Избранное в двух томах. Том II - Юрий Стрехнин

Никто не знал, где же конец пути. Не знал этого, пожалуй, и капитан Звягинцев: немцы продолжали наступать. И сколько ни уходили от них, немцы оказывались все ближе. Приходилось идти уже и днем, хотя в небе то и дело слышался тяжелый гул вражеских самолетов.

В один из дней группу девушек, которую вел капитан Звягинцев, нагнали парни, что оставались оборонять город. После того как город пришлось оставить, курсантов отправили в тыл. Эта весть была по-особому горькой. Значит, сданы и Рогозцы… Где мать, где сестренка, что с ними?..

День за днем, ночь за ночью по пыльным дорогам, в потоке отступающих. Рев пикировщиков над головой, леденящий душу свист бомб. Короткие часы передышки где-нибудь в придорожном лесу — и снова дорога, дорога…

Как и многие ее подруги, Саша выбилась из сил. Сапоги были разбиты, усталость давила на плечи, но Саша шла, шла… Не страх, не желание уйти от идущего по пятам врага двигали ею. Как и все ее товарищи, она готова была встать в окопе вместе с бойцами какой-нибудь части. Но капитан Звягинцев говорил: «Ваша задача сейчас — уцелеть. Уцелеть, чтобы делать дело, которому вас учат».

Уже близок Дон, а немцы все идут следом. Где же удастся нашим войскам остановить их?

Вот и Коротояк, небольшой городок на самом берегу Дона. На окраине, на лугу возле моста, — столпотворение: обозы, утлые тележки беженцев, грузовики, санитарные машины и тысячи людей. Все спешат переправиться на тот берег. Охрипший, почерневший комендант переправы с несколькими красноармейцами наводит порядок. Подведя курсантов к въезду на мост, капитан Звягинцев вступил в переговоры с комендантом.

Вполголоса он объяснял тому, что он хочет. Комендант, до этого отмахивавшийся от многих просьб, сказал Звягинцеву:

— Понятно. Но видите, — он показал на мост, осевший под тяжестью перебиравшихся на восточный берег людей, машин, повозок. — Мне нужно «катюши» в первую очередь переправить, вон стоят. Потом — вас. Ждите.

Звягинцев приказал всем быть наготове.

Как и другие, Саша прилегла на растоптанную, серую от пыли траву. Хоть минутку отдохнуть…

Гулко заколотили зенитки. Саша вскочила.

Казалось, все небо было заполнено надрывным, протяжным, давящим на уши металлическим воем. Пронзительный визг идущего в пике бомбардировщика заставил Сашу броситься на землю, плотнее прижаться к ней: «Заходит на мост! Сейчас…»

Земля качнулась под Сашей. Наверху что-то просвистело. Гром взрыва ударил в уши, на миг словно ватой забил их. «Жива…» Белый вихрь пронесся перед ее лицом, по щеке больно хлестнула песчинка. Саша снова припала к земле. Еще взрыв. Еще…

Стихло…

Приподнялась, отряхнула песок: он набился всюду — за ворот, в рукава… Рядом вставали товарищи, слышался голос Звягинцева:

— Все целы?

После воя бомб и отчаянной скороговорки зениток, после грома разрывов и слабеющего гула улетающих самолетов в наступившей тишине особенно отчетливыми казались все звуки: голоса людей, окликавших друг друга, стоны раненых, ржанье напуганных и покалеченных лошадей.

Моста больше не существовало. По еще не успокоившейся после разрывов воде кружились бревна и доски, плыли разбитые повозки. У въезда на мост между свежими воронками ворочались раненые, тревожно бегали люди, разыскивая своих. Бомбежка смешала все — воинские части и толпы беженцев, стада угоняемого от врага скота и колонны грузовиков. Пока все это распутается, пока восстановится переправа… И успеют ли ее восстановить?

Капитан Звягинцев собрал курсантов, объявил:

— Ждать здесь не будем. Немцы подходят к Коротояку. Поищем переправы в другом месте. За мной!

Капитан повел своих подопечных вдоль берега, в сторону от моста. Неподалеку от него на пути лежал большой лог, выходивший к реке. Еще в самом начале, до бомбежки, Саша видела, что в этом логу ожидают своей очереди на переправу множество эвакуируемых. В логу собрались, наверное, тысячи людей. Они терпеливо ждали возле своих тележек, шалашиков и палаток, наскоро сооруженных из веток, рядна, рваных брезентов. Курился дымок походных очагов, копошились ребятишки…

Сейчас Саша с содроганием в душе смотрела на это место, мимо которого их вел вдоль кромки берега капитан. В логу не осталось, видимо, ни одного живого человека. Весь он был изрыт воронками, по взбугренной земле полз редеющий дым, меж остатками жалкого беженского скарба лежали люди, люди, люди… Наверное, гитлеровские летчики возликовали, обнаружив возле моста такое «скопление противника», и не пожалели на него бомб. «Вот как они с людьми!»— жаркая ненависть прихлынула к сердцу Саши. Конечно, она и раньше уже видела своими глазами, кто такие фашисты, видела убитых ими ни в чем не повинных людей. Но так много жертв — и всего за несколько минут… Такое она видела впервые. Неужели фашистов не остановят, неужели им не воздастся за все?

Капитан Звягинцев уводил их все дальше и дальше от разбомбленной переправы. Вел не по открытому месту, а зарослями прибрежного тальника: над рекой временами проносились вражеские самолеты, сквозь рев их моторов то и дело слышались пулеметные очереди, а иногда взрыв бомбы. Остановив курсантов в гуще тальника, Звягинцев объявил свое решение:

— Дальше не пойдем. Переправимся здесь, своими силами. Но не сейчас, когда немецкие самолеты летают над рекой. Подождем до ночи. А пока всем резать, ломать лозу, плести плотики. Заодно это вам будет и практика — разведчик должен уметь переправляться, даже если не на чем.

Вместе с другими Саша взялась за дело.

К вечеру общими усилиями было сплетено несколько небольших плотиков. Они не были рассчитаны на то, чтобы кто-либо сел на них. Звягинцев предупредил, что на плотики будет положено только оружие и вещмешки, а люди будут переправляться вплавь, лишь неумеющим плавать будет разрешено держаться за плотики.

Неспешно приходит июльская ночь. На часах уже десятый, а гладь воды еще блестит и в небе не угасли краски заката. В другое бы время радоваться светлому неторопливому вечеру. Но сейчас все с нетерпением ждали, когда же опустится ночь и укроет их от вражьего глаза своим синим пологом.

Стемнело. Наконец-то стих назойливый рев немецких самолетов, сновавших над рекой. Но зато явственнее стал слышен гул канонады. Временами в нем даже можно было различить глуховатый перестук пулеметных очередей. Значит, немцы совсем близко. Может быть, они уже в Коротояке, скоро будут на берегу?

Звягинцев дал команду начинать переправу.

Но он был осторожен и не хотел лишнего риска: Дон широк, и не исключено, что, когда все будут плыть, их на зеркале воды и в темноте заметит враг — ведь вполне возможно, где-нибудь неподалеку он уже вышел к берегу. И хотя надо было спешить, Звягинцев приказал переправляться небольшими группами, плот за плотиком; если попадут под огонь одни, других он минует.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});