Любовь из пробирки - Настя Ильина

вошла туда чуть больше получаса назад, и я начинаю волноваться, всё ли с ней в порядке.

Достаю телефон и набираю ей сообщение.

Я: «Всё в порядке?».

Ответа нет какое-то время, и волнение перерастает в панику. Я уже готов наплевать на то, что мой «визит» покажется странным, но телефон мягко вибрирует в руке.

Родионова: «Да. Вы простите, можете ехать… Мне ещё минут десять ждать результаты анализа крови. Доберусь обратно на такси. Спасибо за помощь».

Я негромко цокаю языком и мотаю головой. Поворачиваюсь назад, чтобы достать бутылку минералки, лежащую на заднем сидении — в горле пересохло, и взгляд цепляется за файлик с кружкой, торчащий из-под него. Я горько ухмыляюсь: что она могла подумать? Наверняка представила меня, сидящего тут с каменной миной и с паром из ушей от ярости, что трачу на неё своё драгоценное время. Я сам себя поставил именно так. Удивляться тут точно нечему.

Я: «Не надо глупить! Жду».

Ставлю блокировку экрана и наклоняю шею из стороны в сторону до появления хруста, чтобы все позвонки встали на свои места.

Я пытаюсь избавиться от навязчивых мыслей, которые лезут в голову, едва думаю о том, что сон на самом деле оказался судьбоносным, что Лена переселилась в чужое тело… Бред это всё! Не бывает такого! Да и мой визит в этот центр репродукции стал самой большой ошибкой в жизни. Представляю, что какой-то дятел будет растить моего ребёнка, наказывать и не дай бог поднимать на него или неё руку, и мне хочется пойти туда и отказаться. Но внутри появляется странная тревога. Лучше не пороть горячку. Девушка сказала, что иногда семя несколько лет хранится, а иногда портится, так что наследник, вот таким образом, у меня может и не родиться…

И всё равно желание отменить всё одерживает верх. Я набираю номер телефона юриста, через которого оформлял всё и прошу её связаться с центром, чтобы разорвать договор.

— Такое допустимо только в том случае, если донорский материал ещё не был использован. Вы ведь понимаете? — интересуется Марина, девушка, занимающаяся этим вопросом.

— Прекрасно понимаю. Я переведу вам деньги, как только расторгнете этот треклятый договор.

— Я поняла. В ближайшее время созвонюсь со специалистами клиники, а потом сообщу вам.

— Отлично.

Я отключаю телефон, и как раз в это время Мирослава выходит из дверей, широко улыбаясь. Она светится от счастья, и я делаю выводы, что всё у неё хорошо, но когда она садится в салон, решаю проявить вежливость.

— Как всё прошло? — спрашиваю я.

— Прекрасно! Спасибо вам огромное, что дождались меня, — отвечает она, продолжая улыбаться.

— Девочка или мальчик? — спрашиваю я, кивая на живот.

— Я пока не знаю. Рано ещё для определения срока… — пожимает она плечами.

— А отец рад? — не знаю сам, зачем задаю этот вопрос.

Завожу машину и трогаюсь с места. Мирослава негромко кашляет несколько раз, а затем отворачивается в окно. Я принимаю этот жест за нежелание отвечать.

— У моего ребёнка не будет отца. Только мама. Больше ничего не спрашивайте, я и без того поделилась слишком сокровенным.

Я угукаю, решая, что задавать новые вопросы будет как минимум неэтично, потому что она буквально заткнула меня. А ещё какое-то странное чувство возникает в груди, и в висках пульсирует мысль: «Что если это мой ребёнок».

— Возьмите выходные до конца недели, чтобы восстановиться и отдохнуть. Перевод в «Норд-Вест» подождёт. Мы всё равно планируем только в следующем месяце запускать аренду и продажу.

— Спасибо, — улыбается она уголками губ, а на щеках появляются забавные ямочки, и я тут же пытаюсь отвести взгляд, сосредоточиться на чём-то другом.

Я высаживаю Мирославу рядом с «Атлантой» и уже собираюсь отъезжать, когда звонит телефон.

— Да. Слушаю.

— Иван Александрович, у меня не очень радостные новости для вас. Видите ли, ваше семя уже было использовано. Обратной дороги нет, если только…

— Если только что?

Придя в центр репродукции, я и не надеялся, что всё произойдёт так быстро. Я думал, что выполню эту «просьбу» Лены, и мне станет легче, потому что она давила на меня грузом, но я не хотел, чтобы всё случилось вот так быстро, да и вообще, чтобы случилось.

— Вы можете отказаться от оформления наследства на этого ребёнка.

Последнее, чего я хочу на самом деле. Кому будут нужны эти деньги? У тестя есть всё, у родителей — тоже. Я обеспечил им безбедную жизнь, и мне не жаль миллионы…

— Я хочу знать, что у ребёнка нормальная любящая семья. Такое возможно?

— Иван Александрович, нелюбящие родители не стали бы обращаться в этот центр. Уж поверьте, семья у вашего ребёнка будет самая лучшая.

Меня её слова ничуть не утешают. Я буркаю, что мне следует обдумать всё и отключаю телефон. Обхватываю руль руками и кладу на них голову. Чертовщина какая-то. Не может ведь быть так, что из десятка или даже сотни доноров Мира выбрала именно меня. Она ведь сказала бы, у меня же даже фотографию брали, когда я туда пришёл. Она наверняка видела отца ребёнка, когда выбирала, или вообще, привела кого-то из знакомых.

Сказала бы ведь?

Глава 14. Отдых

Я лежу на диване, кушаю яблоко и смотрю уже которую по счету страничку пользователя с именем «Невольный Евгений» — именно такое имя отца указано у меня в свидетельстве о рождении. Выходные явно пошли на пользу. Я уверена, что смогу отыскать отца. Не знаю, почему так сильно хочу этого. Может быть, надежда на то, что у меня может быть любящий папа?

Когда открываю очередную страничку, сердце переворачивается в груди и начинает трепыхаться. Мужчина с потухшим взглядом кажется мне до боли родным. Ну конечно! Это он! Мой отец. Я делаю глубокий вдох, смотрю на то, что он был последний раз в сети рано утром, и набираю сообщение. Взгляд падает на номер телефона, указанный в профиле, и сердце начинает биться чаще. Решаю, что лучше позвонить, чем писать. Сразу всё узнаю, хоть