События и люди. Издание пятое, исправленное и дополненное. - Анри Рухадзе

Но об одной обиде я все же хочу рассказать. Когда моя книга представлялась на Государственную премию СССР, он отказал мне в поддержке и на Ученом совете факультета высказался против, правда, заранее об этом сказав. Может, он и прав, но во время выдвижения или присуждения премий так не поступают. И тем не менее я его чту, уважаю и люблю[21].

Не могу не остановиться и на Г. В. Спиваке, который был в течение многих лет заведующим нашей кафедрой электроники. Он меня не знал, но под давлением А. А. Кузовникова и Д. Ф. Александрова согласился принять меня на кафедру. Я был первым и остаюсь пока единственным и, наверное, последним совместителем на этой кафедре. Когда я пришел в 1966 году, ему было 66 лет и он тогда еще вполне прилично соображал. Буквально за два или три года до этого он был назначен исполняющим обязанности заведующего кафедрой, но так и остался и. о., так как не был избран по конкурсу. И это развило в нем комплекс неполноценности, он во всех видел соперников, особенно в Кузовникове, репутацию которого всячески старался подмочить. Благо А. А. Кузовников в течение ряда лет был секретарем партбюро факультета и членом парткома университета и поводов для удара по его авторитету было хоть отбавляй. И такой повод, очень хороший, представился. Подал заявление на выезд в Израиль В. А. Годяк, ученик Кузовникова, действительно толковый человек, которого поддерживал и я. Этим решили воспользоваться «доброжелатели» А. А. Кузовникова, в частности В. Б. Брагинский. О последнем вообще не хочу говорить, считаю это ниже своего достоинства. Вот кто всю жизнь занимается очковтирательством в науке, пытаясь обнаружить гравитационные волны, и все неудачно. А В. Л. Гинзбург всячески поддерживает его и даже сделал членом-корреспондентом РАН за упорные и безуспешные поиски гравитационных волн. Вот вам и его принципиальность, и борьба с «лженаукой». Так или иначе при поддержке В. Б. Брагинского на нашей кафедре возникло «течение против предателей Родины и их сторонников». В эту борьбу активно включились В. Е. Мицук (к сожалению) со своим учеником В. Русановым и Б. Н. Швилкин (это уж и вовсе исчадие ада!). На многочисленных партсобраниях прорабатывали А. А. Кузовникова и А. А. Рухадзе, было даже написано донесение в органы, что В. А. Годяк посещал мои семинары в ФИАН и мог воспользоваться утечкой информации о моих оборонных работах (говорят, это сделал Швилкин). И что самое страшное, это неприемлемое для еврея течение поддерживал еврей Г. В. Спивак — лишь бы устранить конкурентов. Я так уверенно говорю об этом, потому что однажды он прямо мне сказал: «Ты хочешь занять мое место на кафедре». О боже! Прости меня грешного, но в это время я считал Г. В. Спивака выжившим из ума. И такое его состояние в течение ряда последних лет способствовало развалу созданной Н. А. Капцовым кафедры, когда-то одной из самых сильных на факультете кафедр. А. Ф. Александрову, пришедшему в 1986 году на смену Г. В. Спиваку, пришлось приложить много усилий, чтобы хоть ненамного поднять авторитет кафедры и спасти ее от полного развала. А шумиха вокруг В- А. Годяка, разумеется, пошатнула авторитет А. А. Кузовникова, он не стал заведующим кафедрой. Но больше всего пострадали В. Русанов (ушел с факультета), Б. Н. Швилкин (ушел с кафедры) и В. Е. Мицук (так и не защитился, хотя он этого заслуживает): в глазах окружающих они потеряли все. Ничего не потерял только В. Б. Брагинский, поскольку ничего и не имел. А то, что он стал членом-корреспондентом РАН — это заслуга В. Л. Гинзбурга, его высокая оценка очковтирателей в науке. Воистину, «свои дети иначе пахнут».

Раз уж я вновь коснулся имени А. А. Кузовникова, так закончу рассказ о нем. Я для него слишком много сделал сам, а поэтому по отношению к нему мне трудно быть объективным. Он скорее относится к числу друзей. Но одного не могу не отметить: он подолгу и часто работал в таких «скользких» местах, как партбюро, партком и деканат, причем на руководящих должностях. Трудно на этих местах оставаться чистым и не нажить врагов. Но мне кажется, что он не так уж много дров наломал, например, по сравнению с В. П. Силиным, возглавившим антисахаровскую кампанию. И в этом я вижу его большое достоинство. Второе его достоинство состоит в том, что он хорошо знает себе цену и никогда не «надувается». К числу его недостатков хочу отнести неумение разбираться в людях: то, что произошло у него с В. Е. Мицуком, которого он безоглядно любил, а после того, как тот предал, люто ненавидит. Так нельзя![22]

На физфак я принес всю свою душу, я не заканчивал физфак не по своей вине и хотел как-то войти в историю факультета. Думаю, это мне удалось. С моим приходом оживилась научная работа в лаборатории газового разряда кафедры электроники. Именно здесь были начаты работы по использованию разрядной плазмы в качестве источников света для накачки мощных лазеров, принесшие мне и А. Ф. Александрову в 1981 году Государственную премию СССР (а до этого и докторскую степень А. Ф. Александрову); именно здесь был создан курс и затем написан учебник «Основы электродинамики плазмы», за который я, А. Ф. Александров и Л. С. Богданкевич в 1991 году были удостоены Государственной премии СССР, последней Госпремии СССР. И наконец, премией им. М. В. Ломоносова были я и А. Ф. Александров удостоены в 1989 году за работы в области релятивистской СВЧ-электроники, которые на кафедре были также инициированы мною. Это все мои премии. За работы, выполненные в Академии наук (месте основной моей деятельности) формально я премий еще не получал. Правда, моя научная деятельность в Институте общей физики (а до этого ФИАН) и на кафедре сильно переплетены. Все, что я делаю в институте, так или иначе делается и на кафедре. Поэтому физфак я считаю своим домом, так же как ИОФАН. Их ни я, ни А. Ф. Александров никогда не делили, не делил и Г. В. Спивак. А вот В. С. Фурсов делил, и это мне было больно.

Институт общей физики. Теоретический отдел института

Однажды я уже был лишен МГУ и переведен в МИФИ без моего согласия. Это было в 1951 году. А вот в 1982 году, также без моего согласия, я был переведен из ФИАН в ИОФАН. Тогда, в 1951 году, это была интрига между физфаком и физико-техническим факультетом и между людьми, которые стояли за этими однотипными факультетами МГУ. А в 1982 году я оказался в ИОФАН, также в результате интриги, но уже интриги между двумя гигантами — А. М. Прохоровым (учителем) и Н. Г. Басовым (учеником). Взаимная неприязнь этих людей явилась причиной многих потерь для ФИАН и для их учеников. Это моя точка зрения, и ее я хочу здесь изложить.

Я пришел в ФИАН, когда директором был Д. В. Скобельцын, один из последних действительно великих людей. Он был дворянин во всех своих проявлениях — гордый и великодушный. Одним из проявлений его великодушия было выдвижение Н. Г. Басова и А. М. Прохорова еще в 1954 году на Ленинскую премию за создание квантовых генераторов. Я не хочу сказать что-либо плохое об этой работе, она действительно привела к созданию новой области физики — квантовой радиофизики, и роль Н. Г. Басова и А. М. Прохорова, безусловно, огромна; они себе «воздвигли нерукотворный памятник». Но скромности у них оказалось маловато. Особенно у Н. Г. Басова. После получения ими Нобелевской премии в 1964 году (а это также во многом заслуга Д. В. Скобельцына: ведь именно он выдвинул их на следующий год после запуска Ю. Гагарина в космос, что и явилось определяющим моментом для успеха) они окончательно возомнили себя гениями. Я и в этом не вижу ничего плохого, но вот когда они начали ненавидеть друг друга, тут и началось их падение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});