Сумма теологии. Том IX - Фома Аквинский

Раздел 5. ПРАВИЛЬНО ЛИ ОПРЕДЕЛЕНЫ ДОЧЕРИ ТЩЕСЛАВИЯ, А ИМЕННО НЕПОВИНОВЕНИЕ, ХВАСТОВСТВО, ПРИТВОРСТВО, СПОР, УПРЯМСТВО, РАЗНОГЛАСИЕ И ТЯГА К НОВОВВЕДЕНИЯМ?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что неправильно называть дочерями тщеславия «неповиновение, хвастовство, притворство, спор, упрямство, разногласие и тягу к нововведениям». Так, Григорий считает хвастовство одним из видов гордыни[127]. Однако гордыня, как указывает Григорий, не является следствием тщеславия, но, скорее, наоборот[128]. Следовательно, хвастовство не до́лжно считать дочерью тщеславия.

Возражение 2. Далее, спор и разногласие, похоже, по преимуществу возникают из гнева. Но гнев наряду с тщеславием является главным пороком. Следовательно, они не являются дочерями тщеславия.

Возражение 3. Далее, Златоуст говорит, что тщеславие всегда является злым, но более всего – при благотворительности, то есть милосердии[129]. Но в этом нет никакой новизны, ибо таков уж человеческий обычай. Следовательно, эксцентричность не заслуживает особого упоминания в качестве дочери тщеславия.

Этому противоречит авторитет Григория, приведшего вышеупомянутый перечень дочерей тщеславия[130].

Отвечаю: как уже было сказано (34, 5; 35, 4; ΙΙ-Ι, 84, 3), дочерями называют те пороки, которые по самой своей природе таковы, что определены к цели того или иного главного порока. Затем, мы уже говорили (1) о том, что целью тщеславия является проявление собственного превосходства, и к этой цели человек может стремиться двояко. Во-первых, непосредственно, или при помощи слов, и таково хвастовство, или при помощи дел, которые могут быть либо истинными и призванными удивлять, и это – тяга к нововведениям, обыкновенно больше всего удивляющим людей, либо ложными, и это – притворство. Во-вторых, человек может стремиться проявлять своё превосходство, демонстрируя окружающим, что он не хуже других, и это происходит четверояко. Во-первых, в том, что касается ума, и это – упрямство, посредством которого человек чрезмерно цепляется за своё мнение, отказываясь принять то, которое является лучшим. Во-вторых, в том, что касается воли; и это – разногласие, посредством которого человек не желает отказываться от своей воли и соглашаться с другими. В-третьих, в том, что касается речи, и это – спор, посредством которого человек шумно пререкается с другими. В-четвёртых, в том, что касается дел, и это – неповиновение, посредством которого человек отказывается исполнять распоряжения старших.

Ответ на возражение 1. Как уже было сказано (112, 1), хвастовство можно рассматривать как своего рода гордыню со стороны его внутренней, причины, каковая суть высокомерие. Но направленное вовне хвастовство, как сказано в четвёртой [книге] «Этики», иногда определено к наживе, но гораздо чаще – к славе и чести[131], и в этом смысле оно является следствием тщеславия.

Ответ на возражение 2. Гнев не является причиной разногласия и спора иначе, как только в соединении с тщеславием, побуждающим человека думать, что это славное дело – не уступать воле и словам других.

Ответ на возражение 3. Тщеславие при благотворительности порицается по причине явной недостаточности любви в том, кто предпочитает тщеславие благу ближнего, поскольку последнее нужно ему ради первого. Но человека не осуждают за то, что он творит милость так, как если бы это было чем-то новым.

Вопрос 133. О МАЛОДУШИИ

Далее нам предстоит рассмотреть малодушие: Под этим заглавием наличествует два пункта:

1) является ли малодушие грехом;

2) какой добродетели оно противостоит.

Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ МАЛОДУШИЕ ГРЕХОМ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что малодушие не является грехом. В самом деле, грех делает человека злым подобно тому, как добродетель делает человека добрым. Но приниженный, как говорит философ, не зол[132]. Следовательно, малодушие не является грехом.

Возражение 2. Далее, философ говорит, что «тот, кто достоин великого, а считает себя достойным малого, тот, пожалуй, является самым приниженным»[133]. Но достойным великого может быть только добродетельный, поскольку, как говорит тот же философ, «лишь добродетельный поистине достоин чести»[134]. Выходит, приниженный добродетелен, из чего следует, что малодушие не является грехом.

Возражение 3. Далее, «начало греха – гордость» (Сир:, 10:15). Но малодушие не проистекает из гордости, поскольку гордый ценит себя выше, чем он того сто́ит, тогда как приниженный ценит себя ниже, чем он того сто́ит. Следовательно, малодушие не является грехом.

Возражение 4. Кроме того, философ говорит, что «приниженный считает себя достойным меньшего, чем он достоин»[135]. Но подчас святые считали себя достойными меньшего, чем они были достойны; так, например, Моисей и Иеремия, будучи достойны того служения, для которого их избрал Бог, смиренно отказывались от него (Исх. 3:11;.Иер. 1:6), Следовательно, малодушие не является грехом.

Этому противоречит следующее: в человеческих поступках до́лжно избегать только греха. Но малодушия до́лжно избегать, в связи с чем читаем: «Отцы, не раздражайте детей ваших (дабы они не унывали)» (Кол. 3:21). Следовательно, малодушие есть грех.

Отвечаю: то, что противно естественной склонности, противоречит закону природы и суть грех. Но все обладает естественной склонностью совершать соразмерные своей способности действия, что видно на примере естественных вещей, как одушевлённых, так и нет. Затем, подобно тому, как превознесение побуждает человека превышать меру своей способности посредством того, что он старается делать большее, чем может, точно так же малодушие побуждает человека принижать меру своей способности посредством отказа от стремления к тому, что ей соразмерно. Следовательно, коль скоро превознесение является грехом, является им и малодушие. Поэтому раб, убоявшийся из малодушия пускать в оборот полученные от господина деньги и закопавший их в землю, был господином наказан (Мф. 25;Лк. 19).

Ответ на возражение 1. философ называет злыми тех, кто вредит своим ближним, и потому приниженный, как сказано, не является злым – ведь если он кому и вредит, то разве что акцидентно, когда избегает делать то, что могло бы принести пользу другим. Григорий же, со своей стороны, говорит, что если «строго оценивать тех, которые отказываются делать добро ближнему, наставляя его, то, несомненно, их вину надлежит считать соразмерной тому благу, которое они могли бы принести, если бы не были столь застенчивы».

Ответ на возражение 2. Ничто не препятствует тому, чтобы обладающий добродетельным навыком человек совершил или простительный грех без утраты этого навыка, или же смертный грех с утратой навыка к добродетели по благодати. Действительно, человек, обладающий добродетелью, которая делает его достойным сделать что-то великое и заслуживающее великую честь, может не использовать свою добродетель, совершая, тем самым, когда простительный, а когда и смертный грех.

А ещё можно ответить, что приниженный достоин великого соразмерно своей способности к добродетели, той способности, которой он обладает или по причине доброго естественного расположения, или благодаря науке, или благодаря внешнему благополучию, и если он оказывается не в состоянии использовать её ради добродетели, то его вина заключается в малодушии.

Ответ на возражение 3. Даже малодушие в определённом смысле может быть следствием гордости, а именно тогда, когда, так сказать, человек излишне цепляется за своё мнение о том, что он не способен на то, на что он [на самом деле] способен. В связи с этим [Писание] говорит, что «ленивец в глазах своих – мудрее семерых, отвечающих обдуманно» (Прит. 26:16). В самом деле, ничто не препятствует ему недооценивать себя в одном и при этом переоценивать в другом. Поэтому Григорий, говоря о Моисее, сказал, что «он, возможно, проявил бы гордость, если бы, нимало не колеблясь, стал вождём множества людей, но он проявил бы ещё бо́льшую гордость, если бы отказался повиноваться предписанию своего Создателя».