Побочный эффект (СИ) - "Miss Doe"

Луне было по-настоящему больно от ненависти Гарри, и она уже не разбирала, чья это боль — её или Северуса. Потому что не отделяла себя от него. Сейчас они были по-настоящему одним целым и всё, что чувствовал каждый из них, принадлежало им обоим.

Но Гарри… Мерлин всемогущий, какой же он идиот! Луна понимала, что в пылу погони и схватки думать некогда, но… Неужели так трудно заметить, что Северус вновь и вновь отбивает его заклятия, не причиняя ему вреда? Понять, что стоя над скорчившимся от боли Гарри, в которого попало заклятие кого-то из Упивающихся, Снейп всеми силами старается защитить его, крича: «Вы что, забыли приказ? Поттер принадлежит Темному Лорду, мы должны оставить его! Уходим! Уходим!» Если не понять тогда, то хотя бы задуматься после…

Луна вспоминала, что говорил Гарри о Северусе, придя в больничное крыло. Как же велика была его ненависть, если она не давала ему возможности увидеть столь очевидные вещи! Он ещё попытался запустить в Северуса Сектумсемпрой — его личным заклятием от врагов! Что ж, план Дамблдора подсунуть Гарри учебник Снейпа, чтобы лучше подготовить его к предстоящим сражениям, кажется, сработал… Но, драккл подери! Гарри, кидающийся на Северуса с воплем «Сектумсемпра!» — это, пожалуй, слишком. Луна испытала все чувства, бурлившие в душе Северуса, в то время, как он бросал в лицо Гарри признание, что он и есть Принц-полукровка. Эти чувства жгли душу Северуса и сейчас, как только он вспоминал о случившемся. Они пронзали сердце Луны болью, от которой перехватывало дыхание.

Как в бреду, услыхала она слова Гарри, пульсирующие в мозгу Северуса: «Ну так убей меня! Убей, как убил его, трусливый…» И взрывом нечеловеческой муки отдавался в её сознании отчаянный вопль Северуса: «НЕ СМЕЙ! НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ТРУСОМ!»

В этот момент та часть сознания Луны, которая по-прежнему принадлежала ей, не выдержала и бросилась к Северусу. Луна мысленно обхватила его руками, прижала к себе и стала покрывать лихорадочными отрывистыми поцелуями его лицо, шею, руки… «Северус! Любимый мой! — кричала её душа. — Ты — самый лучший человек на свете! Я люблю тебя. Я так люблю тебя! Успокойся, родной. Я с тобой. Мы вместе понесём эту муку. Ты-мой! Мой! Мой самый любимый, самый лучший, самый-самый!»

Из глаз Луны катились слёзы. Она почти физически чувствовала, как Северус обнимает её, крепко прижимает к себе, как его руки лихорадочно гладят её сотрясаемое рыданиями тело, а его губы так же лихорадочно касаются её щёк, глаз, шеи… Вот их губы встретились и слились в долгом поцелуе. Их души продолжали быть единым целым. На этом фоне поцелуй был настолько необычным, что оба замерли, пытаясь осознать, что происходит.

В моменты физической близости они остро ощущали взаимное проникновение и слияние не только тел, но и душ. Но достичь такой степени единения им никогда не удавалось. Теперь их души слились в одну, а их взаимное желание и страсть усилились настолько, что обоим казалось — физически они сейчас ближе друг к другу, чем когда бы то ни было. Бурные ласки, которыми они мысленно одаривали друг друга, проносились в сознании каждого из них, и другой тут же ощущал всё то, о чём думал партнёр. Это было невероятно, ни с чем не сравнимо и настолько потрясающе… Чувствовать Северуса целиком — его душу со всеми болями и страстями, в том числе и с горячим желанием, переполнявшим его тело… Мерлин всемогущий! Никогда ещё страсть Луны не была такой острой и пронзительной. Забыв обо всём на свете, Луна громко застонала, содрогаясь в мучительно-сладком оргазме, накатывающемся волна за волной, зная, что Северус ощущает сейчас то же самое.

Когда всё закончилось, Луна перебралась в постель. Лёжа в сладкой истоме, она с сожалением ощущала, что действие зелья постепенно ослабевает. Всё меньше Северуса оставалось в её сознании. Луна замерла, стараясь насладиться последними мгновениями единения с любимым. Она знала, что он сейчас тоже лежит на кровати в своём новом жилище, стараясь как можно дольше удержать в себе частичку её души, которая становилась всё тоньше и эфемернее. «Я люблю тебя, Северус, — мысленно повторяла Луна, словно налагала на него оберегающее заклинание. — Я люблю тебя, Северус…» И сердце её замирало мучительно и сладко, ощущая слабеющее: «Я люблю тебя», пока действие зелья совсем не закончилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Внезапно подняв глаза, Луна подумала, глядя в потолок: «Хорошо, что сейчас темно». Ей не хотелось бы в этот момент встретиться взглядом с глазами друзей, особенно с Гарри, о котором она не могла думать без сожаления и досады. Нет, она, конечно, на его стороне, но… но почему же он такой дурак и не хочет замечать очевидных вещей? Всё-таки он многое унаследовал от родителей, подумала Луна, и мысль эта в её голове прозвучала голосом Северуса.

А Северус тем временем лежал на кровати, ошеломлённый произошедшим. Кто бы мог подумать, что такое единение душ, приводящее к слиянию страсти воедино и усилению её в разы вообще возможно? Он чувствовал себя странно… Странно счастливым? Не только.

Вновь ощутив, что значит быть Луной Лавгуд, Северус успел заметить, какие удивительные изменения произошли в её душе за столь короткое время. Как она повзрослела… Сколько в ней силы, решимости и мужества… Впрочем, эта девочка всегда была сильной, хотя, глядя на неё, трудно было предположить подобное. Но так мужественно и с таким достоинством пережить все нападки и подозрения, особенно со стороны тех, кого она считала друзьями… Северус действительно гордился ею. Он сам бы не смог выдержать это с таким спокойствием. Нет, внешне он, разумеется, оставался бы невозмутимым. Но в душе кипел бы от гнева, ярости и злости. А Луна… Она не злилась на тех, кто подозревал и обвинял её. Она недоумевала и возмущалась теми, кто был слеп и поливал грязью его, Снейпа. Будучи Луной, Северус убедился, что ей действительно было бы легче вынести обвинения в предательстве, чем оговаривать его и выставлять ещё большим подлецом, чем он казался.

А эта её неудавшаяся попытка найти понимание и одобрение у отца… Когда Северус был Луной, попытка эта казалась ему такой обоснованной и естественной. Он понимал и её любовь к отцу, и доверие, которое она к нему испытывала. Но та часть сознания, которая оставалась Снейпом, отказывалась всё это понимать. И сейчас, когда Луны в его сознании уже не было, а оставались лишь воспоминания о её мыслях и чувствах, Снейп недоумевал. Он не знал отцовской любви и не понимал, как можно быть привязанным к человеку, с которым у тебя нет ничего общего. Но в том-то и дело, что Луну с отцом связывало многое, и для Северуса это было странно и непонятно. И, пожалуй, неприятно. Он с удивлением ощутил в сердце укол ревности. Но… Что в таком случае должен был чувствовать её папаша, узнав, что теперь он — не главный мужчина в её жизни? Какую ревность должен был испытать он? Какую ненависть к захватчику, похитившему у него такое сокровище, каковым на самом деле являлась Луна? Кажется, Снейп понял чувства Ксенофилиуса. Он, на удивление, не испытал к нему ненависти сразу после того, как узнал о его коварстве. И сейчас понимал, что злится на него лишь за то, что он причинил боль Луне, растоптав её доверие.

Переживая вместе с Луной сцену её наивной откровенности, когда она обнажала душу перед самым близким до недавнего времени человеком, горячо надеясь на его понимание, на то, что он примет её выбор и одобрит его, Снейп испытывал удивительные, ни с чем не сравнимые чувства. Он сам, никогда никому не исповедовавшийся, не доверявшийся и не открывавший душу, ощутив пронзительную сладость и горечь этого процесса, был поражён и испытал нечто вроде катарсиса. Боль была сильной, но какой-то трепетной, прозрачной и звенящей. Ему ещё ни разу в жизни не доводилось испытывать ничего похожего. И эта пронзительная щемящая нежность породила в его воображении такие ласки, которыми он осыпал свою девочку и которых сам от себя не ожидал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Единение с ней было полным, ощущения — незабываемыми. И всё же, он бы многое отдал за то, чтобы встретиться с ней не мысленно, а по-настоящему. Обнять её крепкое и одновременно такое нежно тело, ощутить тепло и восхитительную гладкость кожи своими ладонями, вдохнуть её запах…