Чумовая дамочка - Татьяна Полякова

В той же комнате, что и днем, сидели Еремей с усталым и злобным выражением на физиономии и Славка. Этот забился в угол и упорно отводил от меня взгляд. Парни, что привезли меня, подпирали стены возле двери, а я стояла, пытаясь решить, как лучше себя вести в такой передряге.

— Садись, — кивнул Еремей и улыбнулся. Улыбаться он умел так же хорошо, как я играть в теннис, то есть слышал, что люди, бывает, занимаются этим. Улыбка получилась зловещей, а его физиономия от этого стала еще более противной. — Ничего нам рассказать не хочешь? — ласково спросил он. Тут тоже вышла накладка, ласковый голос Еремея рождал ассоциации со слезами крокодила. Впрочем, очень может быть, что я несправедлива к парню.

— Если по поводу сегодняшних событий, так я уже все рассказала.

— Все? — поднял он брови.

— Все, — пожала я плечами.

— А где, говоришь, твоя подружка?

— У родителей своего парня.

— А парень — Ванька Лемех?

— Ванька, — кивнула я, — Фамилию не знаю.

— Как же так, подруга замуж собралась, а ты фамилию жениха не знаешь…

— Если б я сама собралась, а так на что мне его фамилия?

— Тоже верно. В пятницу уехали?

— В субботу, утром.

— А вернутся когда?

— Завтра должны. Зойке на работу… если задержится, позвонит.

— У нее так много выходных накопилось?

— Это лучше у Максима спросить, она с ним договаривалась.

— Спросим… А кто тебе про сейф рассказал?

— Про какой?

— А сколько их в ресторане?

— У Зинки сейф, в буфетной. Может, еще где есть, я не интересовалась.

— Конечно. Зачем тебе? А Ваньке кто про сейф сказал?

— Тот, что в буфете? Он сам, должно быть, его видел, если к Зойке в буфет заходил, ее ведь вместо Лапиной поставили, когда та ногу сломала.

— Ясно… Ты, говорят, всегда кубики с собой таскаешь, брось наудачу.

Я машинально потянулась к сумке и тут же вспомнила… о, черт, кубиков нет, они пропали еще в пятницу, и я догадываюсь, где их могли обнаружить. Знать бы еще, что за сука… Парень отлепился от стены и подхватил сумку, я посмотрела на него и пожала плечами. Он щелкнул замком и вытряхнул содержимое сумки на стол, а я посмотрела на Славку и улыбнулась.

— Смотри-ка, удача привалила, — хохотнул Еремей, приблизившись к столу, я перевела взгляд на темную полированную поверхность и среди прочих вещей обнаружила кубики. Выпало два и пять. Еремей взял кубики в руки, потряс и выбросил на стол. Два и один. Он опять хохотнул и стал их разглядывать. — Интересная штука, — заметил он с большой заинтересованностью. — Что за материал?

— Хлеб, — ответила я.

— Шутишь? — Он опять потряс их в руке. — У подруги такие же?

— Да. Это память… об одном человеке.

— Сувенир? Хорошо. А где Ванькина родня живет, не знаешь?

— Где-то на Волге. Зойка место не называла, сказала просто махнем на Волгу.

— Ну ладно, нет так нет. Иди.

Я ушам своим не поверила и оставалась на месте, пока Еремей с крокодильей улыбкой не закивал головушкой:

— Иди, иди. Ты уж прости нас, что побеспокоили. Сама знаешь, деньги пропали. Немалые.

— Выручку свистнули? — в тон ему поинтересовалась я, а он невероятно обрадовался, .

— Выручку, выручку. Совсем у людей совести не стало… Давай. Лиечка, двигай домой. Хочешь, ребята тебя отвезут?

— Спасибо, пройдусь немного. Голова болит.

— Понимаю, у самого черепушка того гляди треснет, — Он улыбнулся, даже ручкой мне помахал, а я торопливо покинула заведение, огляделась и зашагала по проспекту.

То, что меня так быстро отпустили, наводило на невеселые мысли. Еремей уверен, что мы с Зойкой причастны к исчезновению денег, и не зря отправил меня домой, ребята сядут мне на хвост и понаблюдают, что я буду делать. А мне надо как-то предупредить Зойку. Господи, сделай так, чтобы она получила мою телеграмму. Ей нельзя возвращаться. Кубики в сумку, конечно, положила Зойка, а мои сейчас лежат где-то в кабаке, очень возможно, в кармане Еремея. Он про них не просто так спросил, и они не просто так исчезли. Кубики — улика, а самое страшное, что у Зойки их не окажется… только бы она получила телеграмму.

Юркий «БМВ» я приметила в нескольких метрах от ресторана. Теперь он на малой скорости плелся сзади, совершенно не собираясь скрывать своих намерений. Ну и правильно, я бы все равно не поверила, что меня отпустили без сопровождения — Я купила мороженое, поглядывая в витрину напротив. Окно «БМВ» было открыто, парень курил, лениво разглядывая толпу, а я начала демонстрировать полнейшую безмятежность, шла не торопясь к своему дому, размахивала сумкой и ела мороженое. На перекрестке мне показалось, что парни куда-то исчезли, но, входя в арку свое-го дома, я вновь обнаружила их. «БМВ» вынырнул из-за угла и укрылся на площадке за акациями.

В квартире за это время кто-то основательно пошарил. Доллары, оставленные на черный день, исчезли, а вот дедово наследство — мраморная скульптурка — валялась на полу, к счастью, целехонькая.

— Уроды, — покачала я головой, водворяя ее на прежнее место, и стала наводить в квартире порядок. В комнате Палыча тоже все перевернуто вверх дном, он сам отсутствовал.

Часа через два я пила чай на кухне, время от времени поглядывая в окно. «БМВ» из-за кустов не увидишь, но что-то мне подсказывало, что он все еще там. Около одиннадцати я понемногу успокоилась и даже смогла поужинать. Если бы Зойка вернулась, то к этому моменту обнаружила бы себя — например, позвонила. Выходит, телеграмму она успела получить, и это дает нам краткую передышку.

Хлопнула входная дверь, я вздрогнула, потом с надеждой подумала: Палыч. Шагов не было слышно.

— Дед, — крикнула я. — Дед, это ты? — Ни звука. Впрочем, это на него похоже, сил хватило лишь на то, чтобы дверь открыть. Я вышла в коридор, свет не горел, из прихожей по-прежнему ни звука. — Набрался, что ли? — проворчала я, делая еще один шаг и пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Потянулась к выключателю, в то же мгновение чьи-то руки сомкнулись на моем горле. На секунду перед глазами вспыхнул ослепительный свет, потом все залило красным.

Что-то я чувствовала… Мы спускались по ступенькам (говорю «мы», потому что двигаться самостоятельно я не могла), хлопали двери, ветерок коснулся щеки… машина… да, я на заднем сиденье, характерный звук, мы куда-то едем. Тошнота наворачивается, я пытаюсь удобнее устроить голову, в ней что-то вспыхивает время от времени, причиняя невыносимую боль.

Еще одна вспышка, что-то холодное на моей шее. Я открываю глаза. Какие-то лица, наяву, в бреду?

— Где Зойка? — настойчиво спрашивает знакомый голос. Я смеюсь в ответ. — Где она?

Я думаю о Волге, она большая-пребольшая, плавно течет. Волга все шире и шире, это уже не река, это море… точно. Каспийское. Волга впадает в Каспийское море… вы что, не знали? Ну, ребята… Конечно, в Каспийское, а есть еще Черное. В него тоже впадают реки, например. Дон, знаете такую реку? Ростов-папа, и все такое, .. Краткий курс географии. В том месте, где Волга впадает в море, стоит город Астрахань. Там пахнет рыбой.. Эх, сколько рыбы в этой самой Астрахани… Почему он спрашивает о Бардине? На кой черт ему Бардин? Но если интересно, я могу рассказать. Южный город, поезд… В висок что-то вкручивается, как штопор, боль такая, что я тихонько поскуливаю сквозь зубы. Я слышу, значит, существую… И вдруг все кончилось. Меня куда-то бросило, тело, странно вращаясь, падало все ниже и ниже, а мозг окутала темная пелена…

Солнце било в глаза. Я застонала и с невероятным трудом приподняла веки, тут же зажмурилась от ослепительного света, а еще от мгновенно вспыхнувшей боли. Полежала, пытаясь двигать конечностями. Они у меня были. Согнула ногу в колене, неловко повернулась на бок. Теперь солнце не било в глаза, я чувствовала его тепло на своем плече и улыбалась. В голове шумело, точно со страшного похмелья, очень хотелось пить. Не знаю, сколько у меня ушло времени на то, чтобы приподняться, но я это сделала. Привалилась спиной к шершавым доскам, подтянула ноги и открыла глаза. Я сижу в каком-то сарае, на полу, рядом с приоткрытой дощатой дверью. Доски прибиты неплотно, сквозь щели пробиваются солнечные лучи. Прохладно. Я поежилась. Толкнула ногой дверь. Должно быть, сейчас утро… Я не в сарае, а в строительном вагончике, вернее, в том, что от него осталось. Слева трехэтажный долгострой, обнесенный ветхим забором. Я тряхнула головой и, держась за косяк, поднялась. Это оказалось легче, чем я предполагала. Сделала несколько шагов до дощатого топчана в углу, опустилась на него и несколько минут сидела с закрытыми глазами. Кто-то привез меня на эту стройку и бросил здесь… чудеса. Надо сматываться отсюда, собраться с силами… послать еще одну телеграмму. Господи, надоумь Зойку прийти на почту.

Первые шаги я делала очень осторожно, голова кружилась, а тошнота все еще мучила. На стройке не было ни души, что неудивительно, в противном случае вряд ли бы меня привезли сюда. Дверь скрипнула, а я оказалась на улице. На мне легкое платье без рукавов, вроде бы не-рваное, на груди пятно… черт, должно быть, меня рвало… Обуви нет. Интересно, где находится стройка… Без обуви через весь город не пойдешь, еще неизвестно, как выглядит моя физиономия — возможно, плачевно. Взгляд бессмысленно блуждал по сторонам. Ни один водитель в здравом уме не остановит машину, увидев женщину в мятом грязном платье и босиком. А вот милиция непременно заинтересуется. Если угожу к ним, быстро не выберусь.