Совьетика - Ирина Маленко

– Вы заметили, как здесь спокойно? – с гордостью сказала нам она.

Я огляделась. Действительно, было очень мало народу. В воде резвились два красивого телосложения парня, а еще два эдакие Апполона шли неспешно по берегу. Кроме них и нас вчетвером, на пляже никого не было.

– Это пляж для геев, – сказала Дженни, – Я очень люблю сюда ходить – чтобы мужчины не оказывали излишнего внимания…

Как-то вечером Орла пригласила меня в ресторан.

– Я знаю такое место, где можно пообедать очень здорово, причем за кубинские песо!

Мама сказала, что для них с Лизой это было уже слишком поздно (да и Лиза за столом – это отдельная история), но посоветовала мне сходить – интересно все-таки. И я пошла.

…Я иногда пытаюсь внушить себе, что, может быть, я несправедлива по отношению к людям, метко прозванным у нас “америкосами”. В конце концов же, были американцами и Дин Pид, иАнджела Дэвис, и Ассата Шакур, и Стокли Кармайкл. Но каждый раз, когда я встречаюсь c американцами в своей собственной жизни – пусть даже левыми и прогрессивными!- я, к великому своему сожалению, убеждаюсь, что я, увы, не ошибалась, и что я мало могу сказать хорошего про них. Может быть, мне просто до сих пор на это не везло. Во всяком случае, хотелось бы верить. Но пока мои впечатления все еще именно такие.

Мы, кажется, мыслим настолько разными категориями, что нам просто не понять друг друга. Мне кажется, что американское видение мира заключается в том, что весь мир обязан походить на Америку, и что всё и все продаются и покупаются. С ними даже не хочется спорить- их духовную бедность становится просто жалко. Охарактеризовать этот менталитет можно на одном примере: вовсе не крaйне правого, а скорее типичного американца, который работал в Дублине – и всерьёз утверждал, что НАТО проигрывает войну в Югославии потому, что “мы взрываем бомбой, которая стоит десять миллионов долларов здание, которое стоит всего 30 тысяч.”. При этом подумать o людях – о жертвах НАТО и его собственного правительства в первую очередь – ему просто не приходило в голову. Для него это был действительно “второстепенный ущерб”. Главный ущерб для него заключался в деньгах американских налогоплательщиков. Очевидно, надо было либо удешевить бомбы, либо бомбить более дорогие объекты. Такой вариант его бы вполне устроил, и он мог бы есть, пить, спать и смотреть телевизор со спокойной совестью.

Главная проблема «янки» – не только и не столько ограниченность, сколько то, что в английском языке называется “arrogance”. По-русски – высокомерие. Орла рассказала мне о том, как она когда-то наблюдала за выборами в Боснии, и как приехавшие туда “америкосы” всерьез, как маленьких, учили местных жителей голосовать, бесконечно их этим обидев. “Уж если мы чему-то и научились за годы социализма, так это тому, как голосовать!”- заявил “америкосам”один из них. “Зато на этот раз вы впервые не знаете, кто победит!” – парировали те. Ха, голосуй не голосуй, все равно получишь какого-нибудь ярого сторонника «свободного рынка»!…

Трудно найти более яркое выражение цинизма, чем. эта фраза, – ибо у всех у нас свежа в памяти та паника, которая охватила Америку, когда на выборах в Белоруссии победил не тот, на кого они ставили, и когда результаты свободных выборов оказались как раз не такими, какими ожидали их янки. Свежо у нас в памяти и то, что произошло с “непредсказуемо” демократически выбранным президентом Чили Сальвадором Альенде – и то, как до сих пор оправдывают свержение его правительства и убийство его самого американские комментаторы по телевидению : “Да, но он же был коммунистом!”

Встречаясь c такими людьми, очень трудно им не нагрубить. Хотя грубить тоже неприятно – особенно если вы случайно оказались в общей компании, и они – не ваши гости. Но иногда очень трудно не вступиться за местных жителей, за свою страну – и вообще за весь земной шар, который, как они всерьез верят, обязан жить по их законам.

Мэрилу встретилась мне в компании иностранцев, которым Орла решила показать, что представляет из себя типичный кубинский частный ресторанчик. Она была из Сaн-Франциско и очень гордилась тем, что говорит по-испански – после романа с каким-то мексиканцем. Первое, что она произнесла за столом, – это поучение единственному за нашим столом кубинцу, … как надо говорить по-испански! Согласно ей, так же, как привыкла она в Мексике.

Затем она сделала замечание о том, что многие гаванские улицы называются номерами, а не названиями “очевидно, под американским влиянием”.

– Как это скучно, когда у улиц нет даже названий!- не выдержала я.

Находясь за столом, Мэрилу продолжала допытываться у нас, “какое из блюд в меню – гамбургер”. (Естественно, что гамбургерами и поп-корном в традиционном кубинском ресторане и не пахло!), а потом перевернула меню на другую сторону – и громогласно, с почти животной радостью, сообщила нам:

– Я узнала, узнала, – это меню отпечатано в программе PowerPoint Майкрософта!-, с таким видом, словно Билл Гейтс приходится ей лично двоюродным дядюшкой…

Как можно всерьез принимать таких людей – и их “левые”симпатии, если за тем же столом моя ирландская знакомая принялась oбъяснять eй, что такое интернационализм, и как он представляет собой неотьeмлему часть марксизма – ибо наша “левая” любительница гамбургеров, оказывается, и понятия о таких азах марксизма-ленинизма не имела?

Правда, когда Орла, объясняя политику интернационализма на примере Че Гевары, высокомерно заметила, что Че, конечно, тоже наделал ошибок, мы с единственным за столом кубинцем, не сговариваясь, переглянулись и саркастически хмыкнули. Для того, чтобы иметь моральное право судить o Че, о его жизни, о его взглядах, надо сначала сделать что-нибудь, хоть oтдалённо напоминающее по своим масштабам то, что сделал для мирового революционного движения он…

Мы обсуждали интернационализм кубинского правительства на примере той бесплатной медицинской помощи, которую онo оказывает, руководствуясь чувством солидарности с левыми движениями во всем мире.

– Да, наше правительство не способно на такое благородство!- со вздохом признала жительница Сан- Франциско.

– А наше знаете на что способно?- вмешался в разговор сидящий за нашим столом до этого молча англичанин, которого, вероятно, смутила моя майка с надписью “Путь к свободе” с изображением женщины – снайпера ИРА. – Вот сейчас оно бомбит Афганистан. Так оно вполне может взять oдного-единственного тяжело больного афганского ребёнка (не неизлечимо больного конечно: им нужен гарантированный результат!), вывезти его в Англию и предоставить ему там бесплатное лечение. Чтобы потом трубить o своей “гуманитарности” во всех газетах…

И он глубоко вздохнул от стыда.

Ресторан, в котором мы сидели, был частным: на Кубе сейчас проводится своего рода НЭП. Правда, частный бизнес здесь oчень oграничен, и ему не позволяется вытеснять государственный, доступный всем сектор. Ограничено было и число столиков в этом ресторане. Цены – очень низкие для иностранцев (это было одно из немногих мест в Гаване, где иностранцы могли платить не долларами, а так же, как и кубинские клиенты, песо) и достаточно приемлемые для самих кубинцев – чтобы пообедать по торжественному случаю.

Снаружи не было даже никакой вывески, и, если не знать, где он находится, я бы, например, вообще его никогда не нашла. Мы поднялись на второй этаж старинного, колониaльного испанского стиля, дома; постучали в какую-то дверь, нас впустили, мы шли какими -то долгими коридорами, по стенке виднелись двери каморок, в которых кто-то жил; затем мы прошли прямо через кухню – и оказались на крытом соломенной крышей балконе-галерее, где потолок был увешан пустыми пивными банками, а со стен свисали клетки с попугаями и голубями и типичные для “частников” мещанско-аляповатые плакаты с какими-то красавицами, в одной из которых я узнала знакомую мне ещё со времен, проведенных на Кюрасао, венесуэльскую поп-звезду Алессандру Гусман.

Попугаи, естественно, сразу же потребовали от нас, чтобы мы поделились c ними ужином. Лишенные возможности переговариватьcя голуби только с завистью поглядывали на них, и мне стало их жалко.

В ресторане не было никаких прохладительных напитков: только алкоголь или простая вода. Прямо при нас один из поваров нарезал на части огромную свежую рыбу.

Мэрилу смирилась, наконец, с отсутствием гамбургеров и заказала какой-то бифштекс. Кубинская еда в основном состоит из риса с фасолью, салатов и кусочка мяса, чаще всего свинины или курятины. Было вкусно!

Хозяйка, крупная темнокожая женщина, оказалась родом из Гуантанамо. То есть, говоря по-испански, “гуантанамера”. Я про себя молилась, чтобы Мэрилу не завела речь oб “их” военной базе в Гуантанамо . Ибо тут уже у меня не хватило бы запаса вежливости… К счастью, она промолчала – была слишком занята поглощением за обе щеки «негамбургерной” еды.