Яд в моём сердце (СИ) - Трофимова Рита

Несколько минут спустя Фил задышал ровнее, внутренний жар унялся, и судорога в мышцах почти прошла. Он стал различать звуки, проникающие сквозь стены жилища.

Сквот постепенно просыпался, в коридоре слышались шаги, и у соседей что-то загромыхало. Вдруг за стеной врубили музыку, и мозг Фила-меломана тут же узнал песню «Агаты Кристи». Он и сам не понял, как переключился и стал подпевать — музыка всегда отвлекала от мыслей. «Ковёр-вертолёт» крутили «на репите» несколько раз подряд, будто тему просекли, ведь содержание этой песни почти повторяло его жизнь.

«Мама, это правда, мама, это правда,

Мама, я опять живой!

Ты уже не плачешь, ты уже не плачешь,

Мама, полетим со мной!

На ковре-вертолёте мимо радуги

Мы летим, а вы ползёте, чудаки вы, чудаки!»

«Ну, вот и всё, долетался до ручки», — думал Фил, — «…теперь нужно приземляться, и чем скорее, тем лучше».

К концу третьего прогона песни ему значительно полегчало — силы возвращались, и настроение заметно улучшилось. Недавний недуг казался ему почти что бредом. О внезапной «болезни» напоминала лишь мокрая, насквозь пропитанная потом футболка и лёгкий тремор в руках. Фил медленно поднялся и с отвращением стянул с себя прилипшую к телу одежду.

Нет, нужно всерьёз заняться собой. Быстро соскочить с транков он, конечно, не сможет… слишком втянулся, слишком увяз… слишком … и то, что ему пришлось испытать сегодня утром, вовсе не шутки! Он будет уходить постепенно, иначе просто слетит с катушек. Он будет бороться, и сможет победить в себе Аспида!

С этой установкой Фил схватился за телефон и набрал номер медсестрички, что работала в клинике у отца на раздаче лекарств. С ней он давно наладил контакт, даже пару раз затащил в постель, а теперь вот, так сказать, дружил. Фил нетерпеливо расхаживал по комнате, остановился у окна и бездумно смотрел на улицу. Длинные гудки ему казались вечностью, будто подруга намеренно не отвечала. «Ну возьми же трубку», — барабанил он пальцами по оконному откосу, а в голове назойливо кружились строчки из песни:

«Мама, это небыль, мама, это небыль,

Мама, это не со мной!

Неужели небо, неужели небо

Задеваю головой? На ковре-вертолёте…»

Фил открыл окно, вдохнул бодрящий воздух и вновь набрал номер медсестры. Наконец она сподобилась ответить и сразу же, без приветствия, пошла в наступление:

— Филипп, не звони мне больше! — строго отчеканила она в трубку.

— Это ещё почему? — занервничал он.

— Эдуард Филиппович заподозрил что-то, и я под угрозой увольнения. Кто-то из больных пожаловался, будто получает плацебо вместо лекарств. Это было в мою смену. Догадываешься, что я имею в виду? Мне не хотелось бы из-за тебя потерять работу в частной клинике. Если дело дойдёт до увольнения, я всё расскажу твоему отцу, скажу, что ты меня шантажировал!..

— Ты охренела? — Он с силой долбанул кулаком об косяк, и тот треснул.

— Я всё сказала, не звони мне больше.

— Да пошла ты… с…

Фил сделал глубокий вдох в надежде взять себя в руки. До шантажа он ещё не докатился, однако если ему вновь придётся пережить подобное, он точно перейдёт от слов к делу. Она сама ему подкинула идею. Дура. Теперь ему точно нужно ехать домой, попытаться найти таблетки в кабинете отца или, в крайнем случае, выписать рецепт. Фил тут же успокоился, почти не сомневаясь в успехе. Отец ничего не должен знать. Он справится сам!

Фил отыскал в рюкзаке чистую футболку и неожиданно вместе с ней вытянул Олькин розовый лифчик в чёрный горошек. «Чёрт, это даже не гламур, детский сад какой-то … любительница альтернативы». — Фил усмехнулся, припоминая, как они с девчонкой отжигали в машине. — «А она ничего так, заводная!..»

Он запихал лифчик в карман джинсов и отправился на поиски Ольки. Надо бы помириться с ней и отвезти домой.

Сквот привычно гудел, тут и там слышалась музыка и житейские разговоры, в коридорах просыпались случайно заночевавшие гости, кто-то громко выяснял отношения, кто-то, сидя на полу и не размыкая объятий, похмелялся пивом. Фил безуспешно поискал Ольку в комнатах и отправился на крышу — обычно после концертов там тусовался народ. И он не ошибся — Олька примкнула к соседям-художникам и о чём-то спорила с ними, то и дело затягиваясь сигаретой и выпуская сизый дым. Заметив Фила, она игриво улыбнулась сидящему напротив парнишке с осоловевшими глазами, но тот потерял к ней всякий интерес, вскочил и подался навстречу Филу. Они поприветствовали друг друга, поболтали о вчерашнем концерте и планах группы на майские праздники, и только после этого Фил наконец взглянул на Ольку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ах, вот ты где?! — удивлённо вскинул он брови и попытался обнять её за плечи, однако девчонка демонстративно вывернулась и отошла на несколько шагов.

— Оль, ну ладно тебе, не дуйся. Поехали, довезу до МГУ, — подкатывал Фил.

— Как-нибудь обойдусь без твоей помощи, — фыркнула она, даже не глядя в его сторону.

— Чё, серьёзно? Может, отойдём на минутку, дело есть… — ухмыльнулся он.

— У меня нет с тобой никаких дел. Вот так, — вздёрнула она свой курносый носик.

— Ну, окей. — Фил полез в карман джинсов и медленно вытянул Олькин лифчик. Как назло, тот зацепился крючком за прореху и не хотел доставаться до конца. Всё это выглядело настолько комично, что компания дружно разразилась хохотом. Олька вспыхнула и выхватила лифчик из рук Филиппа.

— Ты… шут… — задохнулась она от возмущения и накинулась на Фила с кулаками.

— Ух ты, какая… — уворачивался он и ржал, — я ведь отзывал тебя в сторону, но ты… ай… ай…

— Семейные разборки, — улюлюкали в толпе.

Фил кое-как отбился от Олькиных тумаков, чмокнул девчонку в макушку и развернулся к выходу.

— Счастливо оставаться, май лав, я пошёл! — отсалютовал он.

— Эй, ты куда? — удивлённо пропищала девчонка и поскакала следом за ним. — Так и быть, я согласна, разрешаю отвезти меня до места.

Попасть домой ему было крайне необходимо. И даже возможная встреча с отцом не останавливала. Они не виделись больше двух недель. Недоверие родителя возмущало, но больше всего убивала его позиция. Лучше бы орал, отчитывал. Так нет же, замкнулся в себе и молчит! Ну и пусть, он тоже гордый и первый навстречу не пойдёт!

«Идти на встречу», — усмехнулся Филипп. — «Всё же велик и могуч русский язык. И фразу можно понимать по ситуации. Он едет домой, а значит, первый идёт на эту самую долбанную встречу — сближение. И как ему вести себя с отцом? Уж точно он не будет пресмыкаться и оправдываться. Он всё сказал, ещё тогда, в универе, но его предпочли не услышать…»

— Филь, ты чего такой напряжённый? Думаешь о чём-то? — проворковала Олька, уже позабыв про недавнюю ссору. Вообще, она вела себя так, будто они были знакомы триста лет. Недаром говорят, наглость — второе счастье.

Фил покосился на девчонку и криво ухмыльнулся:

— За дорогой слежу, не видишь? И я просил не называть меня так!

За дорогой он как раз не следил, ехал на автомате — им повезло, что пробок в этот час не было, и оставалось каких-то двадцать минут до Воробьёвых гор. Где-то там, у смотровой площадки, Олька бросила свой новенький красный седан Вольво.

— А где ты живёшь? Хочу к тебе в гости! — кокетливо улыбнулась она. Но он промолчал, сделав вид, что отвлёкся на входящую эсэмэску.

— А я знаю, что про тебя в чатах девочки пишут, — не оставляла она попыток втянуть его в разговор.

— Это такой типа психологический приём? Кстати, тупой, — констатировал Фил, коротко взглянув на неё.

— Ты это о чём? — удивилась она.

— Если хочешь заинтересовать собеседника, говори о нём. Ну и чего они там пишут?

Олька звонко рассмеялась, и Фила резанул её смех.

— Значит, не такой уж этот приём и тупой. Пишут, что ты зануда.

— Не смешно.

На зелёный Фил проскочить не успел, и машина с визгом затормозила. Ольку отбросило на панель, она испуганно ахнула и тут же заливисто рассмеялась. Фил повалился на руль и смачно выругался. От резкого движения из кармана джинсов выскользнула баночка из-под «куколок» и упала рядом с девчонкой. Не растерявшись, та подхватила её и с интересом вчиталась в этикетку.