Рейтинговые книги
Читем онлайн Тревога - Ричи Достян

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 33

Сначала к Марсу кидались все, а потом только Слава, потому что плавал он, как оказалось, лучше всех.

Вдруг пес решительно побежал прочь от озера. Ребята невольно повылезали за ним. Добежав до травы, Марс остановился: облепленный мокрой шерстью, он выглядел старым и тощим. Он стоял и косился, явно выжидая, когда от него отойдут. Ребята обогнали пса и плотной гурьбой завалились в сухую траву.

Из мокрой шерсти Марса во все стороны полетела распыляемая вода, хотя сам он стоял неподвижно. Одна шкура ходуном на нем ходила. Стуча зубами, ребята пялили глаза, вместо того чтобы поскорее влезть в сухую одежду.

Пополневший и снова молодой, Марс чихнул и чуть приблизился к ним, затем, по-телячьи подогнув передние лапы, завалился грудью в сухую траву и начал сушить шею и морду — с одной стороны потерся, с другой, а когда принялся вытирать мокрый живот, ребята визжали от восхищения. А пес не торопился. Он подползал к ним по-пластунски, делая сразу два дела — вытираясь и приближаясь.

Когда Марс наконец втиснулся в гущу продрогших от купания тел, это была уже другая собака — это был старый товарищ, поглядывавший озорно и устало. Он лежал на боку, разметав лапы, откинув голову, всем своим видом говоря: «Братцы, я совершенно счастлив».

Как должное воспринимал он теперь и нежные слова. На каждое «умница», на каждое «ты хорошая собака» Марс хвостом отвечал: «Да, да». Единственное, чего при всей своей воспитанности сейчас он не мог, — это вставать, когда с ним разговаривает человек: он даже головы приподнять был не в силах.

Славка сиял от гордости. Все похвалы собаке он принимал на свой счет, победно подмигивал Грише, который наконец признал Марса, потому что своими чудачествами пес его насмешил.

— Вы заметили, как он нас вытащил из воды? — спросил Костя. Сестра понимающе мотнула головой, потом наклонилась, взяла в маленькую руку большущую лапу и легонько пожала. «Спасибо», — сразу сказал пушистый хвост.

Когда пес уснул, о нем перестали говорить. Повалившись в траву, жадно отдыхали. Жадно грелись. Просто объедались мгновениями, которые идут. Дети и влюбленные умеют жить настоящим полностью и всласть.

Правда, Павлик этого уже не умел.

Нельзя сказать, чтобы он по-взрослому жил воспоминаниями или жил в мечтах. Просто душа его и ум слишком были перегружены, и он ничем почти не увлекался. Охотнее всего созерцал, потом изрекал, отчего бабушка Юлия или приходила в восторг, бормоча: ТЫ ЮНЫЙ ГЕНИЙ, или гневалась, требуя: ВЫКИНЬ НЕМЕДЛЕННО ВСЕ ЭТО ИЗ ГОЛОВЫ!

Павлик пожимал плечами. Он не понимал, что и как надо выбрасывать из головы. Ведь сама бабушка тысячу раз клялась при нем выкинуть и навсегда позабыть имя театра, в котором ее съели сплошные бездарности и негодяи, а сама каждый день говорила про этот театр и про этих негодяев!

Безусловно, Павлик снисходительнее бабушки и терпеливее ее, но бывали случаи, когда не выдерживал и он и очень вежливо просил:

— Будь добра, не говори при мне «холмы».

— А что плохого в этом слове?

— Это грустное слово.

— Кто тебе сказал?

— Ты.

— Никогда я не говорила таких глупостей!

— Это не глупости, князь Игорь умер… я не могу больше слышать это слово...

— Сейчас же выкинь все это из головы!

Павлик покорно опускал глаза, шел в свой угол и затихал там надолго.

А потом ему снились странные сны. Снились слова. Недавно всю ночь его терзало восклицание: О ВЕЛИКОДУШНЫЙ! О ВЕЛИКОДУШНЫЙ... О ВЕЛИКОДУШНЫЙ! О... ВЕЛИКОДУШНЫЙ!..

Горячая стояла тишина, и было не понять, откуда этот медленно плывущий в душу звон? Звенело небо или трава? Или тела их, обожженные солнцем? Этот звон прекращался только в воде, и они опять и опять входили в озеро гурьбой, а когда глубина позволяла — плыли. Темные точки голов, удаляясь от берега, постепенно перестраивались, как в небе журавли. Вожаком оказался Слава. Он плыл красиво и легко, испытывая такое наслаждение, что не скоро обнаружил, как сильно вырвался вперед, а когда оглянулся, то сразу повернул назад. Вся компания барахталась у берега — Гришка их чем-то развлекал. И теперь, завидя подплывающего Славку, первый завопил: «Привет чемпиону!» Но до Славы это как-то не дошло, он заметил, что Вика пристально смотрит на него, стоя по пояс в воде. Солнце слепило ей глаза, и она, втиснув голову в угол согнутой руки, смотрела из-под локтя.

— Кто научил тебя так плавать?

Слава с недоверием уставился на Вику — не смеется ли?

— Ты плаваешь как настоящий спортсмен!

— Ха, настоящий спортсмен меня и учил. В нашем лагере все хорошо плавают…

Завидовать Славка завидовал, а заноситься не умел. Он еще раз испытующе взглянул на нее.

— Вилен Бычков! —пропел он с вдохновением.

— Кто это?

— Мастер спорта, наш тренер. Он учится в Институте Лесгафта. Вот он плавает! Я перед ним...

Слава махнул рукой и не договорил. Они шли к тому месту, где оставался Марс. Он уже поднял голову и молотил траву хвостом.

С ног до головы лакированный, с капелькой на кончике носа, Слава всей своей мокрой кожей ощущал, как на него смотрят, не осознавая, что парень на таких прямых, крепких ногах, с такой аккуратной, как выражается его мать, головой, с хорошо развернутыми плечами, красивым добрым ртом сам по себе чего-то стоит; и что вообще, когда он молчит, смотреть на него одно удовольствие.

Греясь и мечтая о том, как сейчас завалится в мягкую траву подле своей собаки, он не мог освободиться от изумления: почему, думал он, так приятно, что Вика его похвалила, когда вообще на мнение девчонок он чихать хотел? Ему важнее всего на свете было, что самый сильный парень скажет.

Когда они повалились в траву, она разъединила их, и каждый мог побыть наедине со всей вселенной — среди молчания неба и земли, в кольце живых и неподвижных сосен.

Между озером и тем местом, где все они лежали, рос куст. Маленькая серая птица, гораздо меньше воробья или такая же, но тоньше, вылетела из леса и села на куст. Упругая ветка покачала ее.

Птицу заметили все.

— Славка… — прошел сквозь траву шепот. Это был голос Вики. Он прозвучал с нежностью и еще с тревогой, что его услышат.

Слава суматошно сел.

Птица улетела.

Из травы поднялись головы.

Вика улыбалась понимающе, огорченно. А он на нее смотрел, как смотрит на горящий дом. И жутко и красиво!

Наверно, это продолжалось слишком долго.

— Ну, что ты смотришь так? Честное слово, это была славка... птица, понимаешь, птица!

Голос Вики до Славы не доходил. Он понял ее по движению губ. Он был как в оболочке и видел все только через нее. Он смутно думал: «Фик с ней, с птицей...» Он силился понять сейчас другое: как это могло быть, чтобы она, такая хорошая, такая красивая, такая… лучше всех, еще недавно могла раздражать? Даже бесила вместе с братцем со своим.

...Проходят годы. Меняются времена. А люди, переделывающие все вокруг, почти не меняются сами.

Для Славкиной матери, например, рабочий человек и сейчас — это тот, кто ворочает тяжести и вымазан по уши в грязи. Среди шибко грамотных признает она только строителей домов. Все же остальные — дармоеды! Послушать ее, так вообще дармоедов больше, чем рабочих людей.

Хотел того Слава или нет, а материнская неприязнь ко всем, кто грамотнее, вежливее, а часто даже к тем, кто попросту говорит спокойно и тихо, конечно, передавалась Славке. Он тоже, как и она, на расстоянии чуял ЭТИХ, КАК ИХ, которые черт те что... А САМИ… Никогда мать не договаривала, что «сами», и тем более Слава считал нужным их презирать. Во дворе у себя он просто бил ни за что вежливых ребят, отлично зная, что за спиной у него мамка и еще тетя Клава. Эта как услышит голос Славкиной мамы во дворе, так сразу лестница под ней загудит, и с ходу — в бой! Клава тоже не переносила, когда с нею пробовали вежливо говорить, особенно если скажут: «Успокойтесь, пожалуйста». Ну, тут она уже просто шалела и вопила всегда одно: «Ты что хочешь етим сказать? Ты хочешь етим сказать, что ваши детки культурненькие, а наши хулиганы? Это ты хочешь сказать?»

Слава и Клавин Вася, конечно, ликовали, что, однако, не мешало им драться. Вася был точно такой же сыночка, который лучше всех, и уживаться они со Славой не могли.

Так прожил он до школьных лет, очень довольный собой, своей мамкой и жизнью. А вот как в школу пошел, так и начались нелады с внешним миром. Абсолютно уверенный в себе, Слава вдруг стал больше всех получать замечаний, а его первая учительница сразу попала в число паразитов и кое-кого еще!..

Слава приходил из школы подавленный, обиженный, со странным, незнакомым чувством: оказывается, он вовсе не лучше всех. Мать допытывалась, в чем дело, если он сам не докладывал ей, а потом бушевала: «Я научу их, как дите оскорблять, заместо того шоб воспитывать!» Но это не помогало Славе учиться и жить. А когда мать действительно пошла в школу и устроила там скандал, о котором долго потом говорили, Слава перестал жаловаться, а мамка не появлялась больше в школе.

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 33
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Тревога - Ричи Достян бесплатно.

Оставить комментарий