На глубоких виражах - Сергей Луганский

Ближе к цели облачность стала редеть. Временами мы отчетливо видели друг друга. Вскоре в наушниках раздался твердый голос Телегина. Он заметил вражеские самолеты. Навстречу нам шли "фокке-вульф-190".

Пользуясь облачностью, мы рассыпались и решили вести бой каждый в одиночку, без ведомых.

Первым завязал бой Телегин. Он отбил от стаи "фоккеров" одну машину и погнался за ней. Вражеский летчик пытался ускользнуть в облака, но Телегин прицепился к нему намертво. Через минуту из облака вывалился настоящий факел: "фоккер" грохнулся на землю.

Мне не видно было, что произошло дальше, но горящую машину командира полка я узнал сразу. Телегина подбили, и его самолет обреченно летел к земле. Видимо, в облаках он не заметил подкравшегося врага и получил неожиданную очередь...

Излишне говорить, что испытывали летчики нашего полка, да и других соединений, близко знавшие Федора Телегина. А нас с Федором связывала фронтовая дружба, крепче которой, как это знают только однополчане, нет ничего на свете. Я не раз потом вспоминал сон, о котором рассказывал мне Федор утром в день своего рождения и гибели. Что это было - простое совпадение или предчувствие? Не знаю. Много пришлось повидать на фронте, во многое поверить и во многом разувериться...

На следующий день меня вызвал на военный совет командир корпуса генерал Рязанов и приказал принять полк. Я попробовал было сослаться на молодость и неопытность, но... в армии, а тем более на фронте, в боевой обстановке, спорить не принято.

Итак, на плечи мои легли обязанности командира полка. Помимо хлопот, связанных со сложным хозяйством, каким является авиационный полк, я должен был неизменно принимать участие в боевых вылетах. Теперь за мной следили десятки глаз, ибо нигде, как в авиации, не ценится так доблесть командира полка. Как старший товарищ, он обязан быть смелее, искуснее, неутомимее других. В этом отношении он постоянный образец для подчиненных, особенно для молодых летчиков.

Из первых дней моего пребывания на этом посту мне вспоминается один довольно интересный случай.

Вместе с молодым пилотом Виктором Усовым вылетели мы на разведку, Со своим ведомым я заранее договорился, что он будет меня прикрывать, а я наблюдать за местностью и заносить все замеченное на карту.

Слетали мы с пользой. Я засек множество танков, механизированных частей и других войск. Все это немцы сосредоточивали для контрудара.

Стремясь поскорее доставить ценные сведения, мы скоро легли на обратный курс. На бреющем полете миновали линию фронта, вот-вот должен был показаться наш аэродром.

Как потом выяснилось, два немецких истребителя давно уже следили за нами. Не решаясь напасть в открытую, они тоже перешли на бреющий полет и незаметно крались позади, выбирая удобный момент. Такой момент наступил, когда мы стали заходить на посадку: я впереди, Виктор за мной.

Хорошо помню: земля все ближе, прямо перед глазами посадочный знак "Т" - и вдруг панический голос в наушниках:

- Товарищ командир, "мессеры"!

Это с земли заметили вражеских охотников. Все дальнейшее заняло какие-то секунды. Виктор Усов, облетая меня, бросается на врага и сбивает ведомого, но сам попадает под огонь ведущего. Горит "мессершмитт", горит и самолет Усова. Виктор, впрочем, успел выброситься на парашюте и удачно приземлился на своем аэродроме.

- В воздухе остались двое - я и немец. Положение у меня критическое, Я шел на посадку и уже выпустил шасси.

Как стервятник, бросился на мой самолет "мессершмитт". От верной смерти меня спас только счастливый случай. Дело в том, что при выпуске шасси самолет сильно "проседает" в воздухе. Вот это проседание и спасло меня. Я слышал, как над моей головой прошла длинная очередь. Вовремя, очень вовремя просел мой самолет!

Мимо меня промелькнул силуэт "мессершмитта".

Немец разворачивался для новой атаки. На фюзеляже вражеской машины я разглядел кокетливый пиковый туз. А, старый знакомый. Видимо, решил мстить за своих.

Получив возможность осмотреться, я убрал шасси и приготовился к отражению атаки. Немец уже зашел ко мне в хвост.

Кому из летчиков не знакомо то непередаваемо сложное чувство, когда видишь у себя на хвосте врага, врага опытного, хитрого и беспощадного, врага, который знает твое беспомощное положение и уж постарается не выпустить тебя из когтей!.. Ко всему нужно учесть, что бой происходил на глазах всего аэродрома - летчиков, техников, бойцов охраны, официанток. "Командир полка дерется!.." А у меня нарядная, вся в звездах и с дарственной надписью алма-атинцев машина. Как тут можно было осрамиться?

А "пиковый туз, как ни крути, на хвосте!..

Пулеметной очередью немец разбил мне фонарь, приборную доску, попал в пистолет и парашют. Сам я остался цел, только сильно обожгло ногу.

Итак, вторая атака немца тоже закончилась неудачей. Я уцелел. Теперь нужно было самому переходить в наступление.

Разгадав в "пиковом тузе" опытного летчика, я решил навязать ему бой на глубоких виражах. У меня уже совсем не оставалось горючего, значит, машина намного легче "мессершмитта", к тому же бой на глубоких виражах - дело давно опробованное, знакомое,

Немец, надо сказать, смело лег за мной в вираж, Наши машины неслись друг за другом, находясь почти в перпендикулярном положении к земле. Мне помогло, что мой самолет оказался легче. Повиснув у немца на хвосте, я дал длинную очередь и тоже не совсем точно: разбил ему фонарь, спинку сиденья, ранил летчика. Однако со следующего захода я влепил снаряд прямо в магнето "мессершмитта", Смотрю, "пиковый туз" снизил скорость, пропеллер у него заработал вхолостую и скоро остановился. "Мессершмитт" стал планировать.

Я удержался от соблазна расстрелять его и подождал, пока немец сядет, "Пиковый туз" посадил машину в трех километрах от летного поля.

Я перевел дух. Хотя бой длился всего каких-нибудь семь минут, усталость была страшная. Горючего в баке не осталось ни капли.

Сверху вижу, как к немецкому самолету подбежали наши ребята, сбитый летчик вылез из машины и отдал пистолет.

Когда я сел, пленного уже привели к землянкам. "Пиковый туз" оказался плечистым, сильным парнем лет двадцати восьми. На груди его красовалось четыре креста, Из короткого допроса, который учинили тут же, выяснилось, что немца зовут Отто. Воюет он давно, сражался с французскими, английскими, польскими летчиками. За все время сбил семьдесят самолетов. Из них больше тридцати - русских,

- Ах ты, гад! - прошептал кто-то.

За подвиги на русском фронте Гитлер наградил "пикового туза" "Дубовыми листьями к рыцарскому кресту - знак высшей воинской доблести в немецкой армии. Награды фюрера, однако, Отто еще не успели вручить - он ждал ее со дня на день...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});