Ночь светла - Петер Штамм

Он уже сделал десятка два набросков, как тут Джил подошла к нему, уперла руки в боки:

– А ну показывай, что получилось!

– Стой, не двигайся! – скомандовал он и, пересев со стула на кровать, принялся рисовать снова.

– Повернись!

Сделал еще один-два наброска, тут Джил заявила, что страшно голодна и немедленно требует кофе и сигарету. Завтракали в саду, на солнышке.

– А здорово получилось, – подвела итог Джил.

Но Хуберт покачал головой:

– Куда там. Просто разминка для пальцев.

Джил перелистала блокнот, который лежал на столе между ними:

– А мне эти рисунки нравятся!

– Что ж, я могу и еще несколько сделать, но это ничего не изменит, – упорствовал Хуберт.

– По-моему, тогда мне хотелось в твоих рисунках узнать нечто новое о самой себе, – сообщила Джил. – Но потом я поняла, что ты попросту меня не чувствуешь. Вот я и решила раздеться. Глупо, даже абсурдно думать, что человек есть нечто завершенное, как будто он стул или стол. В общем, однажды мне пришлось примириться с тем, что меня попросту не существует… – Джил вновь перелистала блокнот с рисунками. – Кстати, насчет уроков рисования я всерьез. Только без обнаженной натуры, пожалуйста. Если уж ты здесь, в горах. А так – и деньги платят, и вдохновение, может, тебя тут и посетит.

Хуберт нажимал одну за другой кнопки своего мобильника.

– И тут тоже нет сети, – вздохнул он.

* * *

Все последующие дни он на машине катался по окрестностям, хотя и чувствовал себя усталым, нездоровым. Фотографировал пейзажи, хотя знал заранее, что не сможет использовать эти снимки. Погода стояла прекрасная, теплая. Порой он, остановив машину, шел куда-нибудь вверх по горному склону, но всегда вскоре возвращался. Случалось, сталкивались с Арно, и тот молча глядел на него с упреком. Как-то раз Хуберт все-таки поинтересовался, когда прибудут остальные художники. Арно, пожав плечами, ответил, что дело затягивается и ничего точного он сообщить пока не может.

В четверг Хуберт на поезде съездил вниз, в город, и провел там выходные, но не связался ни с Ниной, ни с Астрид, и выставку дипломных работ тоже не посетил. Несколько раз ему пытался дозвониться Арно, но Хуберт сбрасывал звонок. Вместо этого он сам позвонил Джил и договорился с ней поужинать вместе в воскресенье.

На этот раз они пошли в ресторан, в деревню. Уже в машине Джил стала допытываться, где он пропадал, ведь Арно разыскивал его просто в отчаянии.

– Завтра после обеда у нас заседание комиссии, мы составляем программу. По-моему, он уже не рассчитывает всерьез на то, что ты сумеешь подготовить выставку. Осталось меньше двух недель! Арно уже думает, кем бы тебя заменить.

Хуберт не стал отвечать. После ужина Джил повезла его на машине к себе домой, будто это само собой разумеется. Распили бутылку вина, поговорили о минувших шести годах. В полночь Джил спросила, останется ли он ночевать. И снова они легли спать в одну постель.

Наутро, когда Хуберт проснулся, Джил, как оказалось, уже встала, и в спальне пахло кофе. За завтраком она сказала, что ей-то пора выезжать, но ему торопиться некуда, может остаться. Одно только: сегодня же утром надо позвонить Арно.

Хуберту не было охоты возвращаться в культурный центр и выслушивать упреки, поэтому он, приняв душ, отправился на прогулку по той дороге, по которой они ехали вверх. Некоторое время дорога и дальше вела в гору, тянулась через поля, усеянные крупными валунами, а потом резко ушла вниз, и он оказался в залитой светом роще. Влажный и прохладный воздух, запах смолы и легкого дымка. Солнечные лучи, проникая сквозь редкие деревья, рисовали на земле подвижные узоры. Хуберт, усевшись на ствол поваленного дерева у дорожной обочины, прислушивался к пению птиц. Снизу, издалека, доносился шум речного потока, это Инн. Вспомнились ему походы в детстве, с родителями, каникулы в горах, бесконечная долгота дней, когда они устраивали запруды на горных ручьях, в лесу играли в прятки, разжигали костры да жарили колбаски. Вдруг послышалось многократное пиканье, Хуберт взглянул на дисплей мобильника: пять коротких сообщений подряд. Три от Арно – сегодня заседание комиссии, объявиться следует немедленно. Четвертое от Астрид с вопросом: как дела? Она собирается приехать на вернисаж. И еще от Нины какая-то незначительная чепуха. Хуберт удалил все сообщения и спрятал мобильный телефон.

Он вернулся в дом Джил, вымыл оставшуюся после завтрака посуду, нарвал в саду полевых цветов. Вазы не нашлось, и он поставил букетик в высокий пивной стакан. А потом снова осмотрелся в доме. Книги на полке принадлежали, очевидно, родителям Джил. Повсюду стопками лежали иллюстрированные и модные журналы, в гостиной возле дивана стояла стереосистема, рядом полочка с двумя десятками дисков. Хуберт присел к письменному столу Джил, открыл ящик. Нашел в глубине ящика старые календари, пролистал. Записи относились главным образом к ее работе, еще график массажа и педикюра, еще просто какие-то имена без указания времени или комментария. Женские имена в основном, причем они повторялись через относительно равные промежутки времени.

Время – всего-то два часа дня. Хуберт снова вышел в сад. Взял полено из поленницы у входа, уселся за гранитный столик и принялся орудовать своим перочинным ножом. Но не фигурку он мастерил. Он сперва удалил кору, потом терпеливо расчленил весь древесный обрубок на тонкие щепки. Ребенком он часто проводил время за такими занятиями, выдергивая нить за нитью из грубой ткани, рассучивая веревку, пока не останутся от нее лишь тоненькие ниточки, разделяя на части цветок или еловую веточку, густо заштриховывая карандашом бумагу, пока не образуется новая ровная поверхность. И вдруг перед глазами у него возникла выставка – такая, какую он хочет. Белые стелы-столбики по всему залу, на них – результаты подобных его трудов, горстки ниточек, пеньковых волокон, цветочных лепестков. Или еще лучше: стелы пустые, а материал рядом на полу, будто его выбросили, или предметы сами собой разделились на мелкие части. Хуберт вернулся в дом, нашел в кухне пластиковый пакет, уложил в него щепочки и остаток деревянного бруска.

После чего он взял обратный курс на центр культуры и искусств. Почти уверенный, что у Арно его идея не вызовет восторга, да какая разница? Эта идея выросла из той ситуации, в какой он находится, это логическое продолжение прежних его работ. Но прежде он всегда пытался остановить время, теперь же – впервые – он пытается запечатлеть процесс творчества. Сомнительно, что кто-либо его поймет, но важнее, что для него это звучит убедительно.

Придя в культурный центр, он поспешил к Арно с хорошей новостью, но того в кабинете не было. Наверное, как раз теперь шло заседание, где обсуждалась его выставка. Сначала Хуберт решил позвонить Арно, но тут же понял, что ему приятно воображать, как вся комиссия ломает голову по его поводу, а у него-то готовое решение в кармане. Сегодня вечером он посвятит Джил в свой проект, и времени еще хоть отбавляй.

Хуберт поехал в деревню закупать необходимые материалы: веревку, мягкие карандаши, несколько красных подставок под тарелки – грубого плетения, их легко расчленить. Затем, вернувшись в культурный центр, он забрался на чердак. В пространном помещении под крышей без изоляции было жарко, пахло пылью и каким-то старьем. Бог весть какие предметы собрались здесь вместе, и неудивительно, что после недолгих поисков Хуберт обнаружил и белые столбики, общим числом около двух десятков. Правда, они оказались повыше, чем ему бы хотелось. Хуберт сволок шесть штук на первый этаж, дотащил до кухни и вымыл теплой водой с мылом. Все они оказались буквально опутаны липкой паутиной, он потратил немало времени, чтобы хоть как-то их очистить. Он притащил их в нижний вестибюль, попытался верно расставить. И в конце концов решил, что лучше всего столбики смотрятся просто в один ряд.

* * *

Джил ждала его в холле. Предложила поужинать в отеле и отвела его в ресторанный зал. Они набрали разных закусок на шведском столе и заняли большой стол у окна. Джил, проходя по залу, кивала направо и налево, здоровалась с гостями, а с кем-то перекидывалась несколькими словами.

Не успели они сесть за столик, как Джил сообщила, что у нее для Хуберта имеется отличная новость.

– У меня тоже есть отличная новость! – не остался в долгу Хуберт. – Но давай так: ты начинаешь.

– Мы нашли тебе замену, – объявила Джил. – Молодая художница из Германии, она так и так собиралась сюда приехать. Зовут Тея Генсер. Может, ты ее знаешь? Арно созванивался с ней пару дней назад, но раз так получилось, то она приедет чуть пораньше и привезет свои работы, целый цикл, который недавно закончила.

Хуберт с улыбкой покачал головой: в этом, мол, нет необходимости, у него родилась прекрасная идея.

– Когда?! – воскликнула Джил.

И Хуберт посвятил ее в свои планы.