У каждого свой путь - Любовь Рябикина

Горев опустил голову и судорожно сглотнул. Голос не повиновался ему. С мукой поглядел на генерала:

— Я знаю, Евгений Владиславович, что мне смертная казнь светит. Все правильно. Заслужил. Я прошу вас разрешить мне попрощаться с родителями и родными местами. Без конвоя и наручников. Жизнью Маринки клянусь, дороже ее у меня нет, вернуться и принять приговор…

Бредин растерялся. Он чувствовал его искренность, но это было так необычно и генерал не знал, что ответить. Марина тихо сказала, глядя на Николая:

— Отпустите, товарищ генерал…

Встала и неожиданно прижала Колькину голову к себе. Притиснула так, что рана заболела. Маринка гладила жесткие волосы Горева, плакала и никак не могла успокоиться. Только в эти минуты она наконец-то поняла, что мешало ей убить Николая — детство, общее детство. Она до сих пор видела свет в его душе. Теперь этот свет вырвался наружу и она жалела, что слишком поздно.

Горев уткнулся в ее грудь, обхватив женщину за талию. Широкие плечи дрожали от беззвучных рыданий и она искренне жалела его. Бредину было не по себе от этой картины. Он и сам чувствовал, как щиплет в носу. Этот запутавшийся мужик чем-то привлекал к себе. Решение пришло:

— Вот что, Николай! Пока идут допросы, отпустить тебя я не могу. Где-то в мае все закончится. До суда будет недели две. Я отпущу тебя под свою ответственность…

Горев отпустил Марину и судорожно вздохнул:

— Спасибо, Евгений Владиславович. Спасибо, Марина, что приехала. Мне впервые за долгие годы было так хорошо сейчас, когда ты обнимала…

Степанова развернулась и молча рванула из камеры, не видя дороги перед собой. Выскочила. Прижалась спиной к стене, а по щекам, к удивлению охраны, катились крупные слезы и падали на боевые ордена и медали на груди. Генерал чуток задержался, чтобы сказать:

— Маринка расстроилась, ты видишь. Я с тобой попрощаюсь за нее. Мы еще заглянем к тебе. До свидания, Николай. Я рад, что ты все же понял…

В больнице ее ждали около сотни телеграмм, присланных от военнослужащих со всех концов России. Одна была от Юрия Лозового с Дальнего Востока. В ней было всего четыре слова: «Слушали. Вперед, Искандер. Лозовой». До позднего вечера, Марина читала телеграммы, отвечала на звонки. Несчастный Капустин сбился с ног, бегая до КПП и обратно, чтобы принести новые пачки телеграмм и поздравительных открыток. На большинстве вместо адреса стояло «Москва. Госпиталь. Марине Степановой». Люди задавали вопросы, просили помочь с проблемами, предлагали решения.

Степанова старательно записывала на листочке все заданные вопросы и предложения. Спать легла далеко за полночь. Бутримов «переселил» секретаря в соседнюю палату, где расположились на ночлег охранники, а сам занял его место на кушетке в палате Марины:

— Так спокойнее будет!

Глава 3

Прошло полтора месяца. Марину выписали из госпиталя еще три недели назад, но времени на отдых не было. Она моталась по частям, выступала перед офицерами и солдатами, отвечала на их вопросы. Советовалась с генералом и офицерами в управлении, как лучше поступить в том или ином случае. До выборов оставалось две недели. Генерал выхлопотал для кандидата четырехкомнатную квартиру и перевез немногочисленные пожитки из общежития на своей «Волге» туда. Перевезли и компьютер из госпиталя. Степанова пробовала отказаться, но ничего не получилось. Бредин уперся и она сдалась.

Известия из Чечни с каждым днем приходили все тревожнее. После не легких выступлений в частях, Степанова вечером мчалась к генералу в управление и садилась за телефон, непосредственно общаясь с офицерами под Бамутом, Шали и других населенных пунктов. Ее звонков всегда ждали и она заранее говорила Бредину, с кем бы хотела поговорить.

Репрессий со стороны «Свободной газеты», которых ожидали старшина и генерал не последовало. Мало того, в газете перестали публиковать «чеченские» репортажи, а если и публиковали, то общую хронику событий, какую можно найти в любой центральной газете. Видимо, «удар» от кандидата вправил мозги некоторым «деятелям от пера». Хотя в глубине души и генерал и женщина понимали, что это затишье временное и им обязательно постараются отомстить.

Дом был охраняемым, специально построенным для элиты, но спецназовцы не теряли бдительности. Они продолжали сопровождать Марину повсюду. Генерал выхлопотал для них места в офицерском общежитии и ребята проживали там, но один всегда оставался в квартире, на случай «непрошенных гостей». Спецназовцы установили график дежурств в первый день после прибытия. По утрам в подъезд заходило четверо мужчин в камуфляже. Отдежуривший в квартире парень отправлялся отдыхать, сдав «объект» сменщику. С тремя парнями Степанова уезжала на работу.

Один из ребят садился за руль предоставленной «Волги». Марина вначале хотела отказаться от машины и добираться «как все». Бредин снова настоял на своем. Главным аргументом стало, что в общественном транспорте она подвергает опасности не только себя, но и пассажиров.

Несколько раз случались неприятные инциденты, которые ребята старались гасить быстро и незаметно. Степанова видела, но не показывала этого. Квартира выглядела пустой и не обжитой. Гулкое эхо разносило каждый звук. Отделка была сделана качественно, чувствовалась рука опытных мастеров. Нельзя было даже чихнуть, чтобы все не узнали об этом. В комнатах пахло краской и клеем. Требовалось покупать мебель, но Степановой было не до того. Она по-прежнему выступала против грубого вмешательства политиков в дела армии. Депутаты поняли, что спокойной жизни приходит конец, но считали, что у «молодой» активность быстро пройдет. Кто-то посмеивался, кто-то злился, кто-то просто выжидал.

Чтобы можно было спать и как-то разместить вещи, генерал, по просьбе Швеца, приволок три солдатских койки со склада, три тумбочки и шкаф. По приказу Бредина, интендант выдал «новоселу» матрасы, одеяла и подушки, а так же по два постельных комплекта на каждую койку. Теперь, во всяком случае, можно было спать в более-менее приличных условиях. Привыкшим к спартанским условиям мужикам и Марине эти удобства казались райскими. Они ничуть не переживали, что многого нет, но генерал морщился, появляясь в ее квартире. Однажды Бредин улучил минутку, когда Марина осталась одна и сказал:

— Я сознаться должен…

Засунул руку во внутренний карман кителя и протянул ей пачку денег. Женщина удивленно посмотрела на генерала. Отрицательно покачала головой:

— Я и сама в состоянии заработать!

Он усмехнулся:

— Это твои деньги! Я половину отсылал твоим. Сумма и так получалась приличная, а эти попросил кассира складывать. Не веришь, пойдем документы смотреть. Мебель купи нормальную, телевизор! Ты же кандидат в депутаты, а квартира у тебя на сарай смахивает!

Маринка покачала головой, видя чуть виноватую улыбку начальника. Бросила деньги в тумбочку и беспечно махнула рукой:

— Да мне и так хорошо! И не в таких условиях жить приходилось. А тут тепло, светло, сухо, удобства внутри. Все нормально. Да и некогда мне этим заниматься!

— Тогда я подключу к обустройству твоего жилья Зою Шергун. Я в их квартирке был. Она ее в игрушку превратила. Согласна?

Степанова как раз готовилась к новому выступлению и согласилась:

— Делайте что хотите!

С этого дня у Маринки начались проблемы. Она возвращалась домой и натыкалась на что-то новое. Удивленно разглядывала и… забывала. Часто разыскивала собственные вещи в одной комнате, а они оказывались сложены уже в другой. Тогда Маринка приноровилась. Прежде чем искать, звонила подруге и спрашивала, где лежит то, что ей нужно. Зоя четко давала ответ, а положив трубку, смеясь, говорила мужу:

— Снова Маринка запуталась! Я ей сегодня спальный гарнитур приобрела.

Зоя по-деревенски экономила. Она еще в первые дни жизни в Москве обнаружила странную газету «Из рук в руки». Внимательно просмотрела и теперь пользовалась этими объявлениями. Очень часто люди продавали совершенно новые вещи по низкой цене. Женщина ездила, смотрела и если ее устраивало качество, покупала. Она всегда заранее договаривалась с хозяевами громоздких вещей о помощи при вывозе.

Степанова и понятия не имела, что все ее комплекты и гарнитуры подруга покупала у частных лиц, а не втридорога в магазине. Зоя Шергун всерьез взялась за обустройство жизни подруги. Олег был заодно с женой. Она рассказывала ему о купленных вещах. Супруги часто бывали в квартире Степановой. Для этого Зоя даже отпрашивалась у Бредина с работы. Генерал не возражал — «лишь бы у депутата все стало, как у людей». Через пару недель солдатские кровати исчезли, а на их месте появились красивые раскладные диваны и кресла, мало бывшие в употреблении. Правда с разноцветной обивкой, но домовитая Зоя купила недорогие покрывала на рынке и пошила чехлы.