Метро 2033: Из глубин - Руслан Мельников

– А других кандидатур на вакансию ученика колдуна не нашлось? – поинтересовался Стас.

– Нет. Ты подходил лучше всего.

– С чего бы это?

– Неприкаянный одиночка, не связанный ни с кем и ни с чем, – идеальный вариант.

«Вот, значит, кто я такой, – подумал Стас. – Неприкаянный одиночка, не связанный…»

– Да, это ты, – перебил его мысль Колдун. – Но дело не только и не столько в этом.

– В чем еще?

– В твоих приступах.

– А они-то тут с какого боку?

– Они – твой билет на эту лодку и твой самый главный козырь.

– Козырь? О чем ты?

– Ты всегда умел заглядывать туда, куда не могут заглянуть другие. – Илья смотрел на него немигающими неживыми глазами.

– Куда «туда»?

– На ту сторону.

– На какую «ту»? Это все ерунда, Колдун. «Там» я никогда ничего не видел.

– Потому что не умел смотреть. Теперь ты умеешь видеть больше, чем «ничего».

– Ага, умею! – фыркнул Стас. – Своего Двойника. И чем это мне поможет?

– Не только Двойника. Сейчас ты видишь меня и говоришь со мной. Это ерунда?

А ведь и правда… Никакая это не ерунда. Это…

– Так это все… сейчас… – Стас растерянно смотрел на Илью. – Это мой приступ? И ты – тоже мой приступ?

«Теперь они будут такими?! – промелькнула паническая мысль. – И такими тоже?! Раньше я просто вырубался на какое-то время, а теперь говорю с мертвецом».

Колдун молча кивнул, подтверждая то ли его слова, то ли его мысль:

– Ты теперь хозяин своих приступов, Станислав. Ты можешь вызывать их сам, контролировать, направлять и использовать.

– А может, это первая стадия безумия? – пробормотал Стас.

– Нет, это та сторона, которую ты, в отличие от других, можешь видеть уже сейчас.

Стас задумался.

– Та сторона – это мир мертвых?

– Это сказал ты, не я, – еще одна едва уловимая улыбка на бледных губах мертвеца. – У тебя есть особые способности, Стас. Они были и раньше, но раньше не было необходимости их развивать.

– А теперь?

– Теперь такая необходимость появилась. Нужно только научиться управлять своей уникальностью. И ты уже учишься.

Стас тряхнул головой. Он не понимал.

– Приступы – моя уникальность?

– На самом деле теперь это не приступы, Стас. Это уже другое. Это твое особое зрение, особый слух, особые чувства, с которыми ты просто не очень хорошо освоился и к которым не до конца привык. Но уже скоро.

– Скоро что?

– Скоро освоишься и скоро привыкнешь.

«Бум-м!» – колотушка Колдуна ударила в бубен.

«Бум-м-м!» – отозвался гулкий удар. Снаружи, в запертый люк.

Стас невольно повернулся на звук.

Интересненький эффект! Эхо от бубна не покатилось по коридору, а садануло из ДУК-камеры.

«Так вот что стучалось там, – промелькнуло озарение. – Эхо от бубна, в который бьют здесь».

Стас повернулся к Илье. И никого не увидел.

* * *

Он невесело усмехнулся. Хорошо быть призраком: появляешься, где хочешь и когда хочешь. И когда хочешь – исчезаешь. Очень удобно.

Или Колдун – это все-таки не призрак, а банальный глюк?

Стас снова посмотрел на люк ДУК-камеры.

Так, а это что такое? Еще одна галлюцинация?

На поверхности люка проступили очертания ладони. Одной. Потом второй. Будто кто-то снаружи продавил и раздвинул металл…

Может, кто-то все-таки ломится в субтеррину из подземных глубин? «Из глубин, из глубин, из глубин», – тревожно билось в голове.

И может, это вовсе не Колдун?

Следы от рук втянули металл в себя. Превратились в четкие отпечатки на надписи «Не прислоняться». При этом следы закрыли, порвали и стерли «не» и «ся». Осталось «прислонять».

К чему бы это?

«Руки», – снова послышался голос Колдуна и – снова в голове. Стас огляделся. Да, только в голове. Рядом с ним Ильи не было. Но голос явно принадлежал Илье. Стас успокоился.

«Прислони руки, Станислав».

Ладно. Стас шагнул к люку. Теперь страха не было вообще. Было любопытство и ощущение важности… нужности, неотвратимой необходимости происходящего.

Его ладони легли на контуры чужих. Совпали идеально. Настолько идеально, что…

«Мои, что ли?» – снова пробудилась тревога.

На какой-то миг металл показался Стасу податливым, как влажная глина. Нет, не показался – он стал таким. Стас надавил, и теперь уже не чужие руки, а его собственные глубоко отпечатались на люке по обе стороны от «прислонять».

«Теперь вы вместе, – объявил Илья. – Вместе с этой лодкой».

Стас попытался оторвать руки. Сразу не получилось: на какое-то время он словно прирос к надписи «прислонять» и стал живой частью мертвой субтеррины. Хотя такой ли уж мертвой на самом деле?

«Смотри, слушай, чувствуй», – снова прозвучал в голове голос Колдуна.

И Стас увидел…

Взгляд как рентген проник сквозь закрытый люк с отпечатавшимися ладонями. Все вдруг стало видно, как через чисто вымытое стекло. Широкий ствол ДУК-камеры. И то, что за камерой. Сложная механическая и электронная начинка между внутренними и внешними стенками «Боевого крота». Выворачиваемые буром и выдавливаемые шнеком пласты рыхлой измельченной породы. И не тронутая еще порода. И что за ней. Удивительно, но чтобы видеть всё это, даже не требовалось света. Взгляд Стаса сам был как свет.

Услышал…

Шипение и визг буровых головок. Монотонную унылую песнь вращающегося шнека. Грохот и лязг лап-домкратов, толкающих машину вперед. Скрежет движущегося под землей металла о размолотую щебенку, и треск взламываемой скалы.

Почувствовал…

Тяжесть земли, наваливающуюся со всех сторон. Мощный напор и скорость подземной машины, пробивающейся сквозь грунт. Яростное кипение пузырящейся буровой смеси, выплескивающейся под давлением из узких сопел. Растекающуюся по шнеку влагу. Трение титановой обшивки о стенки прорытого туннеля, который обваливался за кормой сразу же, как только субтеррина уходила дальше.

Это были особые зрение, слух и чувства. Особые – именно так говорил Колдун.

Стас отлепил, наконец, руки от люка. В металле так и остались отпечатки его ладоней. Определенно – его, Стаса. Но, даже оторвавшись от люка, он не утратил только что обретенной связи с субтерриной. Спокойно и буднично пришло осознание того факта, что ему уже не обязательно подпирать запертый люк, чтобы видеть, слышать и чувствовать подземную лодку. Стас мог делать это по своему желанию когда угодно и в любой точке «Боевого крота». Нужно было только сосредоточиться, открыть особые глаза и уши, которых нет у других, и открыться самому.

Вот, значит, во что переродилась его ущербность. Вот чем стали его приступы…

«С посвящением! – поздравил Илья, вновь обратившись к Стасу из Стасовой же головы. – Теперь ты – глаза, уши и шкура этой машины. Нижний мир многое у тебя взял, но кое-что дал взамен. Это честный обмен».

Честный? Ох, сомнительно вообще-то.

«Ты будешь самым полезным человеком на этой лодке, Стас. Так и передай полковнику. Да-да, передай это прямо сейчас. Я помогаю тебе, но остальным скоро может понадобиться твоя помощь. Очень скоро».

Глава 8

В недра

Дверь в отсек управления была закрыта, но не заперта. Стас открыл ее. Вошел. Закрыл за собой.

– С чем пожаловал? – Гришко всем корпусом повернулся к нему на своем подвижном кресле. Полковник не был пристегнут ремнями безопасности и почти не смотрел на панель управления. Наверное, «Боевой крот» двигался по намеченному маршруту на своем «кротовом» автопилоте и не требовал постоянного внимания командира. И, наверное, поводов для беспокойства у Гришко не было. Пульт убаюкивающе помигивал зелеными диодиками. Зеленый цвет – цвет спокойствия. «Все-идет-как-надо» – обычно сообщают такие огоньки.

А вот Киря, стоявший у двери отсека, был словно живая красная лампочка. Огромная такая, злая, пунцовая. Напряженный начохр пялился на Стаса с подозрением и настороженностью. Ну да, опасности под землей нет и нужды в огневой мощи боевого отсека – тоже. И неудивительно, что начохр ошивается сейчас возле своего обожаемого полковника. Может, эти двое как раз беседовали о Стасе?

Его появления здесь явно не ждали. Тем более такого наглого. Наверное, думали, что после ДУК-камеры никчемный пассажир забьется в уголок и постарается не высовываться. Но если у Гришко визит Стаса вызвал лишь любопытство, то Кирю непонятное поведение оборзевшего «Хвостопада» откровенно бесило.

– Тебя русским языком спрашивают, какого хрена заявился? – поторопил начохр.

Вообще-то Стас предпочел бы переговорить с полковником наедине, но и выставить Кирю отсюда было не в его власти.

– Ты че, язык проглотил, Хвостопад? – Киря быстро заводился.

– Я не Хвостопад, – тихо и спокойно осадил его Стас. – Больше – нет. Я могу быть полезен и хочу об этом поговорить.

Стас смотрел не на Кирю – на Гришко. Все-таки здесь принимает решения полковник, а не начохр.