Второе восстание Спартака - Александр Бушков

Вот показался и Псков. Широкий разлив реки Великой, здесь вполне оправдывающей свое название. Река – и это заметно даже сверху – испещрена черными штрихами. По воде плывут деревянные обломки или трупы. По всему городу в небо вверх поднимаются дымы – пожаров не счесть. Сильный пожар заметен на южной окраине. Но чего не видно, хоть тресни, так это того, чтобы небо прочерчивали стремительно снижающиеся темные точки и где-то внизу рвалось, где-то набухали бы черные столбы бомбовых разрывов.

Где вы, мать вашу бомбовую так и вперетяжку! Где?! Куда ускакали?!

Спартак повел звено к той окраине Пскова, откуда начиналась дорога к Ленинграду. Может быть, ребята бомбят какую-нибудь танковую колонну.

И в иные вылеты Спартак жадно вглядывался в небо в ожидании вражьих самолетов. Сейчас же он ждал их с особым нетерпением. Глядишь, они появятся не просто так, а с намерением атаковать замеченные в воздухе советские бомбардировщики. А хоть и просто так. С каким удовольствием вступил бы он сейчас в бой, потому что было бы на ком выместить злость, и это хоть как-то оправдало бы никчемный, пустой, в сущности, вылет.

Шоссе было пусто. Ни своих, ни чужих. И опять же нигде ни бомбардировщиков, ни «юнкерсов» с «мессерами».

Спартак давно уже с тревогой посматривал на стрелку бензиномера. Черт, пора возвращаться, иначе горючего до базы может и не хватить. «А чего ты хотел, не вечный же двигатель!» Ладно, решил Спартак, последний заход над Псковом и обратно.

В этом последнем налете над городом немного повезло. Нет, группы СБ они так и не отыскали, зато на западной окраине обнаружили танковую колонну.

Даже сверху было заметно, насколько внаглую разъезжают фрицы по нашей земле. Все люки открыты, фашистские танкисты едут, высунувшись из них по пояс, снайперов не боятся. Еще небось песенки свои насвистывают...

Так просто сделать над колонной круг и уйти в направлении аэродрома Спартак не мог. Следовало хоть как-то выместить накопившееся...

Он направил машину в пике. В лицо неслась смазанными полосами земля, приближалась вереница черных, окутанных выхлопами машин с крестами на броне. Спартак нажал на гашетки.

Разумеется, едва над головой показались стальные птицы, танкисты попрятались внутрь, и пули застучали по броне, не причиняя никакого вреда. Но Спартак и не надеялся на глупость или на граничащую с умопомешательством храбрость гитлеровских солдат. Он ни на что не надеялся, он просто вымещал злобу. Ну разве что втайне желал, чтобы кто-то из фрицев обделался от страха. А это вполне может статься – вряд ли уж все гитлеровцы так подкованы, что с ходу могут отличить истребитель от бомбардировщика. А раз бомбардировщик, то и бомбу себе на голову можно получить.

Спартак увидел, что три самолета его звена также пикируют следом за ним и садят из пулеметов по танковой колонне...

Отведя душу, Спартак повел звено назад. Но все же паршиво было на душе. Слетали, в общем-то, впустую, потеряли своих, оставили без прикрытия смежников. Бестолково как-то. Может, и немец прет по стране бешеными темпами все от той же нашей бестолковости...

Стрелка бензиномера неумолимо, как вечернее солнце, закатывалась к нулю. Вынужденной не избежать, это Спартак понял аккурат над все той же Уторгошью, где они в начале полета подхватили бомбардировщиков. Следовало искать подходящую площадку. Хорошо, что сейчас лето и оно довольно сухое. Есть надежда разыскать более-менее ровную и твердую пустошь.

Железная дорога, леса, карьер, довольно широкая грунтовка, на которую еще можно сесть на чем-нибудь вроде «У-2», но истребитель на них не посадишь, опять лес, поляна, перелесок, лужок, но совсем крохотный. Ага, а вот это, кажется, то, что нужно. Большой, если не сказать огромный, колхозный луг, на котором пасутся коровы. Внушительное стадо, следует отметить. Словно войны рядом нет... Сараи какие-то, постройки, дорожки песчаные.

Спартак сделал круг над выпасом. Размерами подходит лучше некуда, касаемо всего остального трудно сказать, но вроде бы место ровное, явных бугров и ям не видно. Нечего привередничать, все равно лучше ничего не найдешь.

Спартак взялся за рукоять тросовой лебедки и выпустил шасси. Садиться на «брюхо» он не собирался. К чертям инструкцию, площадка хорошая, еще не хватало закончить бесславный полет, угробив машину.

Выбрав место, где коров поменьше – чтобы скотине было легче убегать от страшной великанской птицы, – Спартак пошел на посадку.

Шасси привычно соприкоснулось с землей. Именно что «привычно»! Словно сел на родной аэродром. Машина катилась по земле легко. Какое тут «брюхо»...

Да что ж они не отваливают в стороны! Несколько коров как стояли на пути, так и продолжали стоять, пялясь на самолет.

– Расходитесь! Бежать, тупая скотина! Безмозглые твари!

Пугнуть их из пулемета Спартак уже не успевал. Единственное, что он мог еще сделать – это повернуть влево и врезаться не в группу, а в отдельно стоящих и тоже не желающих сдвигаться с места ни на йоту двух пятнистых рогатых дур.

Спартак невольно зажмурился.

Возможно все. Даже то, что самолет развалится на части.

«Лейтенат Котляревский угробил боевую машину, столкнувшись с коровами». Это пятно с биографии вовек будет не смыть...

Удар! Значительно легче, нежели ожидал Спартак. Он на мгновение зажмурился. Еще удар! Приоткрыл глаза. Коровы какими-то пятнистыми ошметками разлетались в разные стороны. И только спустя бесконечно длинную секунду Спартак сообразил, что есть в происходящем некоторая несообразность. Ни крови на «фонаре», ни внутренностей, размазанных по фюзеляжу... да и звук совсем не такой, какой должна производить эдакая туша при соприкосновении с металлической птицей, да и сила удара слабее...

Он остановил машину, откинул «фонарь» и выглянул наружу. Все понял и не удержался от нервного хохота. Вот ведь гады, и кто это удумал?

Все до единой коровы оказались фанерными, елки – пересаженными, дорожки – фальшивыми.

Глава девятая

Пастушка и пилот

Спартак отодвинул «фонарь», выбрался на крыло, спрыгнул на землю – под ногой хрустнули остатки (или все же следует говорить – «останки»?) троянской коровы.

– Выдумщики, мать вашу...

Он отошел подальше от машины и замахал руками, показывая ребятам, что можно садиться совершенно спокойно. Да они и без его жестикуляции, думается, уже сообразили, что к чему.

Спартак нагнулся, поднял кусок крашеной фанеры – ему попался обломок фальшивой башки с кривым рогом. Может, взять с собой, показать на аэродроме, приложить, так сказать, к рассказу? Но пока откинул обломок в сторону. Огляделся.

Ну так и есть! Вон и знакомого облика строения, накрытые, а лучше сказать – укутанные маскировочной сеткой. И от них бежит человек в летном шлеме и мешковатом комбинезоне. Невысокий, худощавый, смешно размахивает руками. А других людей почему-то не видно. Не иначе потому, что «коровье хозяйство» есть не что иное, как запасной аэродром. Откуда толпе взяться? Комендант и два-три помощника – больше и не нужно, чтобы следить за хозяйством. Они небось и придумали замаскировать крошечный аэродром под лужок с коровками. Недурная обманка, следует признать, работает на все сто: если уж советского летчика провели, то фрица и подавно должны.

Ладно. Пока суть да дело, пока ребята заходят на посадку, Спартак занялся осмотром машины. Видимых повреждений нет, пулевых отверстий нема, шасси при посадке не сломаны, словом, сплошное чики-брики, даже не верится. Только одно омрачает: бестолковость самого полета... Спартак забрался под машину, для очистки совести следовало взглянуть и на «брюхо». Проверять так проверять.

– Вынужденную совершили, да? – раздалось над головой. – Вы откуда, товарищ?

Ну ни фига себе!

Такого он никак не ожидал. Звонкий девичий голос. Спартак выкатился из-под самолетного «брюха», вскочил на ноги. Ну да, вместо плотного, косолапого и усатого дядьки, какими, за малым исключением, и бывают все коменданты аэродромов, перед ним стояло создание иного пола и совсем иных, так сказать, тактико-технических характеристик. Даже мешковатый комбинезон не скрывает того, что... э-э... отличает комендантов от комендантш. И отличия эти в данном случае, что называется, явные и недвусмысленные, хотя и покроем малость сглаженные. А еще имеется круглое, простоватое, но привлекательное личико с румянцем на щеках и с веснушками, пряди русых волос, выбивающихся из-под шлема.

– Ого! – невольно вырвалось у Спартака. – Я поражен. Вы фея?

Русоволосая прямо посмотрела ему в лицо, усмехнулась и сказала:

– Старшина Смородина. Комендант аэродрома.

– Лейтенант Котляревский, – он браво козырнул. – Зовут Спартаком. Прошу заметить, это настоящее имя, а не прозвище.

– Откуда вы, товарищ лейтенант, и что у вас стряслось? – товарищ Смородина игривого тона не поддержала, взяла тон сугубо деловой.