Похищение чародея - Кир Булычев

— Ну что ты, — испугался такой возможности Сашок.

— Вот и скажи мне, где ты взял эту цидулю?

В глазах Спикухина возникла такая угроза для Сашка, что он мгновенно схватил со стола расписку, сжал в кулаке, понимая, что, отняв ее, Спикухин его просто пришибет.

Рука Спикухина дернулась к столику, но опоздала.

Сашок уже выкарабкался из кресла и готов был побежать к двери.

— Так дело не пойдет, — сказал он, проглотив слюну.

Спикухин медленно поднимался, причем его кулаки поднимались быстрее, чем остальное тело. Сашок рванул из комнаты.

Но когда долетел до входной двери, увидел, что она заперта хитрым способом — чужой не откроет.

Шаги Спикухина приближались, как шаги командора.

Сашок увидел справа дверь, на которой был прикреплен медный чеканный барельеф с изображением писающего мальчика. Он рванул дверь на себя, влетел в туалет, быстро заперся на засовчик, и тут же дверь пошатнулась от удара Спикухина.

Сашок уперся в дверь спиной, ногами в унитаз и создал прочную конструкцию. В дверь мерно колотили, она вздрагивала, а Сашок терпел.

Так продолжалось минут пять. Спина устала.

Потом за дверью послышался голос Спикухина:

— Как тебя зовут?

— Сашок.

— Сашок, ты где бумажку нашел?

— Не скажу.

— Сашок, ты что с ней будешь делать?

— Теперь не знаю.

— А раньше что хотел?

— Да я к тебе как человек шел! — обиделся Сашок. — Я думал, отдам тебе бумажку, ты спасибо скажешь.

— Сколько?

— Чего сколько?

— Сколько за спасибо хочешь?

— Да ничего я не хочу. Я к тебе как человек шел. Вижу, расписка, человек в лапы дьяволу загремел. Надо освобождать. Мы же все люди.

— Ты комсомолец, что ли?

— Нет.

— Так запросто хотел отдать?

— Ну сколько тебе повторять, дубина!

— И не из органов?

— Слушай, выпусти ты меня.

— А бумажку отдашь?

— На что мне сдалась твоя бумажка!

— Тогда суй ее под дверь.

— А выпустишь?

— На что ты мне?

Сашок уже перестал бояться и сообразил, что он Спикухиным обижен.

— Нет, — сказал он. — Ты меня обидел.

— Я извинюсь.

— Нет, все равно обидел.

— Тогда скажи: сколько?

Сашок встал перед дилеммой. Благородство, конечно, в нем еще жило, но хотелось наказать этого жлоба. А на сколько? Сколько стоит в наши дни бессмертная душа?

— Полсотни, — сказал Сашок.

— Четвертак, — отозвался из-за двери Спикухин.

— Тридцать, — сказал Сашок.

За дверью зашуршало, потом в щели появились три красные купюры. Въехали к ногам Сашка и замерли. Сашок сразу пожалел, что не попросил тысячу рублей. Но слово есть слово. Он выпрямился, открыл дверь и отдал Спикухину расписку.

Спикухин был добрый. Он сказал, складывая расписку и запрятывая ее в кулак:

— Дурак. Я бы тебе за нее тысячу дал.

— Ни к чему мне твоя тысяча. Я же так бы ее отдал, а ты выступать начал.

— Нервы, — сказал Спикухин. — Нервы у меня. Пошли на кухню, примем по маленькой.

— Пошли, — сказал Сашок.

Они сели за белый стол. Кухня была фирменная, импортная. Спикухин положил расписку в морозильник, а из холодильника вынул бутылку, колбасу-сервелат, нарезанную на тарелочке. Из шкафа извлек два фужера. Разлил.

— За знакомство, — сказал Спикухин. — Напугал ты меня. Я думал — из органов.

— Нет, — сказал Сашок, — Я не из органов. Я случайно нашел. Думаю — надо помочь хорошему человеку.

— Помогать надо, — согласился Спикухин, еще налил. — А я решил, что ты из органов. Вернее, нет, сначала я думал, что ты — сам товарищ Д. Только в другой форме. А потом вижу: наверное, из органов. А ты не знаешь, где я работаю, — значит, не из органов. Сечешь?

— Просек, — сказал Сашок. — Я тебе ее для этого и нес. Сначала думал — сам сожгу, а потом думаю — нет, надо, чтобы ты сам.

— Зачем жечь? — не понял Спикухин.

— Чтобы душу спасти.

— Ты мне про душу не надо, — сказал Спикухин. Он налил еще. Выпили. Заели колбасой. — Человек мне помог, я его подвести не могу.

— Кто помог?

— Товарищ Д.

— Как же он мог тебе помочь, если душу за это взял?

— А ты не знаешь ситуацию, помолчи.

Выпили. Заели колбаской.

— Ты мне расскажи. Я как могила, — сказал Сашок.

— Не продашь?

— Если бы хотел, — сказал Сашок гордо, — чего бы к тебе пошел?

— Сашок, а ты мне нравишься, — сказал Спикухин.

— Ты, Эдик, тоже правильный человек, — сказал Сашок.

— Бывают ошибки в жизни, — признался Спикухин. — Кто не застрахован?

— Это точно.

— У меня ревизия. С такого верху, что тебе и не снилось. Всё. Кранты. Не отмажешься — «десятка» светит с конфискацией. Тебе это понятно?

— Мне это понятно.

Выпили. Закусили колбаской.

— Они уже в бухгалтерии. Бухгалтера выводят. Ясно? Через пять минут будут у меня в кабинете. Куда побежишь? И тут входит он. Я по глазам понял, что он.

— Кто он?

— Товарищ Д. И говорит: «Времени, — говорит, — у тебя, Спикухин, нету. Секунды тикают. Возьмут тебя под белы ручки как пить дать. Есть выход. Продавай мне душу. Ревизию уведу».

— И ты поверил?

— Я сначала в переносном смысле поверил. Но у него взгляд. И вынимает он тонкий такой ножичек. «Давай, — говорит, — палец. А за дверью голоса. Вот я и написал.

— И что дальше?

— А дальше… Дальше — ревизия уехала.

— А может, она просто так уехала?

— Не просто так. Я с ним беседу имел. Он мне обещал — ни одна ревизия не тронет.

— И что?

— Вокруг берут. Меня не трогают.

— А не страшно?

— Теперь не так страшно. Сначала опасался. Теперь нет.

— А душа?

— Слушай, Сашок, а у человека есть душа? Я в последнее время книжки стал читать. Библиотечку атеиста. В основном отрицают.

— Может, все-таки сожжешь на всякий случай?

— И завтра ревизия? Я же, Сашок, за последний год сильно осмелел.

— Значит, не будешь?

— При первой же возможности ему верну. Кое-какие дела закончу и верну.

— А у тебя связь с ним есть?

— Сашок, хоть ты мне и друг, не все тебе могу сказать. Не все. Ты спешишь?

Сашок понял намек. Спикухин проводил его до двери. Глядел вслед через цепочку, потом, когда Сашок спустился на полпролета, крикнул:

— Дурачье ты, Сашок! Ты бы с меня тысяч пять мог взять.

— Не нужны мне твои тысячи…

У него от этой встречи, хоть она и кончилась вроде бы по-дружески, остался неприятный осадок.

«Ничего, — сказал он себе, сидя на бульваре и кушая мороженое, чтобы прочистить мозги. — Спикухин человек дрянной. И даже неизвестно, бывает ли у такого душа. А может, другие люди будут счастливы? Не все же на свете такие?» Сашок понял, что благородство в нем еще не истощилось. И поехал на такси, раз уж деньги есть, по второму адресу.

Ивановой Дарьи Павловны дома не оказалось.

Сашка встретил мужчина, видно, ее муж, человек понурый, все вниз — и нос, и уголки губ, и щеки, только уши торчком. Но вежливый.

— Дарья Павловна, — сказал он, — скоро вернется от косметички. Если вы будете так любезны, вы можете подождать ее возвращения.

Квартира, куда попал Сашок, была невелика и тесно заставлена вещами, в основном антикварного характера. А муж Дарьи Павловны совершенно к этим вещам не подходил, хотя был одет чисто, аккуратно. Сашок сразу понял, что в этой комнате хозяин не муж. В углу, за диваном и большим торшером, сделанным из березового полена, был столик на витых ножках. На столике лежали бумаги и пишущая машинка, совсем маленькая.

— Хотите чаю? — спросил муж.

— Нет, — сказал Сашок и сел на старинный диван, узкий и неудобный, но сразу видно — дорогой.

Муж постоял, поглядел на Сашка, не мог придумать, что с ним положено делать, подошел к своему столику, полистал бумажки, потом вернулся к Сашку, сел напротив на неудобный древний стул и спросил:

— Вы по делу?

Было ясно, что он занят собственными мыслями, и Сашок ему неинтересен.

— По делу, — сказал Сашок. — А ваша жена что делает?

— Делает? — Муж пожал плечами. — Вы курите? Курите, не стесняйтесь. Вот пепельница. А вы давно знаете Дашу? Дарью Павловну?

— Нет, — говорит Сашок. — Я же по делу.

— Конечно, вы говорили.

Они посидели, помолчали.

— Сумасшедший дом, — сказал муж. Он подошел к телефону, набрал номер. Дождался ответа, но тут же повесил трубку.

Он подошел к окну, нервно побарабанил по стеклу кончиками пальцев.

— Извините, — сказал он.

Снова подошел к телефону. Снова набрал номер. Покосился на Сашка. Потом хрипло спросил:

— Это ты, Сонечка? Да, это я, папа. Ты уже из школы пришла?

Выслушал ответ, вздохнул.

— А по русскому спрашивали?

Снова пауза.

— А мамочка дома? На работе? Ну конечно же, на работе.