История Франции т. 2 - Альберт Манфред(Отв.редактор)

Большинство Директории, «триумвират» (Ларевельер-Лепо, Рёбель, Баррас), встревоженное этими приготовлениями, готовилось дать отпор. Но оно боялось искать поддержки демократических элементов. В этих условиях оставалось только опереться на армию.

Несмотря на запрещение вводить в Париж войска без разрешения законодательных органов, Директория договорилась с одним из популярнейших республиканских генералов, Лазаром Гошем, командовавшим рейнской армией, о переброске войск к столице. Одновременно Директория получила поддержку Бонапарта, на которого яростно нападали в советах пятисот и старейшин за условия, на которых был заключен Кампоформийский договор. Бонапарт прислал в столицу одного из своих генералов, Ожеро, назначенного командующим парижским гарнизоном. Бонапарт добыл для Директории важный документ (захваченный им у французского эмигранта графа д’Антрега, арестованного в Венеции), уличавший Пишегрю в связи с контрреволюционной эмиграцией.

Оппозиция собиралась перейти к решительным действиям, но «триумвират» ее опередил. В ночь на 18 фруктидора V года (4 сентября 1797 г.) был произведен переворот. По улицам были расклеены афиши, в которых приводился «документ д’Антрега» как доказательство предательства Пишегрю, председателя Совета пятисот, и его единомышленников, связанных с «англо-эмигрантским заговором». Под руководством Ожеро были произведены аресты лидеров советов пятисот и старейшин, которые подлежали высылке на каторгу вместе с двумя членами Директории, Бартелеми и Карно. Карно удалось скрыться, а арестованный Пишегрю бежал в пути. 177 депутатов были лишены полномочий. Среди высланных и отстраненных депутатов были видные деятели — Буасси д’Англа, Порталис, Дефермон, Дюмолар, Бурдон из Уазы, Пасторе, Саладен, Симеон, Воблан, Барбе-Марбуа, Матье Дюма и др. — некоторые из них сыграли значительную роль в наполеоновскую эпоху. Все эти мероприятия были санкционированы оставшимися членами обоих советов. В состав Директории взамен Карно и Бартелеми введены были бывший якобинец Мерлен (из Дуэ) и Франсуа Невшато. Был обновлен весь состав министров — министром иностранных дел был назначен Талейран, бывший епископ Отенский, один из лидеров Учредительного собрания, находившийся в годы якобинской диктатуры в Соединенных Штатах, умный и расчетливый человек, ставший воплощением беспринципности, угодничества и продажности.

Переворот 18 фруктидора отодвинул на время монархическую угрозу. Закрыты были 42 газеты, враждебные Директории. Вновь введено было в действие законодательство против контрреволюционного духовенства. Эмигрантам, вернувшимся самовольно, предложено было в двухнедельный срок покинуть Францию. Даже Сиейес, при всей умеренности его взглядов, выступил с предложением об изгнании всех лиц, занимавших какие-либо посты при старом порядке.

Но переворот, представлявший собой грубое нарушение конституции, впервые превративший армию в активную и отчасти даже решающую силу в политической жизни, не укрепил надолго Директорию. В ней и кругах, ее поддерживавших, видели представителей все той же группы термидорианцев, упорно цеплявшихся за власть, не гнушавшихся никакими средствами. Моральный авторитет Директории продолжал падать. Этому особенно содействовала ее тесная связь и зависимость от новой, хищнической буржуазии.

По словам Маркса, как раз после подавления движения Бабефа представители термидорианской буржуазии «накинулись, как бешеные волки, на имущества эмигрантов. Другой удачный поворот для них: победы итальянской армии. Бонапарт! Монтенотте, Мондови, Лоди! Грабители восхваляли Бонапарта как своего протектора… И каким выгодным для них делом оказались поставки на армию… Члены Директории, депутаты, генералы, все чиновники тонули, гибли в этом обществе банкиров, военных поставщиков, продажных женщин, подчинивших их своему господству…»

Лишившись возможности выпуска бумажных денег, Директория, испытывавшая острую финансовую нужду, часто вынуждена была прибегать к услугам банкиров для получения займов на самые неотложные нужды. Но взамен она должна была идти на все большие уступки. Так появилась система «делегаций»: взамен денежных авансов Директория передавала своим кредиторам[124] на «откуп» право рубки в государственных лесах, взимания налогов в том или ином департаменте, распродажу конфискованных английских товаров и т. д. В этой обстановке сделок, спекуляции, взаимных услуг, характерных для «буржуазной оргии Директории», подавляющее большинство ее деятелей во главе с Баррасом оказывалось охваченным той же страстью обогащения. Недаром Талейран при своем назначении министром воскликнул: «Нужно составить состояние, огромное состояние»!

Поворот политики влево оказался недолговечным. Весной 1798 г. предстояли очередные выборы. Так как посты отстраненных депутатов не были замещены, предстояло избрать 437 депутатов — почти 2/з состава обоих советов. Накануне выборов в жерминале VI года демократические элементы в стране заметно оживились. Циркулировали списки, в которых в числе выборщиков и депутатов фигурировали имена бывших членов робеспьеристского Комитета общественного спасения Р. Ленде и Приера из Марны и видных якобинцев Друз, Гойе (бывшего министра юстиции в 1793 г.), Тиссо — шурина «прериальского мученика» Гужона, бывшего парижского мэра Паша, «красного священника» Пьера Доливье и т. д.[125] В департаменте Сены в числе выборщиков оказалось немало бывших активных якобинцев и даже бабувистов. Один из инспирированных сторонниками Директории памфлетов насчитывал в этом собрании около 25 «излюбленных детей Бабефа» [126].

Напуганная призраком возрождения якобинизма, Директория совершила очередной поворот вправо. Советам в их прежнем составе предоставлено было право утверждения вновь избранных депутатов. При этом было допущено новое грубейшее нарушение конституции. В 26 департаментах вместо одного собрания выборщиков создавалось два, депутатами утверждались кандидаты, избранные меньшинством, но угодные Директории. По закону 22 флореаля VI года (11 мая 1798 г) не были утверждены 106 из вновь избранных депутатов, в том числе и будущие наполеоновские консулы Камбасерес и Роже-Дюко. Этот «флореальский» переворот еще больше содействовал дискредитации Директории. Но особенно роковую роль сыграла ее внешняя политика и связанное с ней возобновление военных действий с новой, второй коалицией.

Одним из основных требований монархической оппозиции в советах было немедленное заключение мира на условиях отказа Франции от расширения своих границ. Переворот 18 фруктидора был использован Директорией как раз в обратном направлении — для активизации ее внешней политики. Мирные переговоры с Англией, начатые Питтом под впечатлением французских побед в Италии, были прерваны.

Стремясь к установлению прямой связи между Францией и ее итальянскими «протекторатами», Директория усилила свою деятельность в Швейцарии, где она могла опереться на демократов, искавших помощи французской республики. В феврале 1798 г. французские войска вошли в Берн, а в июне содействовали перевороту, приведшему к созданию Гельветической республики, новой «дочерней республики», пришедшей на смену государству фактически независимых кантонов, в котором господствовали реакционные элементы. Однако и республику в Швейцарии Директория стремилась использовать прежде всего в целях извлечения финансовых и других материальных ресурсов. Женева, важнейший пункт транзитной торговли, была присоединена к Франции и превратилась в центр нового Леманского департамента.

Отказавшись от осторожной политики Бонапарта в отношении папства, Директория под различными предлогами в феврале 1798 г. организовала вторжение французских войск в римскую область и содействовала провозглашению Римской республики. Пьемонт сохранял еще свою самостоятельность, но в июне 1798 г. французские войска заняли цитадель в столице Турине. После внезапной смерти Лазара Гоша, стоявшего во главе рейнских армий и готовившего в контакте с немецкими демократами провозглашение Рейнской республики, Директория создала на занятых французами территориях четыре новых департамента.

Важнейшим мероприятием Директории в области внешней политики явился египетский поход. Трудно установить, под чьим влиянием было принято это решение. Уже летом 1797 г. Талейран выступил в Институте с докладом «О выгодах приобретения новых колоний в нынешних условиях», в котором предлагал завоевание Египта. Возможно, что этот проект был подсказан Бонапартом. Во всяком случае он стал ревностным сторонником египетской экспедиции с целью расширения влияния Франции на Средиземном море и нанесения удара Англии.

Бонапарт вернулся из Италии в декабре 1797 г. На приеме, устроенном ему Директорией, он держал себя очень сухо и надменно. В произнесенной им речи была загадочная фраза: «Когда благосостояние французского народа будет утверждено на основе наилучших органических законов, вся Европа станет свободной». Хотя сам Наполеон считал, что «груша еще не созрела», Директория, встревоженная поведением Бонапарта, поддержала план египетского похода, не без задней мысли отделаться от слишком популярного и честолюбивого генерала.