Принц Хаоса - Роджер Желязны

Я задержался возле перекрестка, чтобы стряхнуть с себя пыль, привести в порядок одеяние, причесать волосы. Прихорашиваясь, я задумался, кто мог получить мой вызов, когда я пытался добраться к Льюку через Козырь — сам Льюк, его призрак, оба? Могут ли призраки получать Козырной вызов? Я обнаружил, что заинтересован в том, что же творится сейчас в Янтаре. И я подумал о Корал и Найде…

Черт.

Мне хотелось быть где-нибудь еще. Мне хотелось быть далеко отсюда. Предупреждение Образа, брошенное через Льюка, было ясно и понято. Кэвин дал мне слишком много тем для размышлений, а у меня не было времени сортировать их по полочкам. Я не хотел быть втянутым в то, что происходило там, во Дворах. Мне не нравилось и то, что здесь замешана моя мать. Я не имел должных чувств для посещения похорон. К тому же я чувствовал себя как-то очень непроинформированным. По-моему, если кто-то что-то хотел от меня — что-то очень важное, — им по меньшей мере надо выкроить время, чтобы объяснить ситуацию и попросить меня о сотрудничестве. Если это родственники — есть большая вероятность, что я пойду с ними. Куда проще сотрудничать со мной, чем плести интриги, пытаясь контролировать мои действия. Мне хотелось быть подальше от тех, кто контролировал меня, так же как и от игр, в которые они играют.

Я мог повернуться и уйти в Тень, вероятно, затеряться там. Я мог бы направиться в Янтарь, рассказать Рэндому все, что я знал, все, что подозревал, и он бы защитил меня от Дворов. Я мог бы возвратиться на Тень Земля, возникнуть новой личностью, вернуться к компьютерному дизайну…

Тогда, конечно, я никогда бы не узнал, что происходит сейчас и что произошло раньше. Что касается настоящего места нахождения моего отца… я был способен добраться до него из Дворов, как ниоткуда еще. В этом смысле, он находился совсем рядом. И никого больше не было, чтобы помочь ему.

Я пошел вперед и повернул направо. Проделал путь к лиловеющему небу. Я буду вовремя.

Итак, я вновь вошел в Пути Всевидящих. Я вышел из красно-желтого росчерка звездного света, нарисованного у ворот переднего двора высоко на стене, спустился по Невидимой Лестнице и долгое время смотрел в гигантскую центральную бездну, с ее панорамой черного буйства за пределами Обода. Падающая звезда прожгла себе тропинку по лиловому небу. Я отвернулся, направляясь к обитой медью двери и низкому Лабиринту Искусств за ней.

Я помнил множество случаев, когда ребенком терялся в этом лабиринте. Дом Всевидящих веками собирал произведения искусств, и коллекция была так обширна, что здесь было несколько путей, на которые лабиринт распадался внутри самого себя; чтобы перевести стрелки и прогнать следующий оборот, пути огромной спиралью через туннели смыкались в точку, что сильно смахивала на старую железнодорожную станцию. Однажды я потерялся и через несколько дней был в конце концов найден плачущим перед коллекцией синих туфель, приколоченных к доске. Теперь я шел по Лабиринту медленно, глядя на старые уродливые творения, на какие-то новые. Там же затесались и поразительно красивые вещи, такие, как громадная ваза, которая выглядела так, словно была вырезана из единой глыбы огненного опала, и набор странных поминальных дощечек из дальней тени, чье назначенье и способ действия никто в семье припомнить бы не смог. Я не стал срезать угол по галерее, а остановился и вновь осмотрел и то и другое: дощечки мне чертовски нравились.

Подойдя к огненной вазе и взглянув на нее, я продудел старую мелодию, которой меня научил Грайлл. Мне показалось, что я услышал тихий шорох, но, взглянув в ту и другую сторону по коридору, не обнаружил поблизости кого-нибудь еще. Едва ощутимые изгибы вазы требовали прикосновения. Я мог бы вспомнить, как в детстве меня всякий раз ловили на этом и строго выговаривали. Я медленно протянул вперед левую руку, положил ее на вазу. Поверхность была теплее, чем я мог бы предположить. Я скользнул ладонью по изгибу. Ваза казалась замерзшим пламенем.

— Привет, — пробормотал я, вспоминая приключение, которое мы разделили с ней. — Это было так давно…

— Мерлин? — раздался тихий голос.

Я тут же отдернул руку. Казалось, ваза заговорила.

— Да, — сказал я затем. — Да.

Вновь шелестящий звук, и в кремовой нише огня шевельнулась тень.

— Ссс, — сказала тень, разрастаясь.

— Глайт{17}? — спросил я.

— Да-аа.

— Не может быть. Ты была мертва все годы.

— Не мертва. Ссспала.

— Я не видел тебя с тех пор, как перестал быть малышом. Тебе нанесли увечье. Ты исчезла. Я думал, ты умерла.

— Я ссспала. Ссспала, чтобы исссцелиться. Ссспала, чтобы зссабыть. Ссспала, чтобы возродитьссся.

Я протянул руку. Мохнатая змея подняла голову выше, вытянулась, упала мне на предплечье, забралась на плечо, свернулась.

— Ты выбрала для сна элегантное помещение.

— Я зсснала, что кувшшшин любим тебе. Я зсснала, есссли ждать доссстаточно долго, ты придешшшь вновь, оссстановишшшьссся, чтобы насссладиться им. И я узсснаю и поднимусссь во всссем блессске, чтобы приветссствовать тебя. Ух ты, ты выроссс!

— А ты выглядишь по-прежнему. Чуть потоньше, наверное…

Я ласково щелкнул ее по голове.

— Хорошо знать, что ты все еще с нами, добрый семейный дух. Ты, Грайлл и Кергма сделали мое детство лучше, чем оно могло бы быть.

Она высоко подняла голову, ударила носом мне в щеку.

— Мою холодную кровь сссогревает то, что я вновь вижшшу тебя, милый мальчик. Ты долго путешессствовал?

— О да. Очень.

— Однажшшды ночью нам ссследует поесссть мышей и лечь возссле огня. Ты сссогреешь мне блюдцссе молока и рассскажешь о сссвоих приключениях ссс тех пор, как оссставил Пути Вссевидящщщих. Мы отыщем пару мозссговых косссточек для Грайлла, есссли он всссе еще зссдесссь…

— Кажется, он прислуживает дяде Сугуи. А что с Кергмой?

— Я не зсснаю, это было ссстоль давно.

Я прижал ее покрепче к себе, чтобы согреть.

— Спасибо, ты ждала меня здесь в великой дреме, чтобы поприветствовать…

— Это большшше, чем дружессская вссстреча, приветссствие.

— Больше? Что тогда, Глайт? Что это?

— Кое-что показссать. Иди туда.

Она указала головой. Я двинулся в направлении, которое она отметила — путем, которым я так или иначе пошел бы, туда, где коридоры расширялись. Я мог ощущать ее шевеление на моей руке с едва слышным шкворчанием, которое она иногда издавала.

Внезапно Глайт застыла, а голова ее поднялась, слегка покачиваясь.

— Что такое? — спросил я.

— Мы-ышши, — сказала она. — Мы-ышши рядом. Я должшшна пойти поохотитьссся… после того, как покажшшу тебе… одну вещь. Зссавтрак…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});