Последняя шутка Наполеона - Григорий Александрович Шепелев

я и возьму, если подойдёт.

Платье пришлось впору. Также купив чулки и туфли на шпильках, Рита переоделась во всё это окончательно, и соседки вышли на улицу.

– Ловко ты это делаешь, сучка, – сказала Женька. Она тащила пакет со снятыми Риткиными вещами.

– Что ты имеешь в виду?

– Из чужих карманов деньги выуживаешь! Научишь?

– Конечно, нет. Воровать, как и сочинять стихи, нужно лишь тогда, когда ты не можешь этим не заниматься. Я тебя буду учить хорошим вещам. Ты помнишь, как Иисус сказал рыбакам: "Идите за мной, я сделаю вас ловцами человеков!"?

Женька глубокомысленно промолчала. Когда уселись в машину, она надела наушники, подсоединённые к плееру, и закрыла глаза. Рита, между тем, с помощью смартфона определила, что достичь центра проще всего будет через МКАД и по Волгоградскому. Запуская мотор, она ещё раз подумала: стоит ли? И опять решила, что да.

По МКАДу пришлось ползти на второй. Поглядев на Женьку, которая недовольно спала, Рита набрала короткое сообщение. Ей немедленно позвонили. Она ответила:

– Привет, Светка! Ты занята?

– Минут десять есть, – мяукнул мобильник, – корпоративчик у нас! Никак не доеду.

– Мигалку, дура, включи!

Света рассмеялась.

– Риточка! Если все судебные секретутки с мигалками начнут ездить, то фонари будут не нужны!

– Но ты уже не судебная секретутка, а прокурорская!

– Твою мать! Паскуда! Как ты пронюхала?

– Дура, что ли? Если ты едешь сейчас на паре гнедых, оглянись вокруг! Да, вам, прокурорским, не хочется покидать семнадцатый век, где ваши проблемы решала дыба, но на дворе уже двадцать первый!

– Без тебя знаю. Мне просто не пришло в голову, что Наполеон добрался до интернета. Чего звонишь?

Рита заняла правый ряд. Сворачивая на Волгоградский проспект, спросила:

– Нас сейчас кто-нибудь может слышать?

– Нет. Говори быстрее, я уже близко!

К центру поток шёл под шестьдесят. Набрав эту скорость, Рита опять взглянула на Женьку. Та, склонив голову, распустила слюни по подбородку.

– Светочка, конкуренты ваши совсем отбились от рук. Подпольные казино крышуют. Ты ничего об этом не слышала?

– Ритка!

– Что?

– Ты пьяная?

– Нет. Я еду по Волгоградке, на своём "Форде".

– Откуда "Форд" у тебя?

– Купила. Мне продолжать? Или нажать сброс?

Света колебалась.

– А ты о ком говоришь?

– Иди на три буквы, – очень спокойно сказала Рита, – на три, на три! Поняла? Или их назвать? Ф – первая…

– Поняла, не дура! Откуда знаешь?

– От одной девки. Она у них там работала, а потом решила, что может взять их за горло и потрясти.

– Она – идиотка?

– Нет, она умная. Даже очень. Всё у неё сорвалось из-за идиотской случайности – она ведь была одна! А нас теперь двое. Точнее, трое. Её никак нельзя обойти.

– Говори яснее.

– Куда яснее-то? Твоему начальству наверняка очень хочется наступить на хвост этому трёхголовому чудищу. Ведь у них – взаимное обожание! За три ляма в американской валюте я предоставлю эту возможность. Дам адресок. Всё поняла, Светочка?

– За три ляма?

– Конечно! Мне, тебе, ей. Светка, поработай башкой! Твоя гоп-компания клюнет. Ведь трёхголовые их ловили на крышевании казино! Есть великолепный шанс отыграться.

– Ты ненормальная! Эти люди знаешь, какие жадные? Меня грохнут только за то, что я заикнусь про такую сумму! Оно, вообще, в Москве, это казино?

– Эти казино, – поправила Рита, – и ни одного слова я более не скажу, пока не увижу денег! Короче, я жду звонка от тебя.

– Сказала уже, отстань!

Раздались гудки. Рита начала тормозить, так как впереди горел красный свет. Тут проснулась Женька. Поправив правый наушник, съехавший с уха, она зевнула, утёрла ладонью слюни и огляделась по сторонам.

– Что слушаешь? – очень громко спросила у неё Рита, – наверное, группу «Стрелки»?

Она её не услышала. Дожидаясь зелёного, Рита набрала номер Наташи. Та взяла трубку сразу.

– Ритка, привет! Я – в доме. Сфинкс – у себя. Поел. У нас всё отлично. Как у тебя дела?

– Ничего. Есть новости.

– Ну?

– А я их пока не знаю! Но они есть. Ты всё поняла?

– Конечно, – сказала бывшая чемпионка, и, рассмеявшись, ушла со связи. Следующий звонок был в "Ватрушки". Рита общалась с администратором, разгоняя "Форд".

– Это Маргарита Дроздова. Я буду через пятнадцать минут, со своей подругой. Пожалуйста, приготовьте утку.

– Сделаем, Маргарита Викторовна. Но, разумеется, не через пятнадцать минут. Тут все уже собрались.

– Ого! Кто бы мог подумать? Обычно я всегда была первая. Постараюсь двигаться побыстрее.

Но это было легко сказать. Трафик усложнялся. Когда свернули на Пятницкую, чудом не зацепив "Мерседес", Женька, сняв с головы наушники, заявила, что хочет ехать домой, так как не желает сегодня ни с кем общаться.

– Ну, и отлично, – сказала Рита, – ты будешь молча сидеть. Молчание – золото. В твоём случае – бриллиант.

– А хочешь узнать, какую я музыку слушаю? – вдруг спросила Женька, явно польщённая комплиментом. Рита с тяжёлым сердцем и задрожавшим голосом согласилась, решив в случае чего прикусить язык, чтоб не разораться. Но, когда Женька приставила к её уху наушник, она от ошеломления свой язык чуть не проглотила.

– Это ведь "Битлз"!

– Да, – подтвердила Женька, – знаешь, я очень люблю рок-н-ролл. А самый крутой рок-н-ролл – у них.

– Полностью согласна. Но почему ты "Битлз" слушаешь только через наушники?

– Потому, что пусть они для других молчат! Уж если моё молчание – бриллиант, то ихнее – эшелон с бриллиантами.

Так ответив, Женька надулась и стала молча смотреть вперёд. Молчала и Рита. Только уже паркуя машину возле "Ватрушек", она заметила:

– Твой художник за два часа ни разу не позвонил тебе. И ты также ему, по-моему, не звонила и не писала. Разве это нормально?

– Да, это очень даже нормально, если человек занят делом.

– А кто из вас занят делом – ты или он?

– Я – не человек, – возразила Женька, – я – бриллиантовый ангел. Но я умею яблоки продавать.

Рита промолчала. Ей стало грустно.

Глава четвёртая

Очень известный поэт, публицист, филолог и педагог Дмитрий Бликов прибыл в кафе "Ватрушки" после публичной лекции в ЦДЛ, которую он читал почти два часа. Лекция была о Цветаевой. Несмотря на дороговизну билетов, зал, как обычно на выступлениях Дмитрия Львовича, был битком. Администраторам пришлось даже поставить стулья в проходах. Часть слушателей составляли студенты Бликова. Одному из них – точнее, одной, которую звали Люба, он после лекции предложил составить ему компанию. Она с радостью согласилась. Уехать им удалось только через час – Бликову пришлось подписать пару сотен книг и пожать ещё больше рук. Оба этих дела Дмитрий Львович был вынужден, как говаривала Раневская, не закончить, а прекратить.

Любочка была невысока ростом, очень тонка, любопытна. Носила шляпу. Она была ей к лицу. Точнее – к глазам, в которых сиял целый океан тоски по романтике.

– Дмитрий Львович, а вы в "Ватрушках" тоже будете читать лекцию? – поинтересовалась Люба в машине. Сворачивая с Большой Никитской в плотный поток Садового, Дмитрий Львович ответил:

– Ты издеваешься, Любка? Если бы я читал сегодня не о Цветаевой, у меня хватило бы сил ещё на одну,