Черный человек - Василий Головачев

– Работайте, – обронила Боянова, словно прочитав мысли оператора.

Шаламов заметил движение отрядов захвата, когда поднялся над диким хаосом меркурианской поверхности и до встречи оставались каких-нибудь три сотни километров, но предпринять ничего не успел. Все-таки против него работали профессионалы и мощная вычислительная техника, справлявшаяся «в одиночку» и с более сложными задачами. Ни на один вызов и сигнал «сын сумерек» не ответил, будто не слышал, хотя передачи шли на всех диапазонах вплоть до светового, и не услышать их мог только глухой и слепой. Или псинеур, подумал Лютый.

Объемное изображение зонтика силового поля, выросшего на пути шаламовского когга, больше походило на кочан цветной капусты. «Кочан» сдавил шлюп, и когг, пройдя всего десять-двенадцать километров, резко потерял скорость, засветился – обшивка набрала несколько тысяч градусов – и застрял в невидимом не вооруженным глазом ничто. Один из коггов заграждения, ведомый пограничниками, направился к машине Шаламова, собираясь пристыковаться, и в это время в операцию вмешалась Боянова.

– Всем стоп! Шлюп держать визуально, поле снять, машинам захвата сдать назад.

В эфире поднялась легкая паника, и все стихло. Из этой изумленной тишины выплыл напряженный голос командора погранслужбы, контролирующего обстановку:

– Комиссар?! Что это значит?

– Отбой операции, – ответила Боянова. – Я пойду к нему сама, подготовьте коридор и сопровождение. И никаких действий, пока я не поговорю с ним и не вернусь. Даниил, вы слышите меня? Я комиссар безопасности Боянова и хочу поговорить с вами. Не предпринимайте ничего, я приду одна.

Инк передал последние слова Власты на всех волнах, но ответа не последовало. Шаламов молчал. Правда, и когг его не двигался, хотя и был уже свободен.

– Это беспрецедентно!.. Необходим квалитет, разрешенный Советом… в конце концов я отвечаю за исход операции!

– За исход операции отвечаем мы оба, но у меня еще есть право вето и нет времени на совещания. Ждите.

Боянова выпорхнула из кресла и скрылась в коридоре. Через минуту «Ирокез», идущий к точке остановки шлюпа, выстрелил карандаш драккара. Тишина в эфире установилась почти полная. Немой от изумления Лютый никак не мог прийти в себя после такого поворота событий, хотя эмоционально был на стороне комиссара. Он восхищался Бояновой и сочувствовал ей, имея точку зрения, что комиссар безопасности – не женская работа. И еще он был уверен, что она права.

Драккар приблизился к проштрафившемуся коггу, нашел кормовой люк, выплюнул стыковочный узел. Корабли замерли.

Внезапно по сети «спрута» скользнул сигнал внимания и следом сообщение Умника:

– Что-то происходит со «сферой Сабатини». Всем судам в тревожном районе покинуть район!

Лютый послал запрос, инк мгновенно развернул КПР-изображение «сферы», передаваемое камерами ближайших исследователей: одно – каким ее видел глаз, второе – через спецоптику. На первом «сферы Сабатини» почти не было видно: на обычный пустынно-лунный ландшафт сумеречной зоны Меркурия – кратеры, трещины, плато, тессеры – накладывалось «пятно дрожания», будто в этом месте струился нагретый до высоких температур воздух. Правда, площадь «пятна дрожания» увеличилась, и колебания пейзажа стали заметней. А на втором изображении, на котором «сфера» выглядела шаром из кипящего, белого, с сияющими пенными хлопьями тумана, было видно, как шар пульсирует – то раздувается до размеров в пять-шесть раз больше прежнего, то сжимается в километровый мячик, вспыхивая кипенно-белым облаком. Затем в какой-то миг он стал абсолютно прозрачным, и Лютому показалось, что он заглянул в бездонный колодец, наполненный таинственной жизнью. Из недр колодца выметнулся тонкий белый луч, уколол зрителей в глаза, проник глубоко в мозг, а следом что-то огромное вынеслось из «сферы» и врезалось в камеры… во всяком случае, так показалось Лютому, он даже отшатнулся!

Умник педантично отметил выброс из «сферы» неопознанного объекта, добавить он больше ничего не мог, потому что объект вылетел во все стороны сразу и исчез.

«Сфера» успокоилась.

Волна «спрута» донесла вскрики, говор, возгласы, команды и шепот автоматов. Тысячи исследователей были поражены событием и теперь приходили в себя, делясь впечатлениями.

Лютый опомнился, переключил внимание на соединенные пуповиной перехода шлюпы Бояновой и Шаламова. Анализ происшествия со «сферой Сабатини» не входил в его обязанности оператора, но неопознанный объект и луч из центра «сферы», пронзивший голову, запомнились надолго.

– Ничего не слышно? – спросил Лютый, имея в виду Боянову.

– Ничего, – ответил инк.

– А внутрь заглянуть нельзя?

– Больно велико расстояние. Разрешите подойти поближе?

– Нет.

– Что там происходит? – раздался вдруг в голове Лютого тихий голос, просочившийся сквозь фильтры пси-связи «спрута». Кто-то смотрел в спину оператора, большой, сдержанно ждущий, уверенный и невероятно сильный.

Лютый развернул кресло, чтобы глянуть за спину: сзади стоял объект поиска Столбова и его криминальной дружины Клим Мальгин и разглядывал Лютого черными бездонными глазами, в которых сквозь немоту всепонимания проглядывала мудрая печаль.

ГЛАВА 8

Трансгалактический корабль Кузьмы мало напоминал земные спейсеры, подчиняясь законам иной геометрии и гармонии, по сути, это был «динозавролет» маатан, выращенный заводом-маткой для нужд неизвестных существ. Рубки управления эта удивительная машина пространств, очертаниями напоминавшая тушу быка с гигантскими рогами, не имела. Кузьма мог управлять ею из любой точки, вырастив из дырчатых стен нечто вроде крыльев летучих мышей и закутав в эти крылья всего себя или любое из своих тел. Излучая волну дружелюбия, сдобренную чувством сожаления, вины и сострадания, он вырастил Мальгину подобие кресла. Полость, в которую он усадил хирурга, походила на каверну от ракушки в толще известняка, стены ее были желто-серыми, шершавыми, холодными и мокрыми на вид. Но стоило Кузьме включиться в сеть управления, как стены Климовой ячейки заискрились огоньками, приобрели глубину, словно были сделаны из толстого зеленовато-желтого стекла. Перед Мальгиным в стене протаяло черное пятно, потом другое, третье, десятое, все они соединились, и Клим оказался с редкими инфракрасными источниками и всего одной золотистой звездочкой, светящейся на грани видимости. Мальгин задержал на ней взгляд. Таинственность этого прямого света в эпоху погасших галактик дошла и до него. Однако спрашивать, что это такое, Клим пока не стал, его ждала встреча с Землей такого далекого будущего, что не снилось даже Герберту Уэллсу с его «машиной времени».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});