Творческий отпуск. Рыцарский роман - Джон Симмонс Барт

Залива ан рут в Балтимор, подсказало Фенвику, что мы можем заниматься своими балтиморскими делами не из Внутренней гавани города, а с острова Гибсон в устье реки Маготи, чуть ниже по Заливу от балтиморской Патапско. Короче, давай останемся на островах, обостровленные, изолированные, пока лучше не поймем, где нам высаживаться на сушу в главном. Может, узнаем мы это после Вашингтона и Балтимора. А если нет, всегда есть Длинный остров. Виноградник Марты. Нантакет.

Новая Шотландия! кричит Сьюзен. Британские острова! Затем каналами через всю Европу к Средиземноморью! Эгейские острова! Милый Крит![60] Сицилия, Корсика, Гибралтар!

Фенвик лыбится и говорит: Балеары. Канары. Потом на Барбадос, обратно на Виргины и вновь домой.

Нет! По Суэцу на Цейлон. Микронезия! Полинезия! Гавайи!

Фенн произносит совершенно серьезно: Знаешь, Сьюз, мы б могли. Немножко переоборудовать. Люди такое делают. Работать ровно столько, сколько нужно. Нахер мир. Плыть под парусом, пока не состаримся.

Еще б Сьюзен не знала – и она видит смысл в его капризе насчет Соломона и Гибсона. Мы, конечно, допускали возможность, если не вероятность того, что наш творческий отпуск в круизе увеличит, а не сократит определенные неопределенности; именно это, к сожалению, и случилось.

Мыс Смит – названный в честь Капитана Джона, первым исследовавшего наш Залив для английских поселенцев в 1608-м, – уж остался за кормой; остров Смита, см. выше, на траверзе по правому борту. Мы в водах Мэриленда – очередной рубеж? – и держим курс на Соломон. Что уместно для рубежа, Залив здесь берет чуть к западу, позволяя нам ходче идти галсами на норд-норд-вест. Здесь не только яхтсмены со спортсменами-рыболовами, но и танкеры, контейнеровозы, разнообразные сухогрузы. По правому борту мы опознаем острова Танжер и Смит; затем – необитаемый Кровавый, мишень для обстрелов; за ним Хупер, возле которого Пейсли либо сам, либо его, а по левому борту – мыс Не-Мыс, где брошенный шлюп Пейсли вынесло на мель под всеми парусами.

Не пора ли, спрашивает Фенвик у Сьюзен, предоставить читателю быстрый обзор странного правдивого случая Джона Артура Пейсли? Мы то и дело упоминаем эту фамилию; он/а может уже недоумевать. Читатель.

По мнению Сьюзен, изложение этого случая кем бы то ни было из нас другому по ходу плавания будет нарушением правдоподобия, поскольку мы знаем все его подробности до боли хорошо. Этот конкретный повествовательный недостаток называется Натужной Экспозицией; Сьюзен же у себя в классе назвала это Пичканьем Гуся. Ибо как должен чувствовать себя гусь, когда для увеличения его печени ради пате де фуа гра французский промышленный гусевод вгоняет ему в глотку шланг и вдувает полное пузо зерна, так же должен себя чувствовать и читатель, когда вымышленные персонажи говорят друг дружке то, что между ними разумеется само собой, лишь ради того, чтобы автору далась экспозиция. В нашей-то истории ничего подобного не будет, говорит Сьюзен.

Фенн раздумывает, затем предлагает: Допустим, автор делает это впрямую, а не вкладывает в уста персонажей? Тогда же это не будет Пичканьем Гуся, да? Интересно, рассуждает он, не в этом ли преимущество романов над пьесами (он подумывал попробовать облечь нашу историю в пьесу): мы выступим автором и коротко введем читателя в курс дела, по необходимости. Верно?

По мнению Сьюзен, можно попробовать, если у нас получится ловко. Иначе это будет Авторским Вторженьем.

Не одно, так другое. Я вам так скажу, Учителка: здесь, на стадии планирования, давайте-ка уговоримся, что главное – действенность; ну ее, ловкость эту. Потом изловчим всё как надо.

Ну.

Точно говорю, Сьюз. Мы ж пускаем «Поки» на авторулевом, однако готовы, если что, взять руль в руки. Так и тут: позволим автору взять штурвал нашей истории и ввести читателя в курс дела о

СТРАННОМ ПРАВДИВОМ СЛУЧАЕ

ДЖОНА АРТУРА ПЕЙСЛИ,

сами ж меж тем разделим теплое пиво, проложим немножко дальнейших курсов и, может, по очереди подремлем.

Сьюзен Секлер качает головой и с восхищеньем произносит: Корабль ваш, автор.

Благодарю вас. Нижеследующий отчет целиком и полностью скомпонован из выдержек корреспонденций, опубликованных в балтиморской «Сан» в 1978 и 1979 годах (за исключением последней от января 1980-го), и большинство написано двумя журналистами-расследователями из этой газеты – мистером Томом Ньюджентом и мистером Стивом Парксом, с чьего любезного разрешения, равно как и газеты «Сан», мы цитируем:

УТВЕРЖДАЮТ, ЧТО НА ДОКУМЕНТАХ,

НАЙДЕННЫХ НА БОРТУ ШЛЮПА ПОКОЙНОГО БЫВШЕГО СОТРУДНИКА, ЗАНИМАВШЕГОСЯ

ШПИОНАЖЕМ, ИМЕЕТСЯ ГРИФ ЦРУ[61]

Документы со словами «Центральное разведывательное управление» находились на борту шлюпа «Варкал», когда его обнаружили на мели поблизости от мыса Дозорного через день после того, как сообщили об исчезновении Джона Артура Пейсли, некогда высокопоставленного должностного лица Центрального разведывательного управления, с борта его судна, сообщил вчера источник, побывавший на месте происшествия.

Хотя в первых сообщениях о судне утверждалось, что ничего из ряда вон выходящего не замечено, представитель Береговой охраны вчера отметил, что спасательные средства на шлюпе были «разбросаны повсюду», а «не находились на положенных местах».

М-р Пейсли, 55, из Вашингтона, был обнаружен застреленным в воскресенье вечером – через неделю после своего исчезновения – в Чесапикском заливе вблизи устья реки Патаксент. К его груди и талии было пристегнуто сорок фунтов ныряльных грузил.

Сотрудники полиции склоняются к тому, чтобы рассматривать это дело как возможное самоубийство, но никакое официальное решение еще не прозвучало, и расследование этого дела полицией штата продолжается.

Вчера полиция штата заявила, что не в силах определить, послужил ли орудием убийства 9-мм пистолет того типа, какой, по сообщениям, держал на борту м-р Пейсли, или же револьвер калибра.38 – тип оружия, прежде не связывавшийся с этим случаем.

Помощник судебно-медицинского эксперта штата вчера отказался прямо отвечать на какие бы то ни было вопросы касательно того, обнаружены ли на теле м-ра Пейсли ушибы. Судмедэксперт сначала отмечал, что тело сильно разложилось, затем сказал, что «не может припомнить», и, наконец, переадресовал все вопросы полиции штата.

Загадка усугубилась вчерашним сообщением некоего знакомого, что Майкл Йон из Агентства международного развития (АМР), последний известный человек, видевший м-ра Пейсли в живых, в спешке покинул страну. Знакомый, попросивший его не называть, сказал, что не знает, куда отправился м-р Йон, а известно ему лишь то, что вернется тот не ранее чем через полгода.

Источник, побывавший на месте происшествия и просивший его не называть, сообщил, что портфель-дипломат, запертый, находился… в шлюпе, когда его обнаружили. В портфеле были документы, на которых значились слова «Центральное разведывательное управление».

Сотрудники Центрального разведывательного управления находились рядом, когда Мэриэнн Пейсли, раздельно