НеТемный - Александр Изотов

варварские мозги.

Получается, напавшие хотели, чтобы все думали, что они — это не они, но замаскировались впопыхах. Вот только зачем, если настоящие лучевийцы и вправду скоро будут здесь?

— Такое чувство, что эта принцесса понадобилась не только Чумному, — сказал бард, выдирая стрелу с письмом из доски.

Я поморщился. В мои планы вообще не входило как-то участвовать в государственных заговорах, у меня цели более приземлённые. Хотя эта мысль вызвала улыбку — так-то я мир спасаю.

Виол вдруг тоже растянулся в улыбке:

— Кстати, громада, а ведь эта принцесса Дайю, можно сказать, твоя дальняя родственница, — он засмеялся, — Говорят, есть в ней капля бросской крови.

Он тут же запнулся, заметив мой взгляд, и сразу отскочил:

— Эй, ты чего, северная твоя башка?

Даже Креона напряглась, отступив от меня.

А мне в этот момент просто дико захотелось нарушить волю Бездны, убив настырного барда. И я несколько мгновений боролся с адским искушением…

Ну надо было этому болтливому ничтожеству сказать именно сейчас эти слова — «капля бросской крови».

Да чтоб тебя, Отец-Небо! Мне теперь кажется, что весь этот ваш договор с Бездной не более, чем весёлое пари. А я всего лишь игральный кубик, скачущий по бархатному сукну на игорном столе…

— У-у-у, — я замычал от злости, а потом рубанул с досады топором по телеге. Опять прошибло борт, отсекло часть колеса, и лезвие вошло в землю рядом с головой нашего связанного пленника.

Тот очнулся, зарыскал растерянными глазами вокруг.

— Кто вас послал⁈ — рявкнул я, вздёргивая его с земли, — Кому эта девчонка понадобилась⁈

Лже-лучевиец не ответил. Я почуял неладное, но не успел ничего сделать. Что-то хрустнуло у него в зубах, и пленник задёргался в судорогах, закатив глаза и выплёвывая пену.

Несколько мгновений, и всё было кончено. Единственная зацепка, и та сдохла.

— Это капсула с ядом, — со знанием дела сказал бард, потом вжал голову в плечи, снова поймав мой взгляд, — Да чего я не так сказал-то⁈

Набычившись, словно тупоголовый варвар… да свет смердящий, я же и есть варвар… в общем, я процедил сквозь зубы:

— Нужно найти эту девчонку.

— Верно, — кивнул Виол, — Я рад, что ты понимаешь, как это важно для Троецарии. И меня радует, что бросская кровь для тебя не пустое….

Он судорожно сглотнул, когда лезвие моего топора, вырвавшись из земли, оказалось у его подбородка. Несколько комьев грязи от стремительного движения налепились Виолу на губы.

О-о-о, наконец-то этот взгляд! И снова течёт живительная энергия страха, когда ничтожества вокруг понимают, что их жизни полностью принадлежат мне…

Правая рука будто сама двинулась вперёд, прокалывая барду кожу и заставляя его отстраниться. Я чертыхнулся и отдёрнул руку. Нет, Бездна, тебе ещё рано праздновать моё возвращение во Тьму.

— Уходим, быстро. Вы, двое… — я смерил их взглядом, — Сами решайте, идёте вы со мной или нет, — потом я повернулся к телеге.

Креона растерянно застыла, бросая взгляд на конец обоза, где так и висела её подруга. А бард явно быстро сложил в уме все «за и против», и через пару секунд тоже бросился к пожиткам.

— Нужны еда и вода, — затараторил тот, хотя сам склонился над ларцом и профессиональными движениями стал шерудить в бумагах, — Ну-ка, ну-ка…

Я же, в свою очередь, пробежался по связкам оберегов и амулетов. Не то, не то… Да что ж за нищенские наборы⁈

Всё же этот мир отличался, и я с трудом узнавал знакомые мне магические амулеты. Не тот штрих у символа, наклон в другую сторону, отличия в цвете, в некоторых материалах.

Так, это точно «волчий вой», может пригодиться. «Зажигалка», «вспышка», «громкий хлопок», «жидкая полынь»… Вот как они отпугивали упырей от себя, насылая их на отряды. О, даже «паралич» есть, уже неплохо.

Я сгребал всё это в наплечный мешок. Потом разворошил боевые брони, сваленные в углу телеги. Вся одежда мне мала, я слишком большой!

Хорошо, нашёлся литой круглый нагрудник, на ремнях, вполне можно было что-то придумать… Но с голым торсом ходить долго я не собирался.

— Ты, — я позвал колдунью. — Найди себе платье, а лучше походную одежду.

Та так и стояла истуканом, глядя на нас.

— Зачем? — она застенчиво подтянула ворот, закрывая оголившееся плечо.

— Потому что через минуту я заберу свою рубаху, — спокойно ответил я, откладывая нагрудник в сторону, — И во что ты будешь одета, меня волновать не будет.

— Хорлова ты… — начала было она, но я уже отвернулся, снова оценивая пожитки.

Я отложил в сторону золото, амулеты, новый пояс с кармашками и зацепками. Нашёл несколько хороших лоскутов кожи и тоже взял, чтоб соорудить потом какую-никакую обувь — с таким размером ноги здесь я ничего не подберу.

Колдунья, некоторое время демонстративно посопев, всё же зашла за телегу с другой стороны. Оттуда же донёсся плеск воды, и я со своего места мог видеть голые и мокрые ноги Креоны. Где-то она раздобыла флягу с водой, и теперь пыталась быстро привести себя в порядок.

Бард сразу же оторвал глаза от записей, но чародейка прошипела:

— Увижу, что смотришь, и отморожу хрен!

Виол с улыбкой поморщился, но вернулся к бумагам. Было видно, что дело довольно серьёзное, и даже близость обнажённой женщины не могла его отвлечь.

Я довольно усмехнулся. Если девушка вспомнила о внешности, значит, она окончательно пришла в себя.

Поодаль раздалось ржание, я с тревогой вскинул голову… Вернулись уцелевшие караванные лошади, заметили нас, но подходить боялись.

Бард, который запихивал фолианты и свитки в мешок, вдруг тоже замер. Медленно повернул голову, только в ту сторону, куда следовал караван.

— Они близко, уже так слышу.

Кивнув, я сгрудил всё в кучу. Добавил крепкую флягу воды, связку засушенных лепёх, и даже нашёл бутыль с вином.

— Где эта⁈ — вырвалось у меня.

— Эта здесь, — недовольно пробурчала Креона, выйдя из-за телеги и таща в руках мою рубаху.

Свежесть — такое слово пришло на ум, когда я посмотрел на чародейку. Её серебристые волосы местами были мокрые, лицо ещё блестело от влаги, но теперь я мог по-настоящему оценить её голубоглазую красоту.

Одета она была в длинное приталенное платье нежно лазурного цвета, укреплённое кружевным корсетом с рюшками. Вырез у платья был довольно откровенный, да ещё и корсет приподнимал ей грудь, подчёркивая и без того привлекательные округлости.

Креона заметно смутилась, закрывая декольте руками:

— Это самое приличное, что я нашла у этих подонков. Там одежда только для шлюх.

— Радость моя прохладная, — подал голос бард, — А ты думаешь, зачем этих девиц везли к заказчику?

Тут он был прав. Прежде, чем Тёмный Жрец откажется от земных удовольствий, он пожелает насладиться женщинами на всю жизнь. Именно для этого, скорее всего, ему и везли наложниц.

— Не удивлюсь, если с тобой, северные ляжки, этот Чумной хотел попробовать что-то новенькое, — хихикнул бард, — Вас там, в вашем монастыре, учат каким-нибудь тонкостям?

— Нас точно учат превращать длинные языки в лёд, — холодно ответила Креона.

Я набросил на себя рубаху, застегнул нагрудный диск. К счастью, самые последние дырочки на ремнях всё же дотянулись.

Надел пояс, в котором пришлось проколоть ещё отверстие, повесил кошель с деньгами, и нацепил топор на удобную петлю.

— Итак, ещё раз, — сказал я, двигая плечами и пробуя тело на подвижность, — Кто хочет, может идти со мной, но будет делать только то, что я скажу. И будет идти туда, куда я иду. Всем ясно?

— Громада, — ответил бард, — Видит Маюн, ты же и сам не знаешь, куда тебе надо идти.

— Я… — вырвалось у меня, а потом я удивлённо застыл.

Потому что Креона, всё ещё смущаясь, молча подошла и развернулась спиной. Отбросила волосы, показывая, что я должен затянуть шнуровку платья. Это был до того женственный жест, что неожиданно для себя я растерялся, глядя на обнажённую точёную спину.

Бард, который как раз затянул завязки на мешке с бумагами, возмущённо вскочил:

— Креона, подожди, я сейчас! Доверь это самым нежным рукам на всей Тахасмии.

— Сиди, хорлова ты падаль. Проповедник… кхм… господин Малуш, прошу вас, не откажите, — сказала она мне. Оказывается, её хриплый голос мог быть довольно ласковым.

Несколько мгновений я пытался разобраться в своих ощущениях. Если бы кто-то вот так подошёл к Десятому Жрецу…

Нет, я же знаю, что во всей империи не найдётся того, кто повернулся