То, что мы прячем от света - Люси Скоур

так не думаешь, — сказала она, скрещивая руки на груди.

— А потом у тебя чисто случайно оказывается общее прошлое с маршалом, которому поручили быть занозой в моей заднице.

Лина переплела пальцы, лежащие на столе, и подалась вперёд.

— У меня и Нолана пять-шесть лет назад была потная обнажённая интрижка в отеле Мемфиса, которая продлилась сорок восемь часов.

— Это было сразу после того, как ты вернула украденные драгоценности на сумму 150 тысяч долларов для своих боссов в Притцгере, так? И те ребята, от которых ты забрала драгоценности, чисто случайно фигурировали в расследовании ФБР, да?

Она долгое время изучала меня взглядом.

— Откуда ты получил эту информацию?

— Облава подняла немало шумихи. Это упоминалось в заголовках.

— Моё имя нигде не фигурировало, — холодно возразила она.

— Аа. Но оно было упомянуто в отчёте местной полиции об инциденте.

Ладно, сегодня я копнул отнюдь не немножко.

Она шумно выдохнула сквозь стиснутые зубы.

— Чего ты хочешь?

— Зачем ты здесь? И не корми меня брехнёй про то, что ты якобы скучаешь по своему давнему приятелю Ноксу, — предостерёг я, когда она открыла рот. — Я хочу услышать правду.

Я нуждался в правде.

— Я произнесу это медленно и отчётливо, чтобы ты точно расслышал с первого раза. Я — не твоё дело. Мои дела, включая то, с кем я «любезничаю» сейчас или в прошлом, чем я зарабатываю на жизнь, и зачем я приехала в город — тоже не твоё чёртово дело.

Я наклонился ближе, и наши колени соприкоснулись под столом.

— При всем уважении, Ангелина, это во мне остались дырки от пуль. И если ты здесь по причине, как-то связанной с этим, то это очень даже моё дело, бл*дь.

Её телефон зазвонил, и номер на экране был записан как «Папа».

Она с размаху ткнула «Игнорировать» и оттолкнула телефон. Её движения казались напряжёнными.

— Говори. Немедленно, — потребовал я.

Она оскалилась, её глаза сделались тёмными и опасными. На секунду я подумал, что она сорвётся на мне, и упивался мыслью о том, как её злость полыхнёт и схлестнётся с моей, пробуждая её и раздувая до адского пекла.

Но адскому пеклу помешал пронзительный писк.

Лина хлопнула ладонью по часам на запястье, но я успел увидеть цифру на экране рядом с красным сердечком.

— Это оповещение о частоте сердечного ритма? — спросил я.

Она вскочила со своего стула так резко, что аж собаки дёрнулись. Я поднялся на ноги.

— Это, как и всё остальное, что касается меня — не ваше чёртово дело, шеф, — огрызнулась она, затем направилась к двери.

Она почти дошла туда, но мы оба недооценили степень моей злости. Я поймал её за запястье, дёрнув обратно.

Лина развернулась. Я сделал шаг. И вот так я оказался прямо перед ней, прижимая её спиной к стене.

Мы оба тяжело дышали, наши груди соприкасались при каждом вдохе. Она была высокой, длинноногой женщиной, но я всё равно был выше её на несколько дюймов, и ей приходилось запрокидывать голову, чтобы посмотреть мне в лицо. Я видел биение пульса у основания её горла.

«Да». Это был шёпот в моей крови. Чем ближе к ней я оказывался, тем громче он становился.

Контролируя себя, я провёл ладонью по её руке до запястья и поднял его. Она наблюдала за мной, не отстраняясь. Я нарушил зрительный контакт, чтобы взглянуть на её часы.

— Это весьма учащённое сердцебиение для человека, который просто сидит и разговаривает, — заметил я.

Лина попыталась высвободиться, но я её не пустил.

— Я не просто сидела и разговаривала. Я сидела и пыталась не расквасить нос копу.

Я всё ещё держал её руку в своей. Другая её ладонь сжимала мою рубашку в кулаке. Но она меня не отталкивала. Она удерживала меня на месте.

— Давай оба успокоимся, — мягко сказал я.

— Успокоимся? Хочешь, чтобы я успокоилась? Божечки. Как же я сама до такого не додумалась?

Она уже миновала стадию вулкана, и теперь я смотрел на чистую расплавленную лаву. И мне хотелось лишь прыгнуть в этот великолепный жар.

— Скажи мне, с чем мы тут имеем дело, — настаивал я. — Тебе нужен врач?

— О Господи, Нэш. Если ты не отпустишь меня немедленно, то никакие присяжные на этой планете не сочтут меня виновной в том уроне, который моё колено нанесёт твоим яичкам.

Эта угроза в сочетании с тем, как Лина ёрзала так близко к моему телу, привела меня из состояния «слегка привстал» до возбуждения уровня «полный подъём, свистать всех наверх, да здравствует палатка в штанах».

Бл*дь.

А потом мы снова оказались в движении.

Я полностью вжал её в стену, одна моя ладонь легла на её талию сразу под грудью, вторая упиралась в стену возле её головы. Тем временем её руки стискивали мою рубашку в кулаках так, что аж побелели костяшки пальцев.

Я мог проследить за её дыханием, пока она жадно втягивала вдох, её грудь расширялась, а потом выдох согревал моё лицо и шею. Я вдыхал её и слегка сдвинулся.

Мне нужно было отступить. Это дерьмовая идея — связываться с женщиной, которая мне лгала, и моя голова явно спуталась с моим членом.

— Хочешь, чтобы я отступил? — спросил я, проведя носом по линии её подбородка.

— Да, — прошипела Лина. Но её руки крепче прижали меня к ней.

— Хочешь, чтобы я перестал прикасаться к тебе, Ангел? — я молился всем религиозным божествам, которых только мог вспомнить, а затем для гарантии добавил ещё несколько знаменитостей и музыкантов. Милостивая Долли Партон, пожалуйста, не дай ей сказать «да».

Её ресницы дрогнули. Удивление и что-то ещё вспыхнуло в этих прекрасных карих глазах.

— Нет, — это прозвучало шёпотом. Хрипловатой мольбой, от которой моя кровь начинала тлеть.

Наши взгляды встретились и не отрывались друг от друга, а я подвинул ладонь чуть выше, пока мои пальцы не задели её грудь снизу. Мой член болезненно пульсировал за ширинкой. Маленькие язычки пламени согревали мои мышцы.

Лина издала тихое сексуальное хныканье, и клянусь Долли, я чуть не кончил на этом самом месте. Я запечатлел этот звук в своей памяти, зная, что буду вспоминать его снова и снова. Зная, что даже если мой член больше никогда не будет работать, я всё равно буду брать его в кулак, вспоминая этот звук, слетевший с её приоткрытых губ.

Она двинула бёдрами подо мной, и это едва не сломало меня. Может, и сломало бы. Может, я бы утянул её на пол, а затем пустил в ход зубы, язык и пальцы, пока она