Интервенция - Алексей Щербаков

– Маньяки? Может быть. Да только вот… Я, конечно, не специалист. Но чтобы вот так, в один заход, сделать фригидную женщину нимфоманкой… Это, знаете ли, из области чудес.

– Да, конечно, я глупость сказал. Тридцать две бабы за пять дней… Это надо очень постараться. А бригада секс-машин на улицах Петербурга… От такого сюжета даже Голливуд откажется.

– Но, как бы то ни было, факты в нашем госпитале лежат, накачанные транквилизаторами… Впрочем, я уже ничему не удивляюсь. Сумасшедший дом во всех смыслах. Тоже мне армия! На солдат которой не то что какой-то там Распутин, а даже собаки нападают!

– Какие собаки? – не понял Джекоб.

– Обыкновенные. Бродячие. Стаи бродячих собак.

– Что бродячих собак много, оно понятно. В Петербурге, наверное, как и всюду, многие собак держали. А как трудности начались, так в бега подались, да их и побросали. Они одичали и сбились в стаи. Хотя… В Иране и Узбекистане я видел множество бродячих собачьих стай. Там их невпроворот, на каждом углу встречаешь. Но чтобы они на людей нападали…

– Не просто на людей, Джекоб, на солдат! На тебя когда-нибудь на улице нападала собака?

– Да нет…

– Именно. Потому что ты не трус. Был бы трусом, сидел бы в Штатах, а не по войнам болтался. Собака не станет нападать на того, кто ее не боится. Она это великолепно чувствует. А солдат… Солдат, он ведь по определению должен быть агрессивен! Иначе это не солдат, а черт-те что! А тут – один случай за другим! И ведь многие случаи-то смертельные. До смерти грызут. Конечно, те, кто выжил, рассказывают чудеса, дескать, это просто какие-то собаки Баскервилей. Но это, как ты правильно сказал, даже в Голливуд не возьмут. Я ж говорю, черт-те что творится…

Явление кота

Несколько дней ничего особенного не происходило. Правда, продолжали случаться мелкие ЧП. Но причины были в зауряднейшем упадке дисциплины. К примеру, несколько итальянцев решили, видимо, что они в Венеции, прихватили с собой дюжину местных девиц, нашли возле пристани какую-то брошенную посудину, которую с некоторой натяжкой можно было считать катером, – и отправились кататься по рекам и каналам. Когда они вышли в Неву, посудина перевернулась и затонула. Спасти не удалось никого, что, впрочем, не удивительно – как стало известно, раньше выход таких лоханок в Неву был категорически запрещен. Именно из соображений безопасности.

Ну и так далее и тому подобное. Обычное дело. Если армия стоит в большом городе без какой-то конкретной цели, да еще при благожелательном равнодушии населения, солдаты начинают озорничать. Что всегда заканчивается бедой.

В конце концов случилась и куда более неприятная вещь. Пропал патрульный «хаммер». Исчез без следа. Когда военнослужащие гибнут по собственной неосторожности, это воспринимается спокойно. Но когда пропадают без вести… Это действует удручающе – как на солдат, так и на общественность метрополии.

На поиски исчезнувшей машины отправились с раннего утра. Джекоб, сумевший пристроиться в поисковую группу, даже удивился серьезности, с которой раскочегаривалась вся эта затея.

Последней весточкой от патруля было радиосообщение. Командир докладывал, что заметил на том берегу Обводного канала «нечто очень подозрительное» и направляется, чтобы разобраться. Потом связь оборвалась. В момент разговора машина находилась как раз за мостом через этот чертов канал. Вообще-то на тот берег патрули не совались. Если верить карте, места, куда ушла машина, были жуткой глухоманью. Там у русских находились какие-то производства, заводские цеха и склады. Словом, то, что они называли promzona. Все это было по большей части заброшено задолго до появления тут американцев. Нынешние власти и не пытались поставить эти кварталы под свой контроль. Хотя бы потому, что это было ни к чему. Люди в них не обитали. Ни мирные, ни бандиты.

Конечно, можно предположить, что командира патруля потянуло со скуки поискать на задницу приключений. Но…

Было в этой истории что-то непонятное. Уж больно много началось вокруг нее всяческой суеты. Из штаба прибыл какой-то разведывательный хмырь в новенькой майорской форме, которую он явно не привык носить. Судя по тому, как с ним обращался лейтенант Келли, командовавший патрулями этом районе, хмырь был большой шишкой. Сам Келли, между прочим, тоже отправился в поиск – с кислой мордой влез в головной «хаммер» за компанию с разведывательным типом. Что было тоже необычно. В обязанности лейтенанта это не входило, мог бы вполне послать лейтенанта Ричардсона, который в тот день руководил патрулем. Тем более что за Келли, как говорили его сослуживцы, никогда не замечалось особого желания выскакивать из штанов. В корпус, направлявшийся в Россию, он завербовался исключительно из-за экстренной необходимости в наличных – в корпусе платили куда больше, нежели тем, кто служил в Штатах. Этот город, как и заморские путешествия вообще, внушал ему непреодолимое отвращение. По своей воле он бы и носа не высунул с базы.

Отправились таким порядком: впереди шел «хаммер» с крупнокалиберным пулеметом, за ним тяжело лязгал бронетранспортер, следом катился командирский «хаммер», а потом еще два. Вскоре выбрались на Невский проспект, точнее, на ту его часть, которую аборигены называли «Старо-Невский». Улица сохранилась в достаточно приличном виде и была почти безлюдна. Окрестные дома, особенно первые этажи, находились в ужасном состоянии – все витрины носили следы погромов. Говорили, что тут до последней Демократической революции были дорогие магазины и рестораны. Миновали сожженное здание коммерческого банка. Как отметил Джекоб, здание когда-то подверглось серьезному штурму. На окрестных домах виднелись и следы обстрела из гранатометов.

Впереди показалась площадь, за которой виднелась Lavra. Возле ворот был оборудован по всем правилам военной науки блокпост – заграждение из мешков с песком, из-за которых таращился крупнокалиберный пулемет. Охраняли блокпост крепкие бородатые парни в черных рясах, которые в этой стране носят священнослужители. На плечах у парней висели очень даже мирские автоматы Калашникова.

Парни были слушателями располагавшейся в Лавре духовной семинарии и академии. Когда в городе начался хаос, они смогли организоваться, достали оружие, да и инструкторы, по слухам, у них имелись вполне компетентные. Так или иначе, но бандиты предпочитали обходить Лавру стороной. Что же касается новых властей, то с ними у «монахов», как их называли, установились своеобразные отношения. Обитатели Лавры не то чтобы отказывались от сотрудничества. На словах их лидеры были готовы помогать наводить порядок. Но как-то так выходило, что от реальной помощи они очень хитро уклонялись. Генерал Адамс скрежетал зубами, но вынужден был терпеть. Он отдал строжайший приказ, грозивший самыми тяжелыми карами за любое «оскорбление религиозных чувств местного населения». Адамса можно было понять. До экспедиции в Россию он служил в Иране и Узбекистане, где усвоил, что трения с духовенством в отсталых странах могут привести к совершенно непредсказуемым последствиям. При нем случилась знаменитая ферганская резня, когда весь американский гарнизон был уничтожен, а потом три недели в до этого совершенно мирной и спокойной Фергане шли свирепые бои, подорвавшие престиж американской армии в Узбекистане, скорее всего, навсегда. А с чего все началось? Да с того, что какой-то американский солдат, нахлебавшись джина, захотел осмотреть мечеть и не пожелал снять у входа ботинки… Вот потому-то религию старались никоим образом не трогать. Наоборот. Пожелай «монахи» – и генерал Адамс тут же вызвал бы им всевозможную помощь. Кое-кто из священников, кстати, этим уже воспользовался на полную катушку. Но «монахи» не желали. Предпочитали держаться в стороне.

Впрочем, как казалось Джекобу, в Петербурге такие реверансы в сторону духовенства были излишними. Это вам не мусульманский Восток. Русские, если уж говорить честно, были не слишком религиозны. Хотя до смуты и считалось, что подавляющее большинство населения вернулось к православию. Но в это как-то не очень верилось. Хотя бы потому, что множество местных храмов стояли разграбленными и загаженными до неприличия. Оттуда не только вытащили все представлявшее хоть какую-то ценность, но и украсили стены похабной росписью – словом, превратили в свинарники.

Вообще с религией в городе была своеобразная ситуация. Кроме Лавры в городе функционировал еще ряд православных церквей, а еще несколько возобновили свою работу после прихода американцев. Тамошние священники занимали разные позиции по отношению к новой власти – от полного всестороннего признания до такого же, как у «монахов», холодного отчуждения. Зато сильно поднялись старообрядцы. Для них время было вполне подходящее. Как выяснил Джекоб, старообрядцы не жаловали никакую мирскую власть. А защищаться они умели и сами.