Черепаховый суп - Галеев Руслан

– Считай, что уже забыл.

– И еще – мне нужен в этом трипе боец. Сталкер. Так что напря–гись и сделай свое дело.

– Макс! Буги! – Сабж свесил в люк ухмыляющуюся физионо–мию. – У нас гости. Прямо на границе Нулевой сидит вполне себе неудовлетворенная белая сука и глядит на меня голодными глаза–ми. Кажется, ей непонятно, какого хрена она не может пройти к сво–ему законному завтраку.

– Предлагаешь проводить ее к тебе? – вставая и подходя к лест–нице, спросила Буги.

– Глупые шутки – признак низкого интеллекта, – огрызнулся Сабж. – Идите, убейте эту тварь и пойдем уже дальше, ага?

– Дело говоришь, – кивнул я, передергивая помпу камнемета. Мне давно уже хотелось убить какого-нибудь ублюдка. Я могу

иногда с более или менее умным видом рассуждать на бумаге и, по сути, не так уж и глуп. Я вообще парень что надо, между нами гово–ря. Но почему-то по жизни мне куда проще работать в стиле тупого Крутого Сэма. Так уж получилось.

Белая сука действительно терпеливо дожидалась нас у невиди–мой границы Нулевой зоны. Она была размером с «фольксваген-жук» и не белая, а скорее белесая. И крайне опасная. Это насеко–мое могло совершать прыжки на десятки метров. Из его уродливо–го черепа торчали и жадно подрагивали два полуметровых хитиновых уса. Белая сука вонзает их в жертву, впрыскивая яд, ко–торый сначала парализует, потом в течение часа убивает и, нако–нец, способствует быстрому разложению тела. Жвала у этой твари слабые, так что она предпочитает мягкую пищу. И вот эта представи–тельница местной фауны сверлила нас тоскливым взглядом, абсо–лютно лишенным интеллекта, но исполненным желанием размяг–чить наши души, а заодно и тела. Когда нас стало трое, она, кажется, испытала что-то вроде радости и стала активно наворачивать круги вдоль границы Нулевой. Мы с Буги, не сговариваясь, подошли к ней вплотную и выпустили по несколько залпов мелких камней в урод–ливую, покрытую хитином голову. Думаю, белая сука скончалась без мучений. Это была не очень честная победа, но нас куда больше ин–тересовало состояние собственных шкур, нежели соблюдение Же–невской конвенции.

Теперь, не считая мерзкого трупа в нескольких шагах от нашего убежища, окружающий пейзаж был идиллически прекрасен. Пола–гаю, там, где сейчас сквозь бурную растительность проглядывали куски бетона и кучи силикатного кирпича, некогда стоял крупный поселок, а может, даже небольшой городок. Таких полно на грани–цах всех метрополий, и живут они за счет посредничества в торго–вых пересылках, хранения товара и контрабанды.

Вообще принято считать, что Эпицентр – это огромная террито–рия, покрытая зарослями неузнаваемо изменившихся в результате радиационного облучения тропических лесов и населенная жутки–ми тварями. Это не совсем так. Далеко не весь Эпицентр покрыт растительностью, и есть места, где вообще ничего не растет, но туда лучше не соваться. Да и джунгли здешние не назовешь тропически–ми, у них какой-то свой характер. И поглотили они только внешние области Эпицентра, как будто скрывая от посторонних глаз его ис–тинное лицо. Не исключено, что в действительности так оно и есть.

Наш тайник находился всего в полукилометре от официальной границы Эпицентра, но самому Эпицентру было плевать на офици–альность. Его воздействие на эту область было ограничено, но и только. Ведь если та же белая сука запустит в ваше тело некоторое количество своего яда, вам это не поможет, разве что мучаться бу–дете дольше.

И тем не менее… это жуткое место невозможно не любить. Согла–сен, такое утверждение звучит абсурдно. Да, здесь царит смерть и все пропитано ненавистью и памятью о ней – но иногда наступают мину–ты, когда непривычную тишину нарушает только шелест ветра да шо–рох листьев, и оранжевые лезвия солнца, пронизывающие все и вся, играют на лицах твоих напарников. Тут обитает совершенно особен–ный по своей сути покой. Нигде больше в мире не найти такого. Может, потому что здесь он вплотную граничит с постоянным ощущением опасности, с осознанием того, что следующая минута вполне может стать последней в твоей никчемной жизни, и солнце греет твою небри–тую физиономию на прощание. А может, оттого что земля тут уже нача–ла долгий и болезненный процесс очищения от человеческого дерьма и от всего того, чем напичкали ее разумные прямоходящие, и поэтому все окружающее немного чуждо тебе, человеку, но в то же время ты чувствуешь загривком – оно и есть настоящее, а остальное – пластик и метафора цивилизации. Это немного грустно. По крайней мере, для нас, людей. Потому что у нас хватает ума считать время и учиться со–мневаться. А здесь, в Эпицентре, ты либо выживаешь, либо погиба–ешь. Либо греешься под этими сабельными ударами солнца, либо по–дыхаешь в канаве. И никаких сомнений, все просто. И время ты начи–наешь исчислять примерно так: я прожил еще час, я выжил в течение суток, вот уже неделю я жив…

Нельзя сказать, что мы вошли в джунгли Эпицентра, скорее, это была их опушка, или как там называются подходы к лесам. Нас ок–ружал все тот же дубовник, с редкими вкраплениями сонного скаль–пеля, грибных пней и прочей растительной нечисти. Равнодушное, но теплое солнце очередями света простреливало кроны деревьев, было прохладно и не особенно влажно. Проблем с продвижением тоже не возникало. Мало того, нам даже повезло – сквозь траву в какой-то момент вдруг проглянул неплохо сохранившийся асфальт дороги, и Буги объявила, что если она ведет в нужную нам сторону, то по ней мы и пойдем. Полунатив, Сабж дал положительный ответ на этот вопрос, но добавил, что дальше по курсу, у самой границы, будет целая поляна желтых пятен, полностью сожравших асфальт, так что придется сделать небольшой крюк. Меня это не особенно расстроило, скорее, наоборот. Прямые пути в Эпицентре редко ока–зываются самыми короткими. Это вам скажет любой сталкер.

30. Перекати-поле

Эпицентр встретил нас привычным ощущением взгляда в спину, гу–стой стеной дубовника, сквозь которую, словно прорубленная маче–те, вела покрытая взломавшей асфальт травой дорога, и воздухом, стремительно наполняющимся влагой и духотой. Если до сих пор мы двигались без особого напряжения, изредка перебрасываясь заме–чаниями между делом и прикалываясь друг над другом, то войдя на территорию Эпицентра, не сговариваясь, замолчали. Мы с Буги шли с заряженными дробовиками в руках по обеим сторонам дороги и на–пряженно вглядывались в заросли. И резко снизили скорость, по–скольку Сабж вошел в некое подобие транса, из которого выныривал лишь изредка, чтоб предупредить о той или иной гипотетической опасности. Однако в течение нескольких часов нам, можно сказать, везло (не считая того, что дорога становилась все хуже, а жара и влажность все сильнее). Мы сняли футболки и замотали ими головы, но это не особенно помогало. И все же такое начало можно было уве–ренно назвать удачным: ведь не раз и не два бывало так, что мне при–ходилось пускать в дело камнемет уже на границе Эпицентра.

Дорога временами петляла, огибая теперь уже не существую–щие препятствия. Может, здесь некогда стояли чьи-то дома или росли деревья? В городах мы почти не обращаем внимание на та–кие мелочи, потому что любой поворот дороги объясним. И это нор–мально для обыденной жизни. А если удалить к чертовой матери элементы нормальности? Вырвать, как прогнившие зубы? Пред–ставьте себе дорогу, которая делает совершенно неоправданные повороты, а ты идешь и думаешь: «Что тут было? Чей-то сад? Дет–ская площадка? А может, и этот поворот вызван тысячу лет назад пересохшей рекой?» Такие повороты дорог Эпицентра всегда каза–лись мне символичными, хотя сформулировать это ощущение я не пытался. Ведь получив свою формулировку, некоторые явления и понятия просто превращаются в еще один флажок на карте изучен–ного мира. Но не для этого ли я сел за рукопись, чтоб расставить флажки? Не знаю…

Первая встреча с «местным населением» произошла ближе к по–лудню, когда, достигнув зенита, вконец озверевшее солнце вошло в раж, раскаляя сквозь футболки наши черепа и оставляя ожоги на голых плечах. В очередной раз выйдя из транса, Сабж хриплым от усталости и изматывающей жары голосом предупредил: