Гайдзин. Том 1 - Джеймс Клавелл

– O Mon Dieu! – охнула она, когда первый из приступов адской боли вспорол ей живот, потом вскрикнула при следующем спазме и лихорадочно затолкала себе в рот угол простыни, чтобы заглушить вырывавшиеся из нее крики, которые в противном случае согнали бы к ее запертой двери всю миссию.

Потом начался озноб. Ледяные колья вонзались в ее внутренности. И опять дикая боль, в двадцать раз хуже самых болезненных коликов во время месячных. Ее тело выгибалось дугой, руки и ноги судорожно подергивались, когда волны нечеловеческих мук прокатывались от ее лона до головы.

– Я сейчас умру… я сейчас умру, – стонала она. Зубы ее впивались в ткань простыни, заглушая крики, вырывавшиеся с новыми спазмами, которые сменялись ознобом, накатывались и отступали, накатывались и отступали, а потом прекратились. Как-то вдруг.

В первый момент она подумала, что действительно умерла, но вскоре ощущения вернулись к ней, и она увидела, что комната перестала кружиться, фитиль в лампе едва теплится, но не погас, и услышала тиканье часов. Стрелки показывали пять сорок.

Она с трудом поднялась с постели, чувствуя себя ужасно. Отражение в ручном зеркале напугало ее. Посеревшее лицо, волосы мокрые от пота, губы обесцвечены лекарством. Она сполоснула рот зеленым чаем, сплюнула в ночную вазу и задвинула ее обратно под кровать. Потом мрачно стянула с себя грязную рубашку, мокрым полотенцем протерла лицо и шею так хорошо, как только смогла, расчесала волосы и снова легла, обессиленная, но чувствуя себя лучше после всех этих трудов. Только тогда она заметила красный мазок на своей ночной рубашке, небрежно брошенной на вытертый ковер.

Быстрый осмотр подтвердил, что кровь сочится. Она подвязала чистое полотенце между ног и, уже на рассвете, легла опять, едва не утонув в матрасе от усталости. Тепло разлилось по всем ее членам. Кровь пошла обильнее.

29

Воскресенье, 9 ноября

– Светлейший Чен приказал рассказывать вам все, что так или иначе может затрагивать тайпэна, Старшая Сестра, – нервничая, начала А Со. – Позапрошлой ночью у Золотистого Лобка начались месячные, и о…

– А, так вот почему она слегла в постель и отказывается видеть моего сына, – сказала А Ток. Они сидели в ее комнате в дальнем конце коридора, подальше от любопытных ушей. – Он весь день вел себя как младенец, у которого режутся зубы, а сегодня утром еще хуже, пора нам возвращаться домой.

– Да. Но слушайте дальше: она говорит, что это ее месячные, но я знаю ее дни, как свои собственные. Мне кажется, что это невозможно. Обычно они у нее, как и у всякой юной цивилизованной девственницы, наступают регулярно, хотя… – А Со нервно теребила край своей рубашки, – хотя теперь я припоминаю, что в последний раз их было очень мало, почти как если бы она пропустила их.

Старуха рыгнула и сунула в рот зубочистку.

– Пропустила ли, или их было мало, или начались не в срок – невелика новость. Она так переживает из-за ран моего сына, и нас здесь со всех сторон окружают кровожадные дикари, так что я не вижу в этом ничего странного. – На столике между ними стояли несколько чашек с остатками ее обеда: сладко-кислый суп, нарезанные свежие овощи, обжаренные на сильном огне, посыпанная имбирем рыба с соевым соусом, кусочки свинины в соусе из черных бобов, креветки с чесноком, рис. – Это обычное дело, Младшая Сестра.

– Что здесь необычно, так это то, что когда вчера утром я принесла ей чай и горячей воды, чтобы умыться, мне пришлось сильно стукнуть несколько раз, чтобы разбудить ее, и она не пустила меня в свою комнату, только крикнула грубо «Убирайся!» этим своим вульгарным голосом, а потом… – А Со многозначительно понизила голос, – … всего через несколько минут, Большой Острый Нос, из других чужеземных дьяволов, которых наши чужеземные дьяволы называют Лягушатниками, он тихо постучал вот так. – А Со стукнула три раза, потом четвертый. – Она его тут же впустила!

А Ток изумленно заморгала глазами.

– Тут же? Его? Лягушатника? Она его впустила, а тебя нет? Ты видела его?

– Да, но он меня не видел.

– Ай-й-йа! Ты поступила разумно. Продолжай, Младшая Сестра! – сказала А Ток, готовая теперь не пропустить ни слова. – Продолжай.

Он пробыл там несколько минут, потом вышел, в руках у него были какие-то вещи, завернутые в кусок коричневого шелка. Как вор самой темной ночью. Но он не видел, что я подсматривала за ним. – А Со опять замолчала. Как и все китайцы, она обожала первой рассказывать секреты и сплетни. – … Даже когда я пошла за ним следом.

– Клянусь всеми богами, большими и малыми, ты пошла за ним? – А Ток налила два бокала мадеры, которую они смаковали. – Долгой жизни, Младшая Сестра, пусть твои Нефритовые Врата никогда не доставят тебе неприятностей. Продолжай, продолжай!

– Он спустился к берегу, сел в лодку с веслами и поплыл в море. Через некоторое время я увидела, как он уронил что там у него было в море.

– Нет!

– Да. Потом он приплыл обратно. Но меня не видел, ни разу.

– Что же это могло бы быть?

А Со наклонилась к ней ближе.

– Когда мисси меня впустила, я внимательно все оглядела. Ее постель и ночная рубашка промокли от пота насквозь, а она сама выглядела так, словно у нее была лихорадка Счастливой Долины. Ее личные полотенца были мокрыми, тяжелее, чем обычно. Она приказала мне убрать все, принести горячей воды и никого не впускать, даже тайпэна. Как только я сделала все, что было надобно, она опять нырнула в кровать и уснула.

– В этом ничего странного нет. Но вот Острый Нос – другое дело! – с мудрым видом заметила А Ток. – Это как ослиный помет, снаружи сияет, но все равно дерьмо. Ясно, что он от чего-то избавился по ее просьбе.

А Со нерешительно спросила:

– Ваш Почтенный Сын, есть ли возможность, что он лежал с ней?

А Ток фыркнула.

– Я уверена, что он пытался, но Золотой Лобок не позволяет его Небесному Стеблю насладиться срыванием замка с ее ворот, хотя и выставляет грудь при любой возможности. Я слышала, как он во сне простонал ее имя, бедный. Это отвратительно, будь она цивилизованной девушкой, мы бы договорились о цене, и дело с концом.

А Со смотрела, как А Ток задумчиво отломила палочками кусочек головы полусъеденной рыбы, чисто обсосала кость и сплюнула ее в свою чашку. Молодая женщина с радостью разделила бы с ней остатки обеда, их повар был не так хорош, как у А Ток.

– Так вы довольны своим поваром? – спросила она с невинным видом.

– У него начинает получаться. Этот пес родом из моей деревни, поэтому задатки у него были. Я обучаю его, разумеется. – А Ток досадливо поморщилась. – Непостижимо, Младшая Сестра. Как императрица чувствует себя сегодня?