Наследство Ушедших (СИ) - Артемьев Роман Г.

И вся стройка проходит в окружении войск, не менее чем сотни. Потому что люди постоянно подвергаются внезапным атакам лезущих из реки тварей, привлеченных запахом возможной добычи. Причем, уверен, самых опасных зачистили заранее.

— Видал? — после того, как мы, уплатив пошлину, въехали на мост, кивнул Завид. — У старшего гридня пятая ступень, а в десятке его меньше третьей нет никого.

— Ну так вниз глянь, сразу поймёшь, почему.

— А то ж! У нас бы давно почистили.

— Они неделю назад чистили, — сообщил подошедший Искрен, отходивший поболтать с местными. — Это то, что сверху нанесло. Говорят, раз в два года большую охоту устраивают и опоры укрепляют, заделывают погрызенное.

— Посмотреть бы!

— Почему нет? В отряд войдёшь, предложи старшему на охоту наняться — Ковалевская дума загодя клич желающим кидает.

Город Ковалев был, пожалуй, единственным на восточном побережье Завияги, остальные являлись в лучшем случае большими селами. Мы как раз мимо него проезжали.

— Тут уж как повезет, — неожиданно рассудительно ответил Завид. — Куда судьба забросит. Нам туголуковские охранники рассказывали, они, пока к купцу не нанялись, чуть ли не во всех землях побывали, до самого Ополья доходили. Надоело по чужбине мотаться, аж жуть! Сейчас рады-радешеньки, что на одном месте осели.

— Отрядная доля такая — где заказчика нашел, там славы и добываешь.

Сам Искрен в отряд не входил, предпочитая наниматься к боярам или в поселения, ждущие вторжения орды. Многие пограничники так поступали. У нас своя специализация, повадки чудищ знаем, убивать их умеем, работа найдётся всегда из-за большого числа темных лесов. Опасно, конечно, зато выгодно и почетно.

— Ты сам-то, Завид, что думаешь? Вот получишь ты пояс, и куда подашься?

— Да уж в усадьбе сидеть не буду! — засмеялся друг. — Хочу мир посмотреть. В дружину ничью не пойду, а вот в ватагу или отряд, чтобы по другим землям поездить, можно наняться.

— В дружину он не пойдёт! — хмыкнул Искрен. — Тебя и не возьмут!

— А вот и возьмут!

— Столичные бояре даже в младшую дружину, у кого она есть, берут только по поручительству. Кто за тебя слово скажет, зазноба твоя? Нет, в других городах может кто из бояр и согласится, но тебе-то нужно, чтобы в походы часто ходить.

«Зазнобу» Завид пропустил мимо ушей, его так часто подкалывали, что он привык. Мы с ним из-за того инцидента слегка поссорились. Он считал, что ставить в известность родню не обязательно, я говорил, что обо всех терках с боярством надо сообщать старшим. На самом деле парень понимал мою правоту, согласиться ему мешали гордость и стеснительность. К счастью, дед Самбор вправил внуку мозги.

Мы с Завидом со стороны смотримся немного забавно, потому что хоть и похожи, но в то же время очень отличаемся. Оба невысокие, русоволосые, носим примерно одинаковую одежду в лесном её варианте, черты лица правильные. У него чуть нос длиннее, хотя тоже прямой, у меня скулы четче выпирают. Он — кареглазый, юркий, говорливый, живой, словно ртуть, я голубоглазый в мать, выгляжу более кряжистым и основательным. Именно выгляжу, потому что если посадить нас рядом и не давать Завиду шевелиться, то станет ясно, что комплекция у нас одинаковая. Он, может, чуть сухощавей и гибче.

В своём анализе Искрен прав. В дружину «с улицы» не попасть, отбор в неё строгий. В младшую ещё могут принять, если покажешь хорошие навыки, в старшую — только после долгого знакомства. Дружина считается семьёй, дружинники связаны тесными узами побратимства и постороннего человека в свой круг они не пустят. Собственно, дружина и является семьёй, потому что роднятся между собой дружинники часто; обыденной является ситуация, когда два гридня женят своих детей, а их общий внук служит тому же боярину, что и оба деда.

В полном соответствии с пирамидой Маслоу люди, удовлетворившие базовые потребности в еде и одежде, начинают задумываться о безопасности. Вернее, задумываются-то они и раньше, просто, когда жрать охота, и дети смотрят голодными глазами, поневоле идёшь на риск. А вот если брюхо не сводит и появился кое-какой жирок, можно заняться наведением порядка на территории.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Любое поселение, начиная от самых маленьких, стремится обзавестись укреплениями. У кого денег и работников мало, обносят деревеньку крепким тыном; те, кто может себе позволить, ставят полноценный кремль. У нас для строительства используют специально выращенные деревья с невероятно прочной и неподверженной гниению древесиной, в других местах крепости земляные или каменные. В последние сто лет население княжества стабильно растет, а долгого мира как не было, так и нет, поэтому мастера в данной области без работы не сидят.

Мшинский кремль размерами обладал не выдающимися, село могло бы позволить себе построить что-то более приличное. Аборигены, вроде, собирались его расширять, вот уже десять лет как, да так и не собрались. Традиционно вставал вопрос, кто будет платить — местный боярин, живший в кремле, или община скинется. Общинники упорно сопротивлялись, предпочитая тратить деньги на малую обитель Лесного Князя или на обустройство рыночной площади с постоянными лавками, торгующей всякой всячиной. Поселение давно не подвергалось опасностям. Орды чудищ до него не доходили, а единственный возможный проблемодатель из людей в лице Белозерья агрессии не проявляет. Разве что бояре иногда между собой ссорятся, так против них существующих укреплений более чем достаточно.

Ещё два года назад сюда приехали купцы и, по договоренности с местными властями, принялись обустраивать будущую промежуточную базу. Бараки, навесы для материалов, склады и прочее. Подготовка замедлилась из-за последовавших событий, поэтому к настоящему времени часть прохудившихся построек снесли и на их месте поставили новые, того же назначения. Дедова сотня уже там.

Нас поселили вместе, в одном бараке. Под «нас» я подразумеваю дядю Деяна, Искрена и всех отроков. Судя по тому, что я слышал, каждому небольшому отряду охраны выделят под присмотр ватагу дорожников, то есть центрального руководства не предполагается. Не знаю, насколько это правильно. С одной стороны, мобильность и сразу понятно, кто за какой участок отвечает. С другой — хотелось бы при нужде позвать на помощь. Нет, понятно, что, имея пять боевых сотен, прочесывающих округу, шанс столкнуться с кем-то опасным крайне невелик, но сюрпризы случаются.

Вдобавок неясно, что за ватага. Вдруг там самоубийцы одни, которым отроков слушать самомнение не позволит.

— Может, их по лесу поводить? — заранее спросил я дядю. — Пальцем потыкать: это ожегень, если его голой рукой тронуть, кожа слезет; а это стрелок-трава, она шипами пуляет.

— Бесполезно, — цыкнул Деян. — Им в одно ухо влетит, в другое вылетит. Снадобий лечебных запаси побольше. Самая большая надежда на огневиков — они впереди пойдут и всё, что можно, прямо на месте сжигать будут.

— Большие деревья огонь не возьмёт.

— Значат, разрубят и в сторону оттащат. Тут не дураки сидят, придумают что-нибудь.

Руководство всем… Назовём его строительно-проходческим корпусом. Так вот, руководили им опытные люди, несмотря на масштаб, организовавшие работу с умом. Это уже сейчас видно, хотя подъехало в село тысячи полторы человек, остальных ещё ждут. Сколько всего участвует в стройке? Тысяч десять, я думаю. Люди ведь не только на дороге и в охране стоят, кто-то в каменоломнях, специально созданных, трудится, кто-то в карьерах песок добывает, грузит, перевозит. Проект очень большой, княжество в одиночку его бы не потянуло.

— Мы здесь надолго?

— Сегодня узнаем, — ответил дядя. — Сотник нас пока только в списки внес, к кому нас прикрепят, неизвестно. Если ватага уже прибыла, может, даже завтра в путь выйдем.

— Сотник?

— Старший в ближней охране.

То есть помимо дальней охраны, ближняя тоже объединена в сотни. Что ж, логично.

Забавно и поучительно наблюдать за взаимодействием различных социальных групп в Мшинском. У нас общество сословное и рамки довольно жесткие, перейти из одной страты в другую сложно. Нет, если сын пахаря захочет стать воином, он им станет, вот только поддержки рода лишится, что очень и очень тяжко по последствиям.