Моя бывшая будущая невеста - Николь Келлер

блузе.

По телу проходит волна дрожи. Меня неконтролируемо трясет от желания. От того, что я бесстыдно хочу, чтобы Хакимов коснулся меня там, где все уже горит и невыносимо пульсирует.

— Давид…, — хнычу, со всей силы ногтями впиваясь в его плечи, сама не зная, о чем прошу. Потому что хочется умолять этого мужчину обо всем и сразу.

Но он прекрасно меня знает, именно поэтому дает мне то, чего так жаждет мое тело.

— Такая горячая, — шепчет в мои губы, ребром ладони проводя между ног прямо через ткань брюк.

— Дааа…

— Для меня…

— Давид!

Но Хакимов резко убирает ладонь, видимо, потому, что играет по своим, ему одному известным правилам.

Он шире распахивает мою блузку, расстегивая несколько пуговиц, и получает доступ к моей груди, облаченной в кружевной бюстгальтер. Я знаю, что сейчас меня ждет изощренная и сладкая пытка — ведь семь лет назад Хакимов был без ума от моей груди.

Прикусывает мой сосок прямо через ткань белья, вызывая мой гортанный стон. Самодовольно улыбается и, глядя на меня снизу вверх, оттягивает бюстгальтер вниз, оголяя грудь. Соски мигом твердеют, но не от прохладного воздуха, а от пристального и горячего, бесноватого взгляда Хакимова.

Он проводит пальцем между моих грудей, под ними, очерчивая контур. От нахлынувших ощущений я пошатываюсь, и Давид, подхватив меня, усаживает на стол, вклиниваясь между моих разведенных бедер. Прямо на документы на парочку миллионов. Но нам обоим плевать. Сейчас есть вещи поважнее.

Хакимов берет в руки одну грудь, подушечкой большого пальца обводит сосок.

— Смотри на меня, Тея, — рычит, склоняясь. — Я хочу, чтобы ты все видела и осознавала, с кем ты сейчас.

Давид касается кончиком языка острого соска, а у меня уже закатываются глаза.

— На меня, Богиня! — чеканит, заставляя впиваться взглядом в себя в ожидании продолжения.

Внимательно слежу, как Давид ласкает грудь языком, а потом с силой прикусывает сосок, вырывая новый стон и запуская по телу волну удовольствия, что вся концентрируется между ног.

Я инстинктивно шире развожу бедра, откидываясь назад, на локти. В глазах Давида — непроглядная тьма, зрачки расширены и почти поглотили радужку. Он напоминает мне демона. Демона — искусителя, и только он в состоянии доставить мне удовольствие.

Нарочито медленно, очень медленно Хакимов расстегивает пуговицу на моих брюках, тянет вниз молнию. Его пальцы проходятся по кромке моих трусиков, и меня всю трясет от его прикосновений и желания.

Но Давид, как бы сильно не хотел и не горел от желания, не спешит взять меня, предпочитая играться и изводить.

Он отрывается от моей груди, прокладывая влажную дорожку по шее к губам. Впивается в них грубым и жестким поцелуем, а его пальцы оказываются в трусиках, утопая в моей влаге. Потому что я давно мокрая. Для него. Чего не было очень и очень давно. Кажется, целую жизнь.

Он прикусывает мою нижнюю губу и одновременно с этим касается заветного бугорка, что, кажется, бесконечно пульсирует от желания на грани боли.

Не выдерживаю, полностью ложусь на стол, еще шире разводя ноги, и стон удовольствия вырывается помимо воли.

— Дааааа, Давиииид!

Но продолжения не следует.

Хакимов замирает и убирает руки.

Осторожно приоткрываю глаза и смотрю на босса, что пристально изучает меня. Он выпрямляется и опаляет меня ненавистью.

Его взгляд изменился.

Он за доли секунды изменился.

И я не знаю, что послужило тому причиной.

В его глазах — непроглядная тьма. Но уже другая. Опасная, жуткая, которая утопит и уничтожит. Его ладони стиснуты в кулаки, а поза говорит о том, что он едва сдерживается, чтобы не ударить.

Я хочу поинтересоваться, в чем дело, но меня опережает мерзкое и отрезвляющее:

— Как была шлюхой, так и осталась. Да, Тея?

Глава 25

Давид

— Ты, прости, что?! — обманчиво спокойно интересуется Тимур, глядя на меня исподлобья.

Он только вчера вернулся к делам, а тут такой сюрприз в виде уволившейся Теи. Разумеется, я опустил все подробности произошедшего. Особенно того, что было после совещания.

— Хакимов, ты в край охерел?! Какого черта?! Неужели нельзя было отставить разногласия в сторону и нормально работать? — Тимур уже орет во все горло, что уверен: отличная шумоизоляция в кабинете точно не справляется, и подчиненные в курсе нашего разговора. — В конце концов, поговорить, если у вас остались какие-то разногласия из прошлого?!

— Серьезно? Поговорить? Я смотрю, сам-то ты много разговаривал со своей Эммой в прошлом. Настолько, что пришлось бедной девочке разбить сердце.

— Не передергивай! — рявкает Тимур и отходит к окну, становясь ко мне спиной.

Он всегда так. Замолкает, когда речь заходит о его женщине. Наворотили они тогда дел знатно, конечно…И Тимур до сих пор чувствует себя виноватым в произошедшем.

Я же за собой одновременно вину чувствую, и в то же время нет.

Да, я перегнул палку, назвав Богиню шлюхой, особенно после того, что случилось в кабинете Власова. Особенно в тот момент, когда она была максимально уязвима и открыта.

Но прошлое все еще имеет надо мной власть. Потому что никто в жизни, кроме Теи, так не унижал меня и не плевал мне в душу. Оно сильнее меня.

Память подкинула картинки семилетней давности, и те слова вырвались сами собой. На рефлексах.

Но я не жалею о них. Тея их заслужила. И это еще очень мягко. Да и получил за них я сполна — обе щеки до сих пор горят.

Но, разумеется, я пытался дозвониться Тее, чтобы извиниться и уладить конфликт. Но ожидаемо, что она не взяла трубку, а потом и вовсе выключила телефон.

— Собирайся, — не оборачиваясь, через плечо бросает Тимур. — Домой к ней поедешь.

— ??? — из меня вырываются только нецензурные слова, выражающие мое отношение к заявлению друга.

— А ты как хотел?! — рявкает, оборачиваясь и надвигаясь на меня. Как будто сможет продавить. — У нас первое слушание на