Рыжик на обочине - Энн Тайлер

телефонах?

Лорна сурово глянула на него.

— Извини, — сказал он. — Так что ты говорила?

— Мы остановились на светофоре, — продолжала она. — И я сказала: «Я уверена, Бринк, с какими бы проблемами ты ни столкнулся в Монтрозе, ты с этим справишься, снова запрыгнешь в седло. Ведь ты прирожденный победитель, говорю тебе!» И что он сделал? Не произнес ни слова. Просто открыл дверь, вышел из машины, закрыл за собой дверь и пошел прочь.

— Хм, — отозвался Майка.

— Я была удивлена — пожалуй, что и обижена, — но особо не испугалась. Мы ехали через пригород, средь бела дня — он прекрасно мог добраться домой самостоятельно, немного поостыв. Так что я купила продукты, поехала обратно домой, разложила по местам покупки… И все это время ждала, что с минуты на минуту, вот сейчас он войдет. Но он не вернулся. И больше я его не видела.

— Боже, — пробормотал Майка. Он старался выразить сочувствие, хотя, по правде говоря, звучало все это не так уж страшно. — Послушай, — сказал он, — хочешь кофе? Я еще не завтракал.

— Ох, извини, — сказала Лорна. — Да, кофе был бы очень кстати. И завтрак себе приготовь, не обращай на меня внимания.

— Ты уже позавтракала?

— Нет, но есть не хочется.

— Что-то нужно в себя впихнуть. Идем на кухню.

Он поднялся, она следом. Она сказала:

— Знаешь, как бывает, когда на сердце тяжесть лежит. Как будто ком в горле и даже думать не хочется о еде.

— Да, — сказал он. — Знаю.

Он взял перколятор и пошел к раковине, чтобы налить воды. Лорна присела на стул.

— Значит, об этом он ничего не говорил? — спросила она. — Что ушел из университета, ушел из дома?

— Не-а. Я только увидел, что ты все время пишешь. Спрашиваешь, где он.

— Роджер утверждает, что я должна оставить его в покое, — сказала она. — Утверждает, что у Бринка скоро кончатся деньги и он вернется домой.

— Много у него денег?

— У него дебетовая карточка, которую мы сделали для него к университету, — сказала она. — В тот день, когда он ушел, я проверила его счет: он снял триста долларов, максимальную сумму, какую можно снять за один раз. Но он снял деньги в банкомате поблизости от того места, где вышел из машины, это ничего мне не подсказало насчет его планов.

— Ну, трехсот долларов ему надолго не хватит, — сказал Майка.

— Роджер говорит то же самое. Но Роджер не переживает так, как я. Нет, он любит Бринка. Но он же мужчина, понимаешь?

Майка разбивал яйца над миской. Стоя спиной к Лорне, он спросил:

— Ты никогда не думала рассказать Бринку, кто его настоящий отец? В смысле, биологический.

Сначала ему показалось, что Лорна не ответит. Слишком затянулась пауза. Потом она сказала:

— Я не знаю, кто его настоящий отец.

Майка взбил яйца вилкой.

— После того как мы с тобой расстались, — сказала она, — я… была довольно активна. Пожалуй, даже несколько переусердствовала.

Наверное, он что-то не так понял, подумал Майка. Не может быть, чтобы она сказала то, что ему послышалось. Ведь так? Он достал сковородку и поставил ее на плиту, давая Лорне время что-то добавить или уточнить, но когда она снова заговорила, то спросила:

— Как ты думаешь, он ответит, если позвонишь ты?

— Я?

— Вроде бы вы с ним поладили? Судя по твоему рассказу, ты ему понравился.

— Верно, мы с ним нормально общались, — подтвердил Майка.

— Так попробуй ему позвонить — может быть, он ответит?

Майка подошел к журнальному столику, где лежал телефон.

— Какой номер? — спросил он.

Вместо ответа она протянула ему собственный телефон, и Майка сощурился, читая цифры с экрана. Набрал номер и поднес трубку к уху.

Два гудка. Потом Бринк сказал:

— Алло?

Его голос прозвучал так отчетливо, что Лорна резко вскинула голову.

— Это Майка, — сказал Майка.

— О, привет.

— Так вот, у меня тут твоя мама… — сказал Майка.

Щелчок — и наступила тишина.

Лорна выглядела потрясенной.

— Он повесил трубку? — спросила она.

— Похоже на то, — сказал Майка. Он с минуту смотрел на телефон, потом положил его на кухонный шкафчик.

— Зачем ты ему сразу сказал? — упрекнула она.

— Что?

— Зачем ты сказал, что я тут?

— А что я должен был сказать?

— Ну просто… мог бы подойти к этому постепенно. Мог бы сначала спросить, где он и как у него дела.

— Ну извини, — сказал Майка. — Я не знал, что должен говорить по сценарию.

— Ох, Майка, прости! Я очень виновата! — сказала она. (Не было ли у них похожего разговора когда-то в прошлом? Почему-то слова казались такими знакомыми.) Глаза Лорны, заметил Майка, блестели от слез. Она сказала: — Просто я только обнадежилась, и опять… за что, за что он так на меня злится?

Майка вернулся к плите. Он включил конфорку и положил кусок масла на сковородку.

— Может, он еще перезвонит, — сказал он.

— Думаешь?

— Может, это у него автоматическая реакция такая — отключаться, а вскоре он спохватится.

— Я все перебираю причины, из-за чего он мог бросить университет, — сказала Лорна. — Например, я знаю, он очень хотел присоединиться к одному братству. И если выяснилось, что он не пришелся им по душе… Но как это могло случиться в самом начале учебного года? И все же. Или если он участвовал в издевательствах над новичками, его могли на время отстранить от занятий. В газетах все время пишут о том, как жестоко проходят инициации.

— Разве издеваются во время инициации не те ребята, которые уже в братстве? — уточнил Майка.

— Ох, наверное, ты прав. Ну тогда выпивка. Не стоит себя обманывать насчет выпивки у нынешней молодежи. Или даже наркотики. В Монтрозе за наркотики сразу же исключают.

— Возможно, — согласился Майка. — Это бы объяснило, почему он не хотел говорить, из-за чего уехал.

Он вылил яйца на сковородку и перемешал их вилкой.

— Или изнасилование на свидании! Об этом тоже все время пишут в газетах.

Майка обернулся и уставился на нее.

— Да господи боже! — сказал он.

— Что? — спросила она. — Думаешь, я не знаю, какие ошибки порой совершают юнцы?

— Так-то оно так, но ошибки тоже бывают разные, — напомнил он.

Она пожала плечами:

— Уж поверь, я чего только не видела.

— А ты сильно изменилась с тех пор, как мы были знакомы, — сказал он.

— Да, — сказала она. — И я над этим поработала. Я была тогда очень узколобой, знаю. Я видела, что и тебе это действовало на нервы.

— Ты видела, — повторил Майка. Не думал он, что его раздражение было так очевидно.

— Только представь, насколько по-другому все могло бы