Ангелы Тьмы - Гэв Торп

— Для начала, я должен рассказать, что случилось со мной после сражения на Калибане, — начал рассказ Астелян. — Все началось с великого смятения и боли. Целую вечность я чувствовал себя бесформенным, искаженным и вывернутым наизнанку бурлящей силой. Я находился в центре шторма и одновременно был частью водоворота. От понимания, кто я и где я, уцелела бесконечно малая часть. А потом словно наступило пробуждение ото сна. Калибан, сражение и огонь с небес казались лишь иллюзорной памятью.

— Где? В каком месте ты себя обнаружил?

— Вот это и оказалось самым неприятным, — Астелян поморщился.

После пыток, причиненных руками Борея, и психического зондирования, устроенного Самиилом, он все ещё испытывал головокружение и тошноту, чтобы сконцентрироваться, пришлось закрыть глаза.

— Я находился на каменистом склоне, бесплодная безжизненная пустошь тянулась передо мной. Исчезли густые леса Калибана, небо над головой было желтым, а над горизонтом висело словно бы разбухшее светило. Сначала я подумал, что все ещё не проснулся и продолжаю спать. Невероятная природа случившегося мучила меня и заставляла сомневаться в собственном здравомыслии. Но, когда это разбухшее солнце село, а ночное небо заполнилось незнакомыми созвездиями, я понял, что все это реально существует. Не понимая, куда попал, я решил выяснить, что это за место. Прошло много времени, прежде чем я обнаружил истину.

— Что за истина? — спросил Борей.

— Я оказался далеко, очень далеко от Калибана, — вздохнул Астелян. — Когда наступило новое утро, я решил идти на восток. Никакой реальной цели не было, но внутренний голос подсказывал, что должно идти в сторону солнца. Я надеялся, что отыщу поселение или, если подобное невозможно, по крайней мере, получу представление о месте, в котором оказался. Так я шел целый день по каменистой осыпи на склоне большого дремлющего вулкана, и ничего не нашел.

— Как ты выжил?

— Планета оказалась не такой безжизненной, как сначала подумалось. Имелись отдельные перелески из тонких деревьев и колючего кустарника. Тут я обнаружил, что, если копать достаточно глубоко, можно найти воду, которая сочилась сквозь скалы и собиралась в небольшие лужи под поверхностью. Там же обитали грызуны, змеи и насекомые, все они пожирали друг друга, и их оказалось нетрудно поймать. Таким образом, я поддерживал себя. Боюсь, если бы не чудесное тело, которое дал мне Император, я бы погиб. Если бы мои желудок, мышцы и кости не были столь приспособлены, я бы умер с голоду или подхватил болезнь от зараженной воды. Но мы были созданы, чтобы выживать, разве нет? Император дал нам такую физическую форму, чтобы мы преодолевали смерть и продолжали борьбу.

— А как же корабль, как ты до него добрался? — нетерпеливо спросил Борей.

— Я считал дни и одновременно брел, всегда на восток, всегда навстречу утреннему солнцу, — Астелян продолжал свой рассказ размерено, радуясь разочарованию капеллана. — Ночью я охотился, чтобы поесть, как раз в это время многие существа вылезали из нор и логовищ. Двести сорок два дня и ночи продолжался свой путь, прежде чем удалось найти кое-какие признаки присутствия разумных существ. Все это время я пытался разобраться в случившемся, заново переживая битву, стараясь собрать воедино и осмыслить последние минуты сражения на Калибане. И по сей день я не могу сказать, что нашёл ответы.

— Что произошло после двухсот сорока двух дней? — в голосе Борея не было гнева, лишь на короткий миг проявилось раздражение.

— Я увидел свет в ночном небе, — сказал Астелян, улыбнувшись при этом воспоминании. — Поначалу показалось, будто это комета или метеор, но, пока я приглядывался, он описал в ночном небе круг и исчез. Потом, как я и надеялся, он вернулся, и тогда стало понятно, это не метеор, а корабль или какой-то летательный аппарат. В этот миг я не подумал, друг в нём находился или враг, просто принял корабль за знак, который указывает направление. Так я продолжал двигаться на север, на четвертый день снова увидел корабль и поспешил прямо ему вслед, а всего шел двенадцать дней.

— Ты отыскал место посадки корабля?

— Как и прочие существа в этом заброшенном мире, люди предпочитали жить под поверхностью, вырубая себе убежища в скалах, — объяснил Астелян. — Я увидел бронированные ворота, устроенные на склоне большого холма, и большое пространство, освещенное сотнями посадочных огней, на его вершине. Я так долго видел лишь солнечный и звездный свет, что красные и желтые огни на горизонте показались мне восхитительными. Я удвоил усилия и пересек каменистую равнину, чтобы поскорее достичь сияния цивилизации.

— И что тогда? Что ты там нашел? Где это место? — Борей сыпал вопросами так поспешно, будто стрелял из болтера.

— Когда я был близок к концу моего путешествия, сомнения внезапно охватили меня, — сказал Астелян лениво, наслаждаясь недовольством Борея. — Империум раздирала война, развязанная Хорусом. Владения Императора были разделены, я не знал, на чьей стороне находятся жители подземного города, не заметил никаких признаков войны, и провел день, наблюдая, отыскивая какой-нибудь символ лояльности, но не было ничего.

— Ересь Хоруса закончилась. Прошло много времени с тех пор, как Император одержал победу, — наставительно сказал Борей.

— Я понятия не имел, сколько времени прошло, у меня не было способа узнать, сколько веков я пропустил, и как вообще такое могло случиться, — ответил Астелян, открывая глаза и глядя на Борея. — В конце концов я дерзнул войти, посчитав, что риск смерти от рук предателей все же лучше чем верная гибель, до которой пустошь в итоге довела бы даже меня. В ближайших воротах я представился как воин Темных Ангелов. Никогда не приходилось видеть такого изумления, какое появилось на лице человека при моем появлении. Однако он не пытался напасть, и я понял, что опасения были напрасны. Ошеломлённый охранник провел меня внутрь и вызвал своё начальство.

Астелян усмехнулся, вспоминая, какое облегчение он испытал, оказавшись принятым в подземное поселение, потрескавшиеся губы снова закровоточили. До этого момента он не вполне осознавал, каким потерянным был тогда, до какой степени бурные события прошлого сбили его с толку.

— Они созвали правящий совет, — продолжил он. — Я мало что мог сказать, потому что сам не знал, куда попал. Священники объявили это чудом, заявив, что меня направил к ним сам Император. Однако, на каждый их вопрос, у меня находилось ещё больше встречных вопросов. Что слышно о ереси? Где я, как могу вернуться к своим собратьям? Я многому научился на том, первом собрании. К моему ужасу, они сообщили мне, что пролетело целых девять тысяч лет. Это было невообразимо, чудовищно много для понимания. Я онемел в потрясении, пытаясь усвоить эти сведения.

— Однако, в конечном счёте, ты пришёл к пониманию случившегося? — спросил Борей.

— Не вполне, — признался Астелян. — Это выходило за пределы моего воображения и было уму непостижимо. Я отдыхал в отведенной мне комнате, пытался разгадать эту загадку, но не мог мыслить рационально и не находил ответов. Рационального объяснения пережитому не было, вместо этого я по возможности постарался доискаться, что же произошло за время моего необыкновенного отсутствия. Я начал с самого банального и изучил то новое место, в котором очутился. Это была горняцкая колония в мире, который назвался Скаппе Дельве. У них было мало точных звездных карт, но, к собственному ужасу, я сумел выяснить, что нахожусь в двенадцати сотнях световых лет от Калибана. Вдобавок ко всему прочему по мне ударили страх и одиночество, мир, который стал мне домом, оказался слишком удаленным, но я принял этот ужасный факт, потому что прочие откровения оказались ещё более странными.

— Итак, ты узнал, что случилось из-за твоего восстания против Льва и войны на Калибане, — голос Борея теперь звучал ровнее. Видимо, он решил, что можно позволить Астеляну рассказать историю в выбранной им самим манере.

— В наше время факты трудно отличить от слухов и сфабрикованных версий, — вздохнул Астелян, — Почти десять тысяч лет затмили события времен Ереси, и хроники Скаппе Дельве не были пространными. Но я застал время, когда Император ещё ходил среди нас, поэтому мог просеять легенды и получить зерна истины. Хроники рассказывали о том, как Хорус ударил по Терре, и сражение бушевало внутри императорского дворца. Воитель спустил с привязи кровожадных Пожирателей Миров, а Имперские Кулаки обороняли укрепления от их беспощадных атак. Но конец… конец был таким сбивчивым, таким невразумительным. Все, что я мог извлечь оттуда, оказалось историей о победе Императора, его личной победе над Хорусом в поединке, и о великих ранах, которыми был оплачен этот триумф. Именно на этой части истории, очевидно, сказалось влияние Министорума. Записи сообщали о поднявшемся до божественности Императоре на золотом троне, и о великолепии Императора, которое распространилось по всей галактике будто свет маяка.