Утро под Катовице - Николай Александрович Ермаков

надо из соображений скрытности. Так что придется подождать, пока стемнеет. А пока ещё светло, можно подготовить хворост для костра и разложить его, чтобы хоть немного подсох. Этим я и занялся. Тем временем из башни появилась Болеслава и скрылась в кустах, а вернувшись, села на корму и стала смотреть как я ношу хворост. Я таскаю, она сидит и смотрит испуганно-затравленным взглядом, такая вот идиллическая картина. Закончив, остановился, раздумывая чем бы ещё заняться. Скучно тут, телевидения, интернета нет, только и развлечений, что немцев убивать, а без этого вообще тоска смертная, как только люди тут живут? Даже танковую рацию не послушать — аккумулятор можно посадить, а движок включенным держать нельзя, и так бензина не хватает. Да и что я там услышу? Войсковая связь осуществляется с помощью шифров, а то что передают гражданские радиостанции мне совершенно не интересно. О, придумал! Пожалуй надо (ну, не то чтобы надо, а от нечего делать) подняться на вершину холма и осмотреть округу. В предыдущий раз я не поднимался на самую вершину, остановившись примерно на двадцатиметровой высоте. Сейчас я добрался почти до самого верха, но опять на саму вершину не полез, так как она была скалистой, без растительности, зато вокруг росли достаточно густые кусты, в которых я и расположился, исходя из соображений скрытности. Ожидаемо ничего нового, чего бы я не знал из немецкой топографической карты, я не увидел. Местность здесь густонаселенная — сплошные хутора и деревни, без заметных границ населенных пунктов. Исключение составляют холмистые возвышенности и цепи, поросшие лесом, но эти пространства весьма ограничены по территории. Вот отсюда, например, до ближайшего хутора два с половиной километра. Поэтому надолго здесь укрыться не получится, да я и не планировал, так как сегодня ночью хочу преодолеть два десятка километров (это если по прямой, а по петляющим дорогам все тридцать наберётся) до речки Вислоки, преодолеть её вброд и укрыться в крупном лесном массиве на восточном берегу. Радует то, что пока не наблюдается признаков интенсивного поиска наглого поляка, гоняющего по тылам наступающих войск на угнанном танке и безнаказанно убивающего направо и налево немецких солдат и офицеров. Скорее всего я как тот неуловимый Джо — немцы не то, чтобы меня совсем не ищут, а просто не имеют пока возможности направить на поиски достаточно ресурсов. Основные силы немцев задействованы вокруг Варшавы, здесь же второстепенное направление, но, тем не менее восточнее поляки пока оказывают серьёзное сопротивление и у фрицев нет возможности направлять существенные силы на контроль захваченной территории.

За ближайшие полчаса я постепенно обошёл вершину по кругу, осматривая окрестности, потом сел на западном склоне и расслабленно наблюдал живописный закат. После чего, проводив взглядом последний луч солнца, я спустился вниз на стоянку. Там я увидел, что Болеслава все также неподвижно сидит на корме, глядя в пустоту потухшим взором. Проблема. «Похоже, её состояние опять ухудшается, ей бы к хорошему психологу на прием попасть, да где его взять? Ведь сейчас эта наука находится в зачаточном состоянии и толку от нынешних специалистов немного. Остаётся надеяться только на то, что время сможет вылечить её душевную боль». Я хотел было к ней подойти, чтобы хоть как-то поддержать, но девушка молча спрыгнула с кормы и испуганно отбежала в сторону, таким образом, демонстрируя без слов нежелание общаться. Мысленно махнув рукой, я приступил к разведению костра, обойдясь без использования в качестве розжига глянцевого журнала — хватило писем немца из портфеля и куска картона, оторванного от коробки с консервами. Вскоре над весело потрескивающим костром в котелке закипала вода для ароматного напитка, а на веточках исходили жиром куски полукопченой колбасы. Бросив в котелок горсть шиповника, я снял его с огня и посмотрел в сторону Болеславы — девушка все также сидела на корме танка, не глядя на меня, показывая всем своим видом, что ужинать не собирается. «А она хоть обедала?» — Задался я вопросом, понимая, что не видел, как она что-нибудь ела после нашего утреннего перекуса хлебом с молоком.

В любом случае надо предложить, решил я и собрал для спутницы ужин: кружка напитка, три крупных куска обжаренной над костром колбасы и кусок хлеба, после чего подошел к ней. Болеслава не стала от меня отбегать, как сделала это получасом ранее, но демонстративно отвернулась. Я положил продукты на крыло и обратился к девушке:

- На вот, поешь, нам ведь скоро надо снова ехать.

- После недолгой паузы, она, так и не глядя в мою сторону, сказала:

- Мне надо в костёл!

Осмыслив её просьбу, я пришел к выводу, что это может помочь ей справиться с проблемами. Девушка она набожная, исповедуется, причастится, глядишь и отпустит ее тоска-печаль. Хотя тут всё от везения зависит, священники-то ведь тоже люди и, надо отметить, очень разные, как и все люди. Но других вариантов лечения ее душевной кручины всё равно нет. Поэтому, немного обдумав возможность исполнения её просьбы, я ответил, глядя ей в спину:

- Днём идти в костёл опасно, ночью он не работает, но мы можем около десяти вечера заехать к ксендзу домой, и если он хороший человек, то не откажет, а от плохого и толку не будет.

Не оборачиваясь ко мне она кивнула и попросила:

- Отойди, пожалуйста!

Пожав плечами, я вернулся к костру и начал есть, иногда бросая взгляды в сторону девушки. Моя спутница, сидя на корме, так же приступила к ужину и это слегка подняло мне настроение. Да и вкусный и сытный ужин благотворно подействовал на моё эмоциональное состояние. Напиток из свежих ягод шиповника получился великолепным! Колбаска с огурчиками также хорошо зашла. Все было бы вообще великолепно, но тяжесть от холодного отношения Болеславы так или иначе давила на сердце. Казалось бы, можно понять её эмоции, но всё-равно тошно. Ладно, хватит рефлексировать! Дорога ждёт, ведь тьма уже накрыла многострадальную Польшу.

Сказав Болеславе, что скоро уезжаем, я прошёл к шалашу, где забрал обе шинели, потом, внимательно осматриваясь, прогулялся по месту стоянки, чтобы ничего нужного не оставить, после чего положил вещи в танк и сел на ставшее уже привычным место за рычагами. Затем запустив двигатель, я оставил его прогреваться на холостых оборотах, а сам, включив освещение, углубился в изучение карты, выбирая подходящий маршрут, запоминая ориентиры и контрольные точки. Закончив подготовку, я направил панцер по сельским проселкам. Двигался я не спеша, останавливаясь в заранее запланированных контрольных точках чтобы осмотреться по сторонам. Используя эту методику, я старался максимально обезопасить себя от нежелательной встречи с