Избранное в двух томах. Том II - Юрий Стрехнин

— Да, я еду к моему жениху. Он прислал мне письмо. Он служит здесь, в этих Щиграх.

— Штийен-гри… — ефрейтор качнул головой. — Можно вывихнуть язык на этих русских названиях. Вам, фройлен, легче произносить это: вы росли среди русских.

— Но мы никогда не смешивались с ними, — несколько высокомерным тоном ответила Саша. — Мы, немцы в России, сохранили дух своей нации.

— О да, фройлен! — почтительно сказал ефрейтор. — Позвольте спросить, кто ваш жених?

— Обер-лейтенант Адольф Гедер. Он служит в комендатуре…

— Гедер? — в голосе ефрейтора прозвучала еще большая почтительность.

— Вы его знаете, господин ефрейтор?

— Еще бы! Обер-лейтенант — правая рука нашего коменданта. — Ефрейтор уже был весь выражение восторга. — Желаю вам счастливой встречи, фройлен! Комендатура — прямо, возле церкви.

Чем ближе подходила Саша к комендатуре, тем труднее становилось ей сохранять спокойствие.

Вот и здание комендатуры. Это можно определить издали: возле стоят автомашины, над крышей повис в безветрии солнечного сентябрьского дня флаг с черными крюками свастики в белом круге, на высоком крыльце покуривают два немца.

Саша, собравшись с духом, подошла к крыльцу и, стараясь выглядеть как можно спокойнее под взглядами воззрившихся на нее немцев, спросила:

— Могу я видеть Адольфа Гедера?

— О, вы — немка?

— Адольф! — крикнул один из немцев с крыльца в глубь дома. — Тебя спрашивает девушка. И прехорошенькая, черт возьми!

Очевидно, привлеченные этим, на широкое крыльцо комендатуры вышли сразу несколько немцев. Саша немного растерялась: который же из них Гедер? Ведь своего «жениха» она и в глаза не видывала, как он выглядит — знала весьма приблизительно, только по приметам, сообщенным ей.

Ее растерянность длилась лишь несколько секунд.

Один из немцев, вышедших на крыльцо, молодой, высокий, движением руки чуть сдвинул фуражку набок. Условный знак, по которому Саша должна была узнать Гедера! Она бросилась к нему:

— Адольф!

— Роз-Мари!

Под веселый гогот толпившихся на крыльце они заключили друг друга в объятия.

…И вот Адольф Гедер вводит Сашу в кабинет коменданта.

— Господин майор, разрешите представить вам мою невесту!

— О, весьма рад! — встает из-за стола, улыбаясь, сухопарый пожилой майор. — Наконец-то прекратились страдания бедного Гедера! Он так ждал вас, фройлен!

— Роз-Мари благодарна вам, господин майор, за то, что вы дали разрешение на наш брак и позволили ей приехать сюда.

— О да, господин комендант! — вторит Саша.

— Ну что же, — оглядывает их комендант, задерживая взгляд на Саше. — Я думаю, вы — отличная пара. Молодчина Гедер, у вас отменный вкус!

— Господин майор…

— Вам, Гедер, наверное, не терпится поскорее устроить свадьбу? — перебивает комендант. — Устроим, устроим. Я хочу, чтобы все было сделано так, как того требует добрый немецкий порядок. Вы уже приготовили свадебный туалет, фройлен? Нет? Ах да, война, война… Не огорчайтесь, я позабочусь об этом. И о том, чтобы разыскать пастора. Все это не так-то просто здесь. Мы, к сожалению, не в фатерланде. А пока побудьте в положении помолвленных. О молодость? — вздохнул комендант, — как я завидую ей!

— Я тронут вашей поистине отеческой заботой, господин майор.

— Вы заслужили такое, отношение, Гедер. Знаете ли вы, фройлен Роз-Мари, что ваш жених — один из лучших сотрудников вверенной мне комендатуры? Не знаете? Ваша скромность, Адольф, похвальна…

Ну что же, фройлен, устраивайтесь, отдыхайте с дороги, готовьтесь к свадьбе. Я распоряжусь, чтобы ваше будущее семейное гнездышко оборудовали здесь, в здании комендатуры. Так будет спокойнее. Хорошая комната найдется.

…И вот, наконец, Саша и ее «жених» остались вдвоем. Он проверяет, плотно ли закрыта дверь, с облегчением говорит по-русски:

— Наконец-то мы одни, Наташа. Ну, здравствуйте по-настоящему.

— Здравствуйте, Андрей! — протягивает руку Саша. Разведчик Андрей Белов уже давно обосновался в комендатуре в Щиграх, и теперь им предстоит работать вместе под видом супружеской пары. Белов называет ее Наташей по условному имени, сообщенному ему. Саша понимает, что и он такой же Андрей, как она Наташа. Но за все время они ни разу не пытались узнать настоящие имена друг друга.

— Наедине мы будем только товарищами по борьбе, — говорит Андрей. — Но перед глазами моих растреклятых камрадов по комендатуре постарайтесь хорошо сыграть роль немочки Роз-Мари. Комендант у нас доверчивый, сентиментальный старикан, в армии недавно, взят из запаса. Мне он верит во всем. Но учтите, есть в комендатуре и такие, которые готовы заподозрить не только вас и меня, но и друг друга. Есть, как везде у немцев, и тайные осведомители гестапо. Так что будьте предельно осторожны. Впрочем, что мне вас учить. Вы не впервой имеете дело с этими господами… Что касается связи с центром, я держу ее по своей рации. Но и ваша нам понадобится. Где ваш «Северок»?

— Я его спрятала. В березовой роще.

— Хорошо. Расскажите где. Я ночью поеду по линии проверять посты, а на обратном пути прихвачу.

* * *

Прошел почти месяц со дня приезда невесты к Гедеру. Роз-Мари за это время успела стать своим человеком в комендатуре. Всем служащим она нравилась — приветливая, услужливая, всегда нарядно одетая. Немцам приятно было видеть эту юную девушку-невесту, слышать из ее уст родную речь: ведь она была единственной немкой, которую они здесь видели. Пусть немкой, родившейся и выросшей в России, но все-таки немкой. Многие сослуживцы Гедера завидовали ему и с нетерпением ждали дня, когда можно будет попировать за свадебным столом. Подготовка к свадьбе по разным обстоятельствам немного затянулась, но в конце концов день ее был назначен.

Однако незадолго до этого дня случилось происшествие, которое серьезно испортило предсвадебное настроение сотрудникам комендатуры и в первую очередь самому коменданту: ночью недалеко от станции Щигры был взорван мост вместе с проходившим по нему из Курска на Воронеж военным эшелоном. Под откос свалилось семь платформ с танками, много немецких солдат было убито и покалечено. Вся комендатура была поднята по тревоге для поиска злоумышленников, но обнаружить их не удалось.

Комендант сидел в своем кабинете мрачнее тучи. Он только что получил строжайший разнос за то, что не смог предотвратить диверсию. Да и шутка ли — остановка движения по линии! И это в момент, когда русские наступают, ведут бои уже в самом Воронеже, когда фронту срочно требуются подкрепления.

Коменданта одолевали тяжелые мысли. Еще не известно, чем кончатся для него все эти неприятности, в особенности если учитывать, что обстановка на фронте вновь стала напряженной. Во всяком случае, его служебный формуляр основательно испорчен этими русскими бандитами. «Но в чем я виноват? — в сотый раз спрашивал себя комендант. — Мост охранялся непрерывно, исключено, чтобы к нему мог подойти кто-либо со стороны. Не могу же я считать, что кто-то из немецких солдат — переодетый русский партизан!»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});