Второй пол - Симона де Бовуар

удела куда менее плавна и непрерывна, чем мужская. Каждый отдельный период в жизни женщины спокоен и однообразен, но переходы от одного к другому происходят опасными скачками; они выражаются в куда более глубоких кризисах, чем у мужчины: пубертат, сексуальная инициация, менопауза. Мужчина стареет постепенно, женщина внезапно оказывается лишена своей женственности; в еще молодом возрасте она теряет эротическую привлекательность и фертильность, которые и в глазах общества, и в ее собственных служили обоснованием ее существования и ее шансов на счастье: ей остается прожить почти половину взрослой жизни без надежды на будущее.

«Опасный возраст» характеризуется рядом органических расстройств[429], однако важны они потому, что приобретают символическое значение. Кризис ощущается куда менее остро теми женщинами, что не делали главную ставку на свою женственность; те, кто занят тяжелым трудом – дома или вне его, – испытывают облегчение при прекращении менструальной повинности; крестьянка, жена рабочего, постоянно живущие под угрозой новой беременности, счастливы, когда этот риск наконец исчезает. В этих обстоятельствах, как и во многих других, недомогания женщины проистекают не столько от самого тела, сколько от его тревожного осознания. Моральная драма, как правило, начинается до того, как появятся соответствующие физиологические признаки, и завершается, лишь когда от них уже давно не осталось и следа.

Задолго до окончательной утраты женственности женщину преследует страх перед старением. Зрелый мужчина занят куда более важными предприятиями, чем любовь; его эротический пыл по сравнению с молодостью почти угас; и поскольку от него не требуется быть пассивным объектом, возрастные изменения лица и тела не лишают его возможности соблазнять. Напротив, женщина к тридцати пяти годам, как правило, преодолевает все свои внутренние запреты и достигает полного эротического расцвета: именно тогда ее желания особенно неистовы и она жаждет их утолить; она сделала несравненно большую, нежели мужчина, ставку на свою сексуальную ценность; ей нужно нравиться, чтобы удержать мужа, обеспечить себе протекцию в большинстве профессий; ей позволено иметь власть над миром лишь при посредстве мужчины: что с ней станется, если она утратит власть и над ним? Она задается этим тоскливым вопросом, бессильно наблюдая за обветшанием того плотского объекта, с которым она себя отождествляет; она борется; но краски, пилинг, косметические операции всего лишь продлят агонию ее молодости, не более. Она еще может лукавить перед зеркалом. Но когда намечается роковой, необратимый процесс разрушения всего здания, воздвигнутого в ней в пубертатный период, она всегда чувствует, что ее коснулось роковое дыхание смерти.

Не следует думать, что женщина, особенно упоенная своей красотой, ревностно оберегающая свою молодость, испытывает самые сильные страдания; отнюдь нет; нарциссистка слишком любит себя, заботится о своей персоне, чтобы заранее не предусмотреть возможную расплату, неотвратимый жизненный поворот и не подготовить для себя запасные позиции, не укрепить свой тыл; она, конечно же, будет переживать происходящие в ней возрастные изменения, но не будет застигнута врасплох и довольно быстро адаптируется к новому качеству. Та же женщина, которая забывает себя ради других, проявляет особую преданность семье, детям, мужу, кому-то из близких людей, жертвует собой, однажды почувствует потрясение при внезапном открытии: «А ведь у меня, как и у всех, только одна жизнь; и вот каков оказался мой удел, вот что со мной сталось». И к удивлению окружающих, в ней действительно происходят разительные, радикальные перемены: выбитая из привычной колеи, лишенная привычных занятий, она вдруг оказывается лицом к лицу с самой собой и совершенно беспомощной. Миновав этот межевой столб, на который она как бы неожиданно натолкнулась, женщина этого типа начинает мучиться от ощущения, что она пережила себя; ее тело уже не обещает ей никаких радостей; мечты, желания, которые не пришлось осуществить, станут химерой; увидев перед собой подобную перспективу, женщина обращает свой взор в прошлое; пришло время подводить итоги; и она приступает к этому не без страха. Ее пугают те узкие рамки, в которых прошла жизнь, те ограничения, которые были ей навязаны. Перед лицом этой короткой, полной разочарований жизни она вспоминает себя юной, на пороге неизведанного, кажущегося недосягаемым, бесконечным будущего, она отказывается верить в его конечный характер; скудость своего существования она сопоставляет с непроявившейся одаренностью своей личности. А все дело лишь в том, что, будучи женщиной, она более или менее пассивно покорилась своей судьбе, но теперь ей кажется, что ее одурачили, провели, не дали осуществиться, развиться заложенному в ней, обманули ее надежды и она, как по льду, скользнула от юности к зрелости, не успев опомниться, не отдав себе в этом отчета. Печальное открытие: ее муж, ее окружение, ее занятия – все это недостойно ее; она ни в ком не нашла понимания. Она отходит от окружающих ее ранее близких людей, почувствовав себя выше их, замыкается в себе, лелея в душе свою тайну, свое горькое открытие – таинственный ключ своей несчастной судьбы; она старается припомнить все упущенные возможности. Она начинает вести дневник; если находится подруга или еще кто-нибудь, кому можно довериться, она изливает душу в бесконечных разговорах о своей неудавшейся судьбе; целыми днями и ночами она пережевывает, перебирает в уме все, о чем сожалеет, она сетует, жалуется, упрекает. И как в юности мечтают о том, каким будет будущее, так она думает, каким могло бы быть ее прошлое; она воспроизводит в памяти те возможности, которые проглядела, придумывает, воображает чудные романы в ретроспективе. Х. Дейч приводит пример с одной женщиной, которая рано разошлась со своим первым мужем, поскольку брак был несчастливым, удачно вышла замуж вторично, прожила со вторым супругом ряд безмятежных лет, а в сорок пять ею внезапно овладела тоска по первому мужу, и она погрузилась в меланхолию. В ней ожили все детские печали, переживания юности, и вот женщина начинает бесконечно возвращаться мысленно к событиям, связанным с детскими и юными годами, и с новой остротой заявляют о себе уже было уснувшие чувства к родителям, братьям, сестрам, к друзьям детства. Порою она впадает в угрюмую, мрачную задумчивость, становится безучастной. Однако чаще всего в нахлынувшем приливе энергии она пытается что-то исправить в своей жизни, в той ее части, которую считает загубленной. И открывает себя заново, совсем иную, очень не вписывающуюся в прожитую ею жизнь, и эту себя новую она по-новому преподносит, превознося собственные достоинства, настоятельно требуя воздаяния, справедливости. Обогащенная жизненным опытом, она думает, что сумеет наконец заставить оценить себя; ей хотелось бы взять реванш. И каковы же ее первые шаги – от приподнятости чувств она стремится удержать, приостановить бег времени. Если у женщины склонность к материнству, она заявляет, что еще способна родить