Неравная игра - Кит А. Пирсон

не хочется снова мучаться с настройкой.

— Слушай, это дешевый «Андроид». Он ничего не стоит.

— Мобилу гони, на хрен!

— Ладно, — огрызаюсь я и угрюмо лезу в карман.

Я на секунду отвлекаюсь от грабителя, и в этот момент свет со стороны Спринг-стрит почти полностью перекрывает какая-то тень.

Вскидываю голову и вижу, что человек, отбрасывающий эту тень, стоит на месте грабителя, который, в свою очередь, прижат к стене, пришпиленный к ней вытянутой ручищей.

Встаю на ноги и не верю своим глазам. Органы зрения, однако, меня не обманывают, и я невольно ахаю:

— Клемент!

— Привет, пупсик.

С учетом обстоятельств непринужденность великана несколько странновата, зато в расширенных глазах дрища отражается ужас. И хотя вид его страданий доставляет мне глубочайшее удовлетворение, у меня возникают серьезные опасения, что со стиснутым горлом долго он не протянет.

— Ох уж эта нынешняя молодежь, — сокрушенно цокает языком Клемент. — Ну никакого уважения!

— Э-э, вы же понимаете, что он задыхается?

— Еще несколько секунд выдержит. Ты-то в порядке?

— Пожалуй что.

Поднимаю сумочку с земли, а великан тем временем обращается к юнцу:

— Еще жив, сынок?

— Не думаю, что он может ответить.

— Тут ты права.

Клемент перемещает руку с горла своей жертвы ему на грудь и ухватывается за худи.

— Считаю, тебе следует извиниться.

— Осторожно! — вмешиваюсь я. — У него нож!

— Был.

Свободной рукой Клемент залезает в карман и выуживает нож. Затем снова поворачивается к грабителю.

— Тебя не предупреждали, что баловаться игрушками взрослых дядей опасно?

Тот от страха лишился дара речи и только мотает головой.

— Зря. — Клемент поворачивается ко мне. — Отойди в сторонку, пупсик.

Я послушно отступаю, и великан обеими руками берет юнца за грудки.

— Бывай, мудила!

И с этими словами швыряет грабителя в глубь переулка — прямо олимпийский толкатель ядра запускает свой снаряд. Я с ужасом смотрю, как тот катится по замусоренному тротуару.

Мой шок сменяется облегчением, когда он со стоном усаживается и сипло матерится.

— Боже, Клемент, вы же могли убить его!

— Если бы хотел, он бы там сейчас не сидел.

Хм, не поспоришь.

— Спасибо вам огромное, — пыхчу я. — Даже не знаю, что со мной было бы, не подоспей вы на выручку.

Благодарность благодарностью, но мой следующий вопрос неизбежен:

— Но как вы…

— Я следил за тобой.

— Следили? Зачем?!

— Скажем так, у меня появилось ощущение, что рано или поздно тебе потребуется помощь.

— Ощущение? И за многими женщинами вы следили с надеждой, что их станут грабить?

— Не-е, ты первая.

— Даже не знаю, радоваться или плакать.

— Ставлю на «плакать».

Я улыбаюсь, но он серьезен.

— Что ты здесь делала? — спрашивает он.

— У меня была назначена встреча с одним мужиком в винном баре рядом.

— Который закрыт, что ли?

Я киваю.

— Во сколько?

— В семь.

— Ну и где он?

Я достаю телефон. Уже десять минут восьмого, а от мистера Тима никаких сообщений. Высовываюсь из переулка, но на Спринг-стрит пусто.

— Либо опаздывает, либо вообще не явился.

Клемент делает несколько шагов и нависает над юнцом.

— Эй ты, мудила, как тебя зовут? — рявкает он.

— Джейдон, — мямлит тот.

— Слушай сюда, Джейдон. Я задам тебе вопрос, и если вздумаешь гнать фуфло, сделаю тебе новую дырку в жопе. Усек?

Парень утвердительно кивает.

— Ты мою подругу наугад выбрал, чтобы обнести?

— Да…

— Ответ неверный.

Клемент наклоняется к Джейдону, возможно, намереваясь снова его придушить, и тот пытается отползти на заднице назад. Вот только, к несчастью для него, отступать ему некуда.

— Ладно, ладно, — скулит он. — Мне какой-то старикан сказал, что она придет сюда. Дал сотню и сказал, что получу еще столько же за ее сумочку и мобилу. И что все бабки могу оставить себе.

— Что за старикан?

— Не знаю, как его зовут. Я шел от букмекера на Напьер-стрит, и он окликнул меня из своей тачки.

— И как ты должен был сообщить ему, что выполнил работу?

— Он сказал, что позвонит через час.

— Как он выглядел?

— Да не знаю я, братан. Ну, типа, обычный.

— Обычный?

— Ага. Кроме носа. Нос у него кривой, да.

— Он старый, молодой? Черный, белый?

— Белый и… Не знаю… Старый и жирный, п***ц просто.

— Сильно старый?

— Чувак, да не знаю я! Может, пятьдесят, может, семьдесят, хрен его поймет. Я кетамином закинулся, меня как раз плющило.

— А что за тачка у него?

— Особо и не разглядывал… Черная такая, может, «мерс», может, «ауди».

Клемент приседает на корточки и щелкает пальцами:

— Гони сотню.

— Что?

— Что слышал. Повторять не стану.

— Я уже потратил сорок.

— Гони остаток.

Джейдон бормочет что-то невнятное, лезет в карман и протягивает Клементу три двадцатифунтовые банкноты. Тот выхватывает деньги и назидательно произносит:

— Считай это платой за жизненный урок: преступления прибыли не приносят, если только у тебя нет к ним способностей — а у тебя их нет, сынок.

Он окидывает парня свирепым взглядом на прощанье и неторопливо возвращается ко мне.

— Как насчет выпить, пупсик? Наш друг проставляется.

Что-нибудь покрепче — как раз то, что мне необходимо. Только сперва я тоже зыркну на поганца:

— Что, без ножа не такой крутой, да? Тупой маленький говнюк!

Отчасти восстановив собственное достоинство, следую за Клементом прочь из переулка.

— Полегчало? — интересуется он.

— Немного.

— Хорошо. Тут неподалеку есть паб.

Я никогда не испытывала страха на улицах, но с досадой обнаруживаю, что едва ли не жмусь к Клементу по пути к питейному заведению. Что, вообще-то, представляет собой повод для беспокойства: я полностью вверяюсь человеку, с которым познакомилась лишь вчера. Возможно, запоздало сказывается шок, но другого прибежища сейчас у меня нет.

— В курсе, что тебя подставили, пупсик?

— Что-что? С чего вы взяли?

— Парнишка тебя поджидал. Обычно грабители не ошиваются в темных переулках в надежде, что туда запорхнет какая-нибудь пташка.

— Но зачем кому-то меня подставлять?

— Это уж у тебя надо спрашивать. С твоей-то работой ты наверняка взбесила уйму народу.

Мысленно перебираю свои публикации за последние несколько месяцев и быстро понимаю, что за этот срок не написала абсолютно ничего интересного, не говоря уж о способном задеть кого-то за живое.

Я все еще раздумываю, когда мы переступаем порог паба того рода, что обычно я стараюсь избегать, — гадюшник, где перед матчами собираются футбольные хулиганы.

Мы направляемся прямиком к стойке, и Клемент заказывает себе пинту пива.

— А тебе чего, пупсик?

— Бренди, без ничего. Двойной!

Он озвучивает мой заказ наивульгарнейшего вида барменше. Девица игриво хлопает накладными ресницами, однако внимание Клемента больше привлекает ее многообещающее декольте.

Мы усаживаемся за столиком у окна.

— В вашем вкусе? — интересуюсь я. — Эта барменша?

— Не. На