The Мечты. Весна по соседству (СИ) - Светлая Марина

- Тебе?

- Ну мы ж с яслей с ней вместе! – грустно ухмыльнулся отец и взялся за сахарницу, однако не раскрыл ее, а повертел в руках и продолжил: - Потом Марат поступил в технарь какой-то, и Тому чуток отпустило – она стала в танцевальный кружок ходить, а я хоть немного выдохнул. Правда, ради этого мне пришлось с ней в пару стать. Представляешь, какой из меня танцор-бальник? 

- Да ладно, - подперев голову обеими руками, Женя с интересом слушала отца. – У тебя хорошо получалось. Помнишь юбилей вашей свадьбы?

- Двадцатилетний? – улыбнулся он. – Последний счастливый год...

- У нас есть Юлька...

- У нас есть Юлька, - тупо повторил Андрей Никитич и поморщился. Его губы чуть заметно дрогнули, но он с собой справился, после чего продолжил свой рассказ: - Не знаю... я до сих пор уверен, что, если бы не твое рождение, ничего бы у нас с Томой не получилось. Не воспринимала она меня как... как кого-то, кого можно любить. Хотя, конечно, мы тогда были детьми. В общем, после технаря Уваров ушел в армию, и еще два года все было в порядке. А когда вернулся, жизнь рванула... ну круто так рванула. Это по весне было. Явился Марат... такой бугай. Армия вообще мужчин меняет... иногда даже в лучшую сторону. Ну она и пропала. Вообще. Полностью. Даже в школу не ходила, все с ним где-то таскалась. Ему еще отец мотоцикл купил – они и гоняли. Ну и нагоняли – у нас выпускные экзамены на носу, а она ревет – опять же, угадай кому. 

- Тебе.

- Догадливая моя. А я... ты знаешь, дураком никогда не был. Быстро смекнул, что к чему. Марат почти сразу свалил. Якобы работу искать в столице, в вуз поступать... у него, понимаешь, мечты были. Очень хотел прославиться, работать на телевидении. Звезда же. А Тома, брак с несовершеннолетней, ранний ребенок – это все в его мечты не входило. Аборт делать было поздно, да я бы и костьми лег – а не дал. Ну и убедил эту дурёху сказать ее родителям, что это я ее... тобой наградил. Все равно никто правды не знал, уж понятия не имею – каким чудом. Ну разве что кроме бабы Тони, она их застукала как-то в своем втором сарае, у нее диван старый был, но надо отдать должное – смолчала. В общем, так я и стал тебе отцом по документам. Ну и Томкиным мужем тоже... по документам. Правда, сперва меня ее отец чуть не грохнул. Но, видать, пожалел семнадцатилетнего дурака.

Отец замолчал. Женя медленно помешивала давно остывший чай. Потом подняла голову и посмотрела на него.

- Ты жалел когда-нибудь?

- Один раз, - охрипшим голосом ответил он. – Тебе уже года три было, когда Марат снова заявился. Тома решила ему тебя показать, призвать к совести. Думал, сдохну...

- А он что?

- Ну а как ты думаешь? Раз вы обе со мной остались...

- Странно, - задумчиво проговорила Женька. – Сегодня он зачем заявился?

- Не знаю. Откуда мне знать? Может, возраст, - проворчал Андрей Никитич и вдруг встрепенулся, глянул на Женьку и решительно заявил: - Нет, ты не думай о маме плохо, ладно? Она после той истории мне столько всего дала... важного, хорошего – никто столько не дает мужьям. Не знаю, в любви ли дело или в благодарности. Мне хочется верить, что в первом. Вбила себе в голову, дурочка, что мне еще и собственный ребенок нужен, а то что это я чужого ращу. Говорила, что должна и что хочет, а Тома, когда решит себе что-то... ну как с Маратом... нужно много терпения. Ты же помнишь, какая она упрямая бывала? Все лечилась, лечилась. Столько лет угробили. Никак у нас не получалось – ты ей тяжело далась по молодости, то забеременеть не получается, то выкидыш... Сплошные больницы. А она это все ради меня, понимаешь? Хотя мне это было совсем и не нужно, у нас ты была. Какая ж ты чужая, когда я тебя еще у нее в животе чувствовал – Томка как-то разрешила потрогать. И из роддома я тебя забирал. И задницу твою тоже я подмывал, когда Томка падала без сил. Если бы не ты... Жека, если бы не ты – никаких Маличей вообще бы не было никогда. Не состоялся бы проект. И Юлька... она лишь следствие тебя.

- Но мы есть! – улыбнулась дочка. – И будем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Да куда ж мы денемся, - улыбнулся Андрей Никитич. – Не сердишься?

- За что? – Женька даже хлюпнула от удивления. – Не говори глупостей!

- Ну что не рассказывали... просто если тебе интересно с ним пообщаться, узнать побольше – я не против. Марат теперь, говорят, мечту осуществил. И правда на телевидении работает. У нас, правда, телевизора нет, - рассмеялся отец.

- Он вряд ли входит в круг моих интересов, чтобы с ним общаться, - Женя не сводила с отца глаз. – Все остальное не имеет никакого значения. Ты – мой отец. Ты им был, и ты им будешь. И не только по документам.

- Значит, я могу выдохнуть и выбросить его визитку?

- Вместе с розами, - подтвердила со смехом дочка. – Кстати, у меня тоже есть новость.

Андрей Никитич приподнял бровь.

- Главдракон увольняется, и ты станешь драконьей преемницей?

- Главдракон вечен, как добро и зло.

- Тогда я уж не знаю, какая еще новость достойна того, чтобы ты игнорировала мои оладьи... тошнит, да?

- Тошнит, - Женька кивнула. – И, наверное, тошнить будет еще долго. Но есть буду. И оладьи буду, и вообще все-все буду. А ты будешь дедом.

Андрей Никитич икнул. Уронил ложку, которой до этого все-таки потянулся к сахару, и растерянно выдал:

- Чьим?

Уникальная клиническая картина!

- Уникальная клиническая картина! – восхитилась врач женской консультации по месту прописки, принимавшая двумя днями позднее будущую мать Евгению Малич в своем кабинете. Глаза ее, блестевшие из-под очков, были круглыми-круглыми, как и она сама. Но характер в ней чувствовался – кремень!

- Редчайший случай! – добавила врачиха, и это Женя еще даже в гинекологическое кресло не села. Так, устроилась на стульчике напротив и только-только раскрыла рот. – Как вы так умудрились-то, милочка, что в ваши годы у вас даже карточки нет, а?

- Да у меня ее даже в обычной поликлинике нет, - немного робея от вида этой представительницы белохалатного племени, пожала плечами Женя. – А здесь-то к чему?

- М-да... – крякнула Зоя Григорьевна – так было написано на двери в кабинет и на бэйджике на ее могучей груди. – Либо у вас крайне скучная личная жизнь, либо вам просто некому надавать по шее. Поскольку в мою компетенцию не входит ни то, ни другое, давайте сначала. Когда была последняя менструация? На всякий случай поясняю: меня интересует первый день!

- В сентябре, - пробормотала нерадивая пациентка и, чувствуя себя школьницей, давшей неполный ответ, быстро добавила. – Числа десятого. Примерно.

- Что значит, примерно? – опешила гинекологиня. – Вы серьезно?

- Я не думала, что может понадобиться, - не менее растерянно ответила Женя.

- О Господи... Слушайте, вы же женщина, вроде! Как это может не понадобиться? 

- Так же, как не надобилось предыдущие двадцать лет, - буркнула будущая мамаша.

- То есть это первый ваш ребенок? 

- Естественно.

- Хм... – разумеется, озвучивать мысль, посетившую ее, Зоя Григорьевна не стала. В самом деле, на своем веку эта дама повидала немало, но тем не менее, по старинке была уверена, что нет совершенно ничего естественного в том, чтобы рожать первого ребенка в возрасте тридцати семи лет. Впрочем, это было не ее дело, разумеется.

Для того, чтобы отвлечься, она повернулась к медсестре, и проговорила:

- Ирина Ивановна, давайте готовить документы. Тут поле непаханое, как видите.

- Конечно, Зоя Григорьевна, уже занимаюсь.

Зоя Григорьевна же, отпив из стакана прохладной воды, вышла на следующий раунд:

- Значит, числа двадцатого и более точную дату установить возможным не представляется?

- Это очень важно? – пробормотала Женя, смущенно поглядывая на медработниц.

- Для установления гестационного срока беременности – да.

- До пятнадцатого – точно.

- Ясно. У вас цикл нестабильный?

Женя утвердительно кивнула.