История русского романа. Том 2 - Коллектив авторов

Новое и правильное видение будущего наполняет эпопею Горького оптимистическим жизнечувствованием, которое все положительные герои разделяют с автором. В горьковском романе — поэме лучи света разгораются все ярче и затопляют всю картину жизни пролетариев, революционеров, новых людей, а тьма тает, тучи отступают.

Движение к идеалу, перспективы исторического процесса в романе «Мать» Горький уже смог воплощать в «формах самой жизни», в характерах и судьбах своих героев, в столкновениях целых коллективов, в монументальных реалистических картинах, а не в романтической символике, как то было в произведениях 90–х годов (да и в «Фоме Гордееве»), где автор нередко доносил свои идеи до читателя как бы «через голову» персонажей. С этим связано решительное преобладание в «Матери» диалога в повествовании; роль описания уменьшается, хотя описание, с его тропами, подчас аккомпанирует речам действующих лиц и рассказу о событиях.

По мере того как рабочие в романе «Мать» поднимаются на более высокие ступени социального сознания, человеческого развития, нарастает также их героическая настроенность, их пафос будущего, поэтичность видения ими мира, хозяевами которого они готовятся стать. В этом смысле «Мать» отражает романтику воспроизводимой действительности.

Этому соответствуют изменения стилистики по мере развертывания действия в романе: постепенно внедряются более высокий слог, более эмоциональная лексика (и отвечающий этому строю синтаксис), поэтически окрашенные эпитеты, сравнения (характерно для стилистики романа господствующее положение сравнений среди тропов). Подобную эволюцию можно подметить и в авторской речи, и в языке некоторых героев, особенно Пелагеи Ниловны,[658] Андрея Находки.

В статьях 30–х годов Горький сближал тенденции революционной романтики и героического эпоса советской литературы; это может быть отнесено прежде всего к роману «Мать», которым Горький открыл для социалистической литературы возможности героической эпопеи.

Жанровые особенности «Матери» очень живо ощутимы при сопоставлении с романом Серафимовича «Город в степи» (1906–1910), романом, который уже приобретает черты социалистического реализма. Доминирует у Серафимовича критическая направленность, которая простирается на изображение не только всего капиталистического мира, но и пролетарской среды. С позиций революционера, социалиста автор обличает новоявленных хозяев — буржуазию, либеральную и радикальную интеллигенцию. При показе рабочей борьбы Серафимович ставит акценты на ее поражениях, отступлениях, рисует поголовное ренегатство и омеща- нивание вожаков, разрыв между руководителями и массой. Эта последняя, потерпев поражение, начинает дело сызнова, без связи с предшествовавшим подъемом. Масса движется вперед и достигает успехов на пути экономической борьбы. Но проникновение социалистических идей в народную гущу, как и политическая борьба, в романе не показаны. Процесс рождения нового человека, героических характеров остается вне поля зрения автора. В результате роман «Город в степи» не перерастает в героическую эпопею. Произведение Серафимовича отобразило «частную правду» некоторых явлений русской жизни конца 90–х годов.

Тем более эти ограничения относимы к произведениям мировой литературы критического реализма второй половины XIX века. То, что рассказывали о пролетариате западные писатели, в лучшем случае было также «частной правдой» данного момента для данной страны, хотя и эта правда нередко соединялась у них с заблуждениями, иллюзиями, утопиями.

Белинский полагал, что содержанием эпопеи должна быть сущность народной жизни, такая сущность, которая заключает в себе мировое значение. Роман — эпопея «Мать», где воплощался возвышенный образ русского революционера, ведущего борьбу за прекрасные идеалы человечества, как раз и отражал сущность народной жизни в стране, превратившейся в центр революционного движения. Это изображение приобретало всемирное значение, ибо ярко освещало мировое историческое развитие от капиталистического общества к социалистическому. Решение этой задачи, поставленной новой эпохой, оказалось возможным лишь для художника социалистического реализма.

Ни одно произведение литературы XX века не производило такого сильного впечатления на демократического, пролетарского читателя, как «Мать», скоро ставшая во всем мире настольной книгой миллионов. Роман оказал большое воздействие и на передовых писателей Запада.

Основополагающую роль сыграл роман «Мать» для советской литературы: он дал ей классический образец нового искусства, многосторонне воплотил идеи социалистического гуманизма.

В то же время следует иметь в виду, что не все особенности горьковского романа являются непременными свойствами метода социалистического реализма. Многое и в этом произведении определяется его жанрово — стилевыми признаками романа — поэмы о зарождении нового человечества, о начавшейся борьбе пролетариата за победу социалистической революции. В последующем своем творчестве Горький в ходе исторической жизни ставил нередко перед собою иные задачи, и его романы приобретали другие жанрово — стилевые очертания. Так, непосредственным продолжением линии романа «Мать» явились повесть «Лето» или цикл «Сказок об Италии», образующий как бы поэму из нескольких «песен» (с разной фабулой, но единым сюжетом). Другая линия обозначена романом «Жизнь Матвея Кожемякина», где повышенное значение приобретала критика жизни отсталых слоев и где обновляющие струи новых идей с трудом размывали толщи косных слоев окуровского мира. Автобиографический роман — трилогия как бы синтезировал эти два направления внутри горьковского творчества предоктябрьского периода.

Множество нитей связывает произведения целого ряда выдающихся советских писателей с проблематикой, художественным методом и эпопейным жанром «Матери» Горького. Крупнейшие мастера советской литературы в новую эпоху исторического развития, в условиях социалистического общества, творчески развивали метод социалистического реализма, существенно обогащали его жанрово — стилевые возможности.

НАЦИОНАЛЬНОЕ СВОЕОБРАЗИЕ И МИРОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО РОМАНА

1

Стремление осмыслить национальное своеобразие русского романа XIX века нередко приводило и приводит до сих пор многих буржуазных историков литературы к механическому противопоставлению русского романа роману западноевропейскому. Уже один из первых историков русского романа на Западе — французский литературовед и критик М. Вогюэ (книга которого «Русский роман» создавалась в 1883–1886 годах) пытался рассматривать русский роман как особый тип романа, в основе которого будто бы лежат особые метафизические свойства «славянской души». Несмотря на значительные заслуги Вогюэ в деле популяризации русского романа во Франции, эта центральная идея его книги, тесно связанная с консервативными политическими взглядами автора, имела глубоко реакционный характер. И не случайно она пришлась особенно по вкусу позднейшей международной контрреволюции.

Как свидетельствует история русского романа XIX и начала XX века, развитие его не происходило в стороне от столбовой дороги развития мирового романа и зарубежной художественной литературы, но совершалось во взаимодействии с ними. Формирование русского романа явилось результатом творческого овладения, дальнейшего развития традиций предшествующей литературы. Будучи неразрывно связаны с жизнью своего народа, исходя из опыта русской общественной жизни и традиций, накопленных русской культурой, великие русские романисты в то же время учитывали достижения мирового художественного слова, стремились в своем творчестве дать ответ на вопросы, поставленные развитием всего человечества.

На различных этапах развития мирового романа руководящую роль в этом процессе играли представители различных национальных литератур. Вслед за периодом расцвета испанского романа первенство в развитии жанра романа в XVIII веке перешло к английской, немецкой и французской литературам. Во второй половине XIX века на первое место выдвинулся русский реалистический роман, ставший одной из вершин всего передового реалистического искусства XIX века.

Стремительное развитие русской классической литературы, отмеченное Горьким,[659] особенно отчетливо проявилось в истории русского романа. Жанр романа сложился на русской почве значительно позднее, чем в передовых странах Западной Европы. Ибо, хотя древнерусская литература и создала для русского романа ряд необходимых и важных предпосылок, этот жанр в русских условиях мог возникнуть лишь в результате ломки традиций средневековой литературы, — ломки, вызвавшей разрушение исторически сложившейся в древней Руси системы повествовательных жанров. К тому времени, когда эта ломка исторически совершилась, к началу XVIII века, в Западной Европе жанр романа уже успел проделать многовековой путь развития от простейших форм античного и средневекового романа до гигантских по своему размаху произведений великих романистов эпохи Возрождения — Рабле и Сервантеса, на смену которым пришел классицистический и просветительный роман XVII‑XVIII веков.