит,Алый круг над плечом палача.

Человечество – тигром, курьерским…Тянет лязгом миров высота,И в созвездий невиданных всплескиАрки радуг от молний кнута.

321