Та сторона времени - Евгений Дембский

— Ага. Здорово быть вегетарианцем и хранить полтонны мяса в подвале. Хватит обижаться на все и вся, и возвращайся со мной. Обещаю, что со стороны ЦБР тебе ничего не угрожает. — Я подчеркнул «ЦБР». — Но во всем остальном дела могут быть плохи. Вероятнее всего, Бонни тоже уже нет в живых, или, по крайней мере, она где-то глубоко спрятана, и неизвестно, живы ли еще другие свидетели, но есть тройняшки, или двойняшки, если мой выстрел оказался метким.

— Какие свидетели? — заинтересовался он.

С трудом сдерживая улыбку, я со вздохом протянул ему бутылку.

— Ну… Бонни Ле Фей — раз. — Я распрямил большой палец. — Те двое, которые отказались работать на ТЭК — два, тройняшки — три. Это однозначно. — Я выставил вперед три пальца. — Следов даже чересчур много. Но я тебя не уговариваю… — Он повернулся ко мне и обиженно открыл рот. — Подожди. То, что я делал до сих пор, я делал лишь затем, чтобы переломить твое предубеждение. А сейчас ты должен принять решение сознательно и самостоятельно. Пойду пройдусь, а ты подумай. Обдумай все…

— Сиди, — бросил он. Он выглядел довольно смешно в простыне, с почти наголо обритым черепом, бутылкой в руке и сигаретой в зубах, которой затягивался почти на каждом вдохе, пепел не успевал остынуть и упасть, тлеющий столбик рос, пока наконец не осыпался. Ник взял окурок двумя пальцами и отбросил далеко в сторону. Феба вздрогнула. Я подавил желание потянуться к бутылке, продолжая лежать неподвижно, хотя пересохшее от возбуждения горло настоятельно требовало глотка. Ник, не отрывая невидящего взгляда от холмов по другую сторону долины, встряхнул бутылку и влил в себя две небольшие порции.

— Черт побери, — удивленно сказал он. — Во-первых, мне хочется поехать с тобой. А во-вторых, что хуже, кончилась бутылка.

— Первое меня радует, а второе не волнует, — небрежно заметил я и потянулся к карману.

Мы широко и довольно-таки глупо улыбнулись друг другу, и причиной была отнюдь не новая бутылка скотча, не солнце над головами, не отменная погода. Этого нельзя выразить словами. За это можно самое большее выпить — относительно чего никаких дискуссий не возникло.

Курить мне сейчас не хотелось, да и не всегда мне по вкусу сигареты, если их куришь одну за другой, но тем не менее я закурил. Я знал, что Эзра М. Парсон не выносит табачного дыма, а он, в свою очередь, знал, что я это знаю. Необходимо было продемонстрировать ему, сколь мало я боюсь его и ЦБР, которым он руководил. Я выпустил струю дыма чуть в сторону, делая вид, что уважаю его принципы. Он скривился и испепелил меня взглядом.

— Я считаю, что вопрос закрыт раз и навсегда, — отчетливо проворчал он. — Дуглас должен исчезнуть и больше никогда здесь не появляться. Он должен отвечать за участие в той афере, так что пусть радуется, что не провел даже часа за решеткой.

— Ну, насчет этих часов у меня есть определенные сомнения, но это мелочь. Ник не имеет ни к кому претензий. — Я махнул рукой. — Но его изгнание отдает злоупотреблением властью и должностью, на которую вас поставили граждане, такие как я и Ник, а ведь мы надеялись, что вы и ваше бюро будете нас защищать, а не использовать в своих целях. Далее, если бы над Ником состоялся нормальный суд, то он уже давно был бы свободен и даже вы не могли бы его ни в чем упрекнуть. Не его вина, что суда не было, что общественное мнение не было проинформировано… — шеф ЦБР протянул руку к пульту, и кабинет наполнился низким вибрирующим голосом, — о ходе дела и его завершении. Его содействие властям на последнем этапе операции привело бы присяжных в восторг. Приговор был бы легким или вовсе оправдательным. Однако вы предпочли поступить иначе… — Я пожал плечами: — Дело ваше. Но почему Ник должен из-за этого страдать?

— Если бы не такие, как он, этого дела вообще бы не было, — рявкнул Парсон.

— Преувеличиваете, — беззаботно отмахнулся я. — Неважно. Я пришел сюда не затем, чтобы защищать Ника и просить о снисхождении к нему, но чтобы сообщить, что он здесь, и если только ЦБР каким-либо образом начнет осложнять ему жизнь… — Я замолчал.

— Ну? — Он выпятил подбородок.

— Что вы скажете насчет такого заголовка: «Та сторона мира»? — Он еще больше вытаращил глаза, хотя это казалось уже невозможным. — Я готов передать конспект повести под таким названием любому писаке в этой стране. Он настолько подробен, что даже сотрудники вашей конторы были бы в состоянии написать на его основе бестселлер.

Мой мозг работал словно ротор на тефлоновых подшипниках. Я был в форме, иначе откуда бы я выдумал за пару секунд столько чуши?

— Йитс, — пробормотал он, — если то, что ты говоришь, хоть на долю процента правда, то ты подпадаешь под статью…

— Плевать я хотел на статью. — Я бросил окурок в пепельницу. — И на все остальные тоже. Они должны служить мне, а не я им. Если дело обстоит иначе — очень плохо. Ник Дуглас через несколько минут станет моим временным тайным агентом, и если у меня возникнут какие-то проблемы с его регистрацией, то я начну подозревать, что ошибся в оценке вашей персоны. — Я встал с кресла и вышел, не прощаясь.

Проблем не было никаких. Я не стал звонить, чтобы поблагодарить Парсона. Ник сразу после регистрации улетел в Багос, а я подождал до трех и решил без предупреждения навестить Дуга Саркисяна. Сперва я мотался по городу почти час, дважды смешиваясь с плотной толпой в супермаркетах и выбираясь через служебный вход. Во второй раз я подождал десять минут и, поскольку никто следом за мной не выбежал, сел в первое попавшееся такси и поехал к Саркисяну.

Он вовсе не удивился, увидев меня в дверях своего дома. Впрочем, я этого ожидал.

— У меня к тебе просьба, — с порога сказал я.

Он улыбнулся одними глазами, отодвинулся и пропустил меня внутрь.

— Редко случается, что ты являешься ко мне без причины. Таких визитов было… — Он прищурился и поднял голову. — Сейчас… сколько же это раз…

Я смотрел на него с удовольствием. Он играл вдохновенно, прекрасно импровизировал, во всяком случае, намного лучше, чем Ник. Его талант, можно сказать, пропадал впустую в ЦБР. Несколько раз хлопнув в ладоши, я прошел мимо хозяина в гостиную. Комната выглядела совершенно иначе, чем в последний раз. Она всегда выглядела иначе, чем в последний раз. У Дуга была привычка просить каждую свою очередную девушку сменить обстановку. Он не многое терял — в квартире, состоявшей из шести комнат, можно одной пожертвовать для экспериментов. Зато девушки, не знавшие этого, полностью раскрывали свою душу и затем довольно быстро уходили. А комната становилась то библиотекой, то японской спальней, то шикарным салоном, заставленным поддельным фарфором и статуэтками, и наверняка еще чем-то другим. Я видел только эти три варианта. Теперь это было мягкое, пушистое логово — гектары мехов, тонны мягких, проминающихся под рукой пуфиков и кресел. Ощупав одно, я сел и посмотрел на Дуга.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});