Николай Гумилев - Вера Лукницкая

В тот же день Анненским было написано и "страшное стихотворение о тоске" - "Моя тоска". Это стихотворение оказалось последним (см. сб. "Кипарисовый ларец", вышедший в 1910 г. в изд-ве "Гриф" уже после смерти И. Анненского).

В публикации А. Лаврова и Р. Тименчика говорится, что в тридцатые годы Ахматова написала целую статью об эпизоде, рассказанном выше; статья называлась - "Последняя трагедия Анненского".

Осенью 1909г. С. К. Маковский познакомил Гумилева с Надеждой Савельевной Войтинской - молодой художницей. Маковский просил Войтинскую написать для "Аполлона" портрет Гумилева.

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

27.10.1927

Н. В о й т и н с к а я: "Я встречалась с ним осенью 1909 г. и весной 1910 г. Я уехала за границу и в Сибирь и вернулась только к весне 1911 г., а осенью 1911 г. он был у нас с Анной Андреевной, потом я была у них в Царском Селе, потом я уж не встречала его никогда.

Я бывала с ним на разных вечерах. На Галерной улице Зноско-Боровский устраивал что-то, шла какая-то его пьеса. Кажется, "Коломбина" или "Смерть Коломбины". Были там Кузмин, Ауслендер...

(АА говорит, что на Галерной улице в 1909 - 1911 гг. был "Театр интермедии". Шла пьеса "Шарф Коломбины"... Возможно, что Николай Степанович с Войтинской был именно на этой пьесе.)

...Салонный жанр в редакции был от трех до пяти часов. Люди приходили, встречались, развлекались, иногда заходили в кабинет к Маковскому, с ним разговаривали.

Установка (в "Аполлоне". - В. Л.) была на французское искусство, и это поручено было Николаю Степановичу - насаждать и теоретически и практически французских лириков, группу "Abbaye" (молодые французские поэты начала века - Ж. Ромен, Вильдрак, Мерсеро и др.).

Днем он позировал один. А по вечерам у нас бывали гости. Приходил он и его приятели: Кузмин, Зноско, Ауслендер... Маковский у нас не бывал.

На Анненского больших надежд не возлагалось из piet te'а. Его считали патриархом. Анненскому он поклонялся очень

Он (Гумилев. - В. Л.) не любил болтать, беседовать, все преподносил в виде готовых сентенций, поэтических образов. Дара легкой болтовни у него не было. У него была манера живописать. Он "исчезал" за своими впечатлениями, а не рассказывал. Он прекрасно читал стихи.

Он говорил, что его всегда должна вдохновлять какая-либо вещь, известным образом обставленная комната и т. п. В этом смысле он был фетишистом. В Царском Селе, под ферулой строгого отца и брата офицера, он вдохновляться не мог. Ему не хватало экзотики. Он создал эту экзотику в Петербурге, сделав себе маленькое ателье на Гороховой улице. Он утверждал, что позировать нужно и для того, чтобы писать стихотворение, и просил меня позировать ему. Я удивлялась: "Как?" Он: "Вы увидите "entourage"". Я пришла в ателье, там была черепаха, разные экзотические шкуры зверей... Он мне придумал какое-то странное одеянье, и я ему позировала, а он писал стихотворение "Сегодня ты придешь ко мне..." (АА: "Стихотворение относится не к Войтинской. Гумилев, конечно, мог читать его Войтинской и говорить, что ей посвятил его. Это, однако, не меняет дела". АА предполагает, что стихи "Сегодня ты придешь ко мне" и "Не медной музыкой фанфар" обращены к Лиде Аренс.)

...Зимой 1909 года он у нас бывал раза два в неделю. В сущности, мы не были дружны, всегда пререкались, но приходил он по инерции. Папа и мама к нему хорошо относились. Когда он бывал на собраниях где-нибудь и было поздно возвращаться в Царское Село, он приходил ночевать, спал у папы в кабинете. Часто я даже не знала, что он пришел, и только утром встречала его. Он был увлечен парнасцами, знал наизусть Леконта де Лиля, Эредиа, Теофиля Готье.

Он благоговейно относился к ремеслу стихосложения... Он поражал всех тем, что придавал больше значения форме и словесным тонкостям. Он был формалистом до формалистов. Он готовился быть мэтром. Он благоговел перед поэзией Вячеслава Иванова гораздо больше, чем перед поэзией Брюсова. В смысле поэзии считал меня варваром. Живописью совершенно не интересовался, французской - немного. Он был изувер, ничем не относящимся к поэзии не интересовался, все - только для поэзии.

Он любил экзотику. Я экзотики не любила, и он находил это непростительным и диким. Он подарил мне живую большую зеленую ящерицу и уверял меня, что она приносит счастье. Чтобы реваншироваться, я подарила ему маленькую безделушку - металлическую ящерицу. Перед дуэлью он говорил мне, что эта безделушка предохранит его от несчастья...

Он проповедовал кодекс средневековой рыцарственности. Было его стихотворение о Даме, и он меня всегда называл "Дамой". Ни капли увлечения ни с его, ни с моей стороны, но он инсценировал поклонение и увлечение. Это была чистейшая игра.

Он мужественно переносил насмешки. Он приехал зимой в Териоки. Я смеялась, что он считал недостатком носить калоши. У него было странного покроя, в талию, "а-ля Пушкин", пальто. Цилиндр. У меня подруга гостила. Мы пошли на берег моря. Я бросила что-то на лед... "Вот, рыцарь, достаньте эту штуку". Лед подломился, и он попал в ледяную воду в хороших ботинках.

Он никогда, и я не видела, чтобы он когда-нибудь рассердился. Я его дразнила, изводила. Он умел сохранить торжественный вид, когда над ним смеялись. Никогда не обижался. Он был недоступен насмешке. Приходилось переставать смеяться, так как он серьезно отвечал и спокойно.

Очень сильная мимика рта, глаза полузакрыты, сильно пальцами двигал, у него были длинные выразительные руки.

В его репертуаре громадную роль играло самоубийство: "Вы можете потребовать, чтоб я покончил самоубийством" - была мелочь...

Он должен был не забыть сделать что-нибудь. Я сказала: "А если забудете?" - "Вы можете потребовать, чтобы я покончил с собой".

Было два письма из Африки и "Жемчуга" с надписью. Я ведь ни малейшего значения не придавала знакомству с Николаем Степановичем..."

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

АА: "А вы знаете, что он совсем не такой был. Это был период эстетства. Он был совсем простой человек потом..."

В 1909 г. н а п и с а н о:

В апреле - начале мая стихотворение "Судный день", посвященное Вяч. Иванову

Не позже апреля - начала мая стихотворение "Попугай"

В мае - стихотворение "Семирамида".

В июне - "Капитаны".

Между июлем и ноябрем - стихотворение "Сон Адама".

Н а п е ч а т а н о:

Стихотворения: "В пути", "Андрогин", "Варвары"("Когда зарыдала страна...")- (альм. "Семнадцать"?); "Царица", "Лесной пожар", "Воин Агамемнона" (Остров, No 1); "Попугай" (Остров, No 2); "Колокол", "На льдах тоскующего полюса..." (Жур. театр. лит. худ. общ., No 5); "Поединок" (Жур. театр. лит. худ. общ., No 6); "Орел", "Возвращение Одиссея" (I - III), "Одиночество", "Колдунья", "Мечты" (Весы. No 6); "Капитаны" (I - IV) (Аполлон, No 1); "Беатриче" (четыре стихотворения) (альм. "Италия" изд-во "Шиповник"); "Выбор" (Жур. театр. лит. худ. общ., No 2); "Воспоминание" (Жур. театр. лит. худ. общ., No 4); "Свиданье" (Жур. театр. лит. худ. общ., No 9); "Товарищ", "Сады Семирамиды", "В библиотеке", "Потомки Каина" (Аполлон, No 3) ;. Статья "По поводу "салона" Маковского" (Жур. театр. лит. худ. общ., No 6).

Новелла "Скрипка Страдивариуса" (Весы, No 7).

Рецензии: "В. Пяст. Ограда. СПб., изд-во Вольф, 1909" (Речь, No 182, 6 июля); "В. Бородаевский. Стихотворения. СПБ, изд-во "Оры". 1909". (Речь, No 259, 21 сентября); "Андрей Белый. Урна. М. , "Гриф", 1909" (Речь, No 120); "И. Ф. Анненский. Вторая книга отражений. СПб., 1909" (Речь, No 127).

Письма о русской поэзии:

1."С. Городецкий. Русь. Песни и Думы. М. , 1909"; "В. Бородаевский. Стихотворения. СПб., изд-во "Оры". 1909"; "Б. Садовский. Позднее утро. Стихотворения. СПб., изд-во "Оры". 1909"; "И. Рукавишников. Стихотворения. СПБ., 1909" (Аполлон, No 1) ;

2. "Альм. "Смерть". СПБ., 1909" ; "Павел Сухотин. Астры. М. , 1909"; "Вл Пяст. Ограда. СПБ. 1909"; "Сергей Кречетов. Летучий Голландец. М., 1910" (Аполлон No 2). ;

3. "Журн. "Весы", No 9, 1909". "Журн. "Остров", No 2, 1909" (Аполлон, No 3).

О Г у м и л е в е: Инн. Анненский. О современном лиризме. (Остров, No 1); М. Кузмин. Рецензия на журнал "Остров" No 2 (Аполлон, No 3); В. Кривич. Заметки о русской беллетристике (Рецензия на новеллу "Скрипка Страдивариуса") (Аполлон, No 1); Д. В. О-е ( Д. И. и И. И. Коковцевы). "Остров". Пародийная пьеса в стихах на журнал "Остров" (газ. "Царскосельское дело", октябрь, 1909).

В альманахе "Семнадцать" помещена фотография Н. Гумилева; в журнале "Аполлон" (No 2) - репродукция портрета Гумилева работы Н. Войтинской.

1910

И свет мне блеснул наконец...

Африка не давала покоя - она звала к себе, и он тосковал о ней, как о близком, живом существе. Уговаривал Вяч. Иванова ехать с ним в Абиссинию. Тот согласился, но не поехал.

26 ноября 1909г. Гумилев по приглашению поэта В. Эльснера вместе с Кузминым, Потемкиным и Толстым приехал в Киев, чтобы выступить на литературном вечере "Остров искусств". В зале, где он читал стихи, присутствовала Анна Горенко. После окончания Гумилев пригласил ее в гостиницу "Европейскую" пить кофе. Там он вновь сделал ей предложение и на этот раз удивительно легко получил согласие Анны Андреевны стать его женой.