Московский парад Гитлера. Фюрер-победитель - Игорь Градов

– Ладно, Вилли, сохраню вам жизнь, как и обещал… Хотя, честно сказать, шлепнул бы с большим удовольствием.

Краух заерзал на стуле.

– Заприте его в подполе, чтобы не убежал, – приказал Петерсен.

Штурмбанфюрера увели, в комнату вошла Нина.

– Как думаешь, он сказал правду?

– Похоже на это – нашим частям тоже приказали эвакуироваться по Ленинградке…

– Значит, восьмой шлюз, он как раз расположен возле Волоколамского шоссе, – решил Петерсен. – Удобное место – низкое, вода разольется далеко. Но надо все-таки уточнить время… Думаю, твой приятель-полковник нам поможет.

– Он мне не приятель, – обиделась Нина, – а теперь даже и не начальник. Как мы с ним свяжемся?

– В двух километрах отсюда есть железнодорожный разъезд, а в домике смотрителя – телефон. Если его еще не отключили, то мы успеем поговорить с Остерманом.

На разъезде

До домика смотрителя добрались за полчаса, он казался необитаемым. Но когда Ян постучал условным стуком в дверь, на пороге сразу появился хозяин – крепкий мужчина лет шестидесяти.

– Здравствуй, Иван Михайлович, все тихо?

– Вроде бы да, заходи скорее.

Смотритель пропустил гостей и запер дверь.

– Телефон работает? – спросил Ян.

– Да, пока действует, звони.

Петерсен подошел к черному массивному аппарату, висевшему на стене, и набрал номер. Потом передал трубку Нине. Сначала послышались длинные губки, потом раздался мужской голос, говоривший по-немецки:

– Остерман слушает!

– Карл, это я, Нина, – сказала Рихтер.

– Где ты находишься? Господи, ты знаешь, что тебя разыскивает гестапо? Ко мне уже сегодня приходили из управления и расспрашивали о тебе…

– Я в гостях у своего мужа, и он очень хочет поговорить с тобой. Но сначала убедись, что нас никто не подслушивает. Секретарша Марта излишне любопытна…

– Хорошо, я сейчас.

Краух вылез из-за стола, подошел к двери и тщательно запер ее на ключ. Потом вернулся к столу и снова взял телефонную трубку.

– Теперь можно говорить свободно.

– Добрый вечер, полковник, – раздался голос Яна Петерсена. – Мы выполнили свою часть нашего договора – Краух находится у нас. Теперь вам пора выполнить свою часть…

– Как Вилли оказался у вас?

– Мы пригласили его в гости и схватили. При операции, кстати, погиб ваш агент Михаил Семенов.

– Понятно. Что вы от меня хотите?

– То же, что и раньше – когда и где взорвут шлюзы?

– А что я получу взамен? Одного Вилли мало…

– Вы сообщите своему начальству, что раскрыли заговор, в котором принимал участие штурмбанфюрер Краух. Он якобы вел двойную игру – работал и на гестапо, и на НКВД. Его завербовали еще в Польше, а потом вели до самой Москвы. Вилли, мол, имел задание – узнать план уничтожения города. Для этого он и завербовал вашу сотрудницу, Нину Рихтер. Через нее штурмбанфюрер якобы поддерживал связь с нами, подпольщиками. Так он гарантировал свою безопасность и подставлял вас. Но вы смогли разоблачить гнусного предателя, правда, арестовать не успели – он почувствовал опасность и скрылся. Во время побега Вилли застрелил своих людей – автомобиль и их тела вы найдете недалеко от Красносельского моста, мы там их оставим. Такова будет ваша версия, полковник. Она, кстати, полностью объясняет, как большевикам удалось узнать об уничтожении канала. Вы же будете вне подозрений – смело вешайте на Крауха всех собак, он не сможет оправдаться.

– Простите, кого вешать? – не понял Остерман.

– Собак, – повторил Петерсен. – Это такая русская поговорка, обозначает "валить всю вину на кого-то". Вы ведь любите русские идиомы, не так ли, Карл? Дарю вам еще одну.

– Спасибо. Ваш план логичен, но я не уверен, что мне поверят. Слишком мало доказательств…

– Попросите ваших коллег из гестапо посмотреть личный архив Вилли. Там должно быть заявление о сотрудничестве, подписанное Ниной Рихтер, а также данные наблюдения за вами. Это отчасти подтвердит ваши слова. Можете еще добавить, что вам удалось получить информацию о новой операции подпольщиков. Сегодня ночью они нападут на станцию "Москва-Товарная". Там скопилось много эшелонов, готовых к отправке в Германию, и большевики хотят отбить захваченные трофеи. Это придаст вес вашим словам и внушит доверие. Итак, когда будет взорван канал?

– Это произойдет утром 10 марта.

– В каком месте?

– В районе деревни Щукино.

– Ну что же, спасибо. До встречи, полковник, – Петерсен повесил трубку.

Потом повернулся к Нине:

– Все сходится. Это восьмой шлюз, взрыв завтра утром, надо срочно сообщить в центр, а самим готовиться к захвату. Мы не можем допустить, чтобы канал взорвали…

– Скажи, – спросила Нина, – то, что ты говорил про "Москву-Товарную", это правда?

– Да, на нее действительно нападут этой ночью. Но это отвлекающий маневр, чтобы фашисты бросили туда все силы, тогда нам будет легче провести операцию по захвату шлюза…

– Но ведь ваши бойцы попадут в засаду?

– Ребята знают, на что идут, – отрезал Петерсен, – и ради спасения родного города готовы на все. Кроме того, у них есть четкий приказ – помешать фрицам вывезти из Москвы культурные и материальные ценности, поэтому налет на станцию необходим – там действительно находится много вагонов с наворованным. И не только картины из Третьяковки и других музеев, но и станки, материалы, оборудование… Без этого мы не сможем запустить заводы и восстановить метро.

– Какой ты стал жестокий, Ян, – сказала Нина, – раньше таким не был…

– Все мы стали другими, – согласно кивнул Петерсен, – и причина тому – война. Ты, кстати, сейчас тоже не похожа на ту женщину, которую я когда-то называл своей женой…

Нина опустила глаза и промолчала. Через минуту подпольщики покинули дом смотрителя и направились обратно в поселок.

Москва

10 марта 1942 года

Волоколамское шоссе, шлюз N8

Эрих Хоппер зябко поежился: морозная стылость забиралась под шинель, не помогала даже теплая фуфайка, надетая прямо на тело. Ноги в сапогах окончательно закоченели, а уши превратились в ледышки. С неба, не переставая ни на минуту, падал и падал мокрый снег вперемешку с холодным дождем…

Эрих выругался сквозь зубы. Ему, унтершарфюреру, приходится стоять на часах, как обычному рядовому! Впрочем, шлюз охраняли офицеры СС, а младший состав поставили внизу, в оцепление. Дежурить предстояло еще долго, целый час. Хорошо, если господин оберштурмфюрер найдет людей, а то даже заменить некем – группа Георга Гельдера отправилась проверять подступы к объекту и до сих пор не вернулась. В лесу вроде бы заметили подозрительные фигуры… Хотя кого сейчас можно увидеть – ночь, липкий снег с дождем. В темноте что угодно померещится, особенно со страху!

Хоппер еще раз прошелся по площадке перед входом в шлюз. Залезть бы внутрь, хотя бы минут на десять, спрятаться от проклятого холода, отогреться. Начало марта, а погода хуже не придумаешь: и под ногами, и над головой – сплошная снежная каша! Ужасный климат, ужасная страна… То ли дело дома, в родной Баварии! Сейчас там, наверное, уже тепло, зацветают сады, распустились первые цветы, которые так любит его жена… У родительского домика на краю Мюнхена зеленеет трава, а здесь теплом даже не пахнет – кажется, этим морозам не будет конца. Правильно говорят, что в России только два времени года – зима и подготовка к ней.

Слева у дороги послышалось несколько глухих взрывов. Совсем близко, подумал Хоппер, скорее всего, уничтожают подходы к шоссе, чтобы задержать советские танки. Говорят, вчера вечером русские прорвались в город и теперь стремительно движутся сюда, чтобы захватить шлюз и перерезать путь к отступлению. Если Гельдер сказал правду, то большевики уже почти полностью окружили город…

Георгу, скорее всего, можно верить – его дядя служит в комендатуре Москвы. Да и так понятно, что дела плохи: русские наступают, не дай бог, оседлают шоссе. Тогда всем конец…

Внизу на лестнице послышались торопливые шаги. Ну, наконец-то, кажется, смена! Однако вместо оберштурмфюрера на площадке показался незнакомый молодой лейтенант. Его сопровождали двое солдат.

– Часовой! – крикнул офицер, не доходя до караульной будки. – У меня пакет от генерал-губернатора фон Грота. Срочный приказ для начальника шлюза!

Лейтенант залез за пазуху и показал белый конверт. Хоппер внимательно посмотрел на него, но на всякий случай приказал:

– Подходите один, остальные пусть ждут внизу!

Лейтенант приблизился. В левой руке он держал пакет, правая была в кармане. Подойдя, офицер представился – Зигфрид Мергель, связист 148-го полка, прикомандирован к генерал-губернатору для выполнения особых поручений. Вот офицерский билет…

– Я не могу пропустить вас, господин лейтенант, – сказал Хоппер, – это особо охраняемый объект. Дождитесь, пожалуйста, начальника караула оберштурмфюрера Бранта, он скоро будет.