Стальные пещеры - Айзек Азимов

(Вечная человеческая манера — приписывать роботам человеческие побуждения и реакции. На самом деле он не мается, не испытывает огорчения — или каких-либо других чувств, а только легкие колебания позитронных потенциалов из-за того, что он был запрограммирован принимать и оглядывать посетителей, но не мог выполнить своё назначение, не оттолкнув Фастольфа, а сделать этого он также не мог, поскольку отсутствовала достаточно веская причина. А потому он снова и снова делал шаг вперёд и пятился, отчего создавалось впечатление, будто он мучается.)

Бейли поймал себя на том, что рассеянно уставился на робота, и с трудом заставил себя перевести глаза на Фастольфа. (Ну почему он всё время думает о роботах?)

— Рад снова с вами свидеться, доктор Фастольф, — сказал он и протянул руку. После того что произошло между ним и Глэдией, легко было забыть, что космониты избегают физического соприкосновения с землянами.

Фастольф замялся, потом воспитанность взяла верх над благоразумием, он взял протянутую руку, на мгновение задержал в своей и тут же отпустил.

— Я ещё больше рад, что вижу вас, мистер Бейли, — сказал он. — То, что вам пришлось перенести вчера вечером, очень меня встревожило. Гроза была не слишком сильной, но не могла не ошеломить землянина.

— Так вы знаете, что произошло?

— Дэниел и Жискар ввели меня в курс. Мне было бы легче, явись они сразу же сюда, с тем чтобы потом доставить сюда и вас, но их решение опиралось на то, что дом Глэдии находился ближе к месту поломки машины, а ваш приказ был абсолютно категоричным и безопасность Дэниела вы поставили выше своей. Они верно вас поняли?

— Да. Я принудил их оставить меня там.

— Но было ли это разумно? — Фастольф уже проводил его в гостиную и указал на кресло.

Бейли сел.

— Этого требовали обстоятельства. За нами гнались.

— Жискар сообщил об этом. И ещё он сообщил…

— Доктор Фастольф! — перебил Бейли. — Извините, но времени остаётся мало, а я должен задать вам несколько вопросов.

— Прошу вас, — тотчас сказал Фастольф с обычной своей любезностью.

— Меня уверяли, что свои исследования функций мозга вы ставите превыше всего, что вы…

— Разрешите, я договорю, мистер Бейли. Я не позволю ничему встать на моём пути, я абсолютно беспощаден, не признаю никаких этических или нравственных обязательств, не остановлюсь ни перед чем, оправдаю что угодно, если это нужно для моих исследований.

— Да, именно.

— Кто вам это сказал, мистер Бейли? — спросил Фастольф.

— А это имеет значение?

— Возможно, что и нет. К тому же догадаться нетрудно. Моя дочь Василия, я это твёрдо знаю.

— Может быть, — ответил Бейли. — Но я хотел бы знать, верна ли такая оценка вашего характера?

— Вы ждете от меня честного ответа о моём характере? — грустно сказал Фастольф. — В чём-то эти обвинения соответствуют истине. Я действительно придаю своей работе огромную важность и действительно испытываю потребность приносить ей в жертву всё и вся. Я пренебрег бы общепринятыми понятиями морали и этики, если бы мог. Но не могу. И, в частности, если меня обвинили в убийстве Джендера ради моих исследований человеческого мозга, я категорически это отрицаю. Я не убивал Джендера.

— Вы предлагали, чтобы я подвергся психическому зондированию, чтобы извлечь из моего мозга информацию, изгладившуюся у меня из памяти. А вы не подумали о том, что психическое зондирование могло бы продемонстрировать вашу невиновность, если бы вы на него согласились?

Фастольф задумчиво кивнул:

— Полагаю, Василия настаивала, что моё нежелание подвергнуться ему доказывает мою виновность. Вовсе нет. Психическое зондирование сопряжено с риском и внушает мне такие же опасения, как и вам. Однако остановило меня другое. Больше всего зондирование устроило бы моих противников. Оно не настолько тонко, чтобы послужить неопровержимым доказательством, и они постарались бы поставить под сомнение любые свидетельства моей невиновности. Но с помощью зондирования они получили бы сведения о теории и методах издания человекоподобных роботов. Вот что им нужно. Такой возможности я им не предоставлю!

— Превосходно, — сказал Бейли. — Благодарю вас, доктор Фастольф.

— Не стоит благодарности. А теперь, если разрешите, я вернусь к тому, что узнал от Жискара. По его словам, к вам, пока вы оставались в машине один, подходили неизвестные роботы. Во всяком случае, вы довольно бессвязно говорили об этом, когда вас нашли без чувств под дождем.

— Неизвестные роботы действительно подходили ко мне, доктор Фастольф, — ответил Бейли. — Мне удалось остановить их и отослать обратно. Но благоразумие требовало покинуть машину и спрятаться, прежде чем они вернутся. Возможно, я принял такое решение, потому что мысли у меня мешались. Так утверждает Жискар.

— Жискар воспринимает Вселенную упрощенно. — Фастольф улыбнулся. — А у вас есть предположения о том, чьи это были роботы?

Бейли заерзал в кресле, словно не находя удобной позы.

— Председатель уже прибыл? — ответил он вопросом на вопрос.

— Нет. Но он будет здесь с минуты на минуту. Как и Амадиро, глава Института, с которым вы, как я узнал от роботов, имели вчера встречу. Я не уверен, что это было разумно. Вы его раздражили.

— Я должен был поговорить с ним, доктор Фастольф. И он держался очень любезно.

— С Амадиро это ничего не означает. Ссылаясь на то, что он именует вашей клеветой и нестерпимым очернением профессиональных репутаций, он вынудил председателя принять меры.

— Каким образом?

— Задача председателя — устраивать встречу спорящих для достижения компромисса. Раз Амадиро пожелал встретиться со мной, председатель в силу своего положения не мог отложить её, а тем более запретить. Он обязан провести эту встречу, и, если Амадиро собрал достаточно улик против вас — а собрать улики против землянина ничего не стоит, — расследованию будет положен конец.

— Возможно, доктор Фастольф, вам не следовало прибегать к помощи землянина, учитывая, насколько мы уязвимы.

— Возможно, что и так, мистер Бейли, но ничего другого я просто не сумел придумать. И теперь не могу. Так что предоставляю вам убедить председателя в нашей правоте… Если вы сумеете.

— И вся ответственность лежит на мне? — угрюмо спросил Бейли.

— На вас и только на вас, — мягко ответил Фастольф.

— Мы будем только вчетвером?

— Вернее, — поправил Фастольф, — втроем. Председатель, Амадиро и я: два оппонента и арбитр, так сказать. Вы же, мистер Бейли, будете всего лишь условно допущены. Председатель может отослать вас, когда ему заблагорассудится, так что, надеюсь, вы будете с ним осторожны.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});