Цербер. Вечная охота - Влад Андреевич Туманов

кварталами нейтрального города, которые опоясывали главную площадь. Фактически, они были скрыты от тех, кто не желал выходить за пределы площади.

Нижние кварталы были наполнены разумными, снующими по земле, словно муравьи. Возвышающиеся над жилыми домами сторожевые башни нагнетали обстановку и выступали в роли всевидящих глаз, следящих за жителями. По городу летали двухголовые птицы, кружащие над самыми гнусными скоплениями мусора. Глядя на всю эту ужасающую картину, я ничуть не сомневался, что всё ещё в чистилище. И если верхняя часть, где находилась арена, ещё могла сойти за что-то благоприятное, то это… Это вызывало у меня лишь отвращение и желание поскорее отсюда убраться. В отличии от этого места, моё поселение хотя бы чуть-чуть, но напоминало преисподнюю, а это место… Это место было куда хуже, чем ад. Это была бездна.

Оторвав свой взгляд от города, я развернулся и пошёл к противоположному краю и заглянул внутрь арены. Оказалось, что я стоял на навесе для трибун, опоясывающих арену. И стоило мне на неё взглянуть, как я тут же осознал, почему она называлась бездонной.

В самом центре арены находилась широченная яма, о глубине которой можно было лишь догадываться. По всей её площади летало множество островов разных размеров и ландшафтов. Все они были расположены на разной глубине и буквально парили в воздухе. Некоторые из них уходили так глубоко, что я едва ли мог их разглядеть. Эта арена была поистине завораживающей, и мне оставалось лишь представлять, как на ней будут протекать сражения. На данном этапе, я даже не представлял, как это будет.

— Эй, ты! — откуда-то снизу донёсся разъярённый голос. — Как ты туда залез! Быстро слезай! Охрана!

Взглянув вниз, я увидел пухлого мужичка в костюме с золотыми запонками. Он стоял на трибуне, прямо под навесом, на котором я находился и истошно вопил, тряся при этом своими пухлыми щёчками. Усмехнувшись, я развернулся и с разбегу прыгнул вниз, решив не попадаться лишний раз на глаза охране. Прыжок с арены в самые низины нейтрального города вышел улётным. Дух захватывало от скорости и ветра, порывы которого заставляли меня прищуривать глаза. К сожалению, над приземлением мне всё ещё нужно было поработать. Вместо красивого приземления на одно колено, я врезался в статую горгульи, находившуюся на одной из крыш дозорной башни, и кубарем покатился вниз, цепляясь за всё, что только можно. Одежда, которая появилась на мне после перевоплощения была испорчена, но я об этом не переживал, ведь она была не моя. Зато, окончательно упав на землю, приземлившись прямо в лужу, от которой веяло помоями, я точно сошёл за своего в этом унылом месте.

— Снова эта пьянь валяется, где попало… — словно в подтверждение моим словам произнесла проходящая мимо женщина с грудным младенцем на руках.

Поднявшись с земли, я с удивлением протёр глаза, ведь впервые видел в этом мире младенцев. Нет, я видел детей, но чтобы настолько маленьких, впервые. Меня поражало, какую нужно иметь храбрость, чтобы родить в этом мире? И что теперь будет с этим ребёнком? Что если его мать покинет чистилище? Сможет ли он выбраться отсюда или вынужден будет жить тут вечно? Вопросов было больше, чем ответов, но искать их я не собирался. Да и, вероятнее всего, не нашёл бы. Скорее всего, многие здесь рожали не по собственному желанию, а просто из-за того, что иного выхода у них не было. Вряд ли в этом мире развита медицина, которая могла бы позволить женщинам избавлять себя от лишних мучений со спиногрызами.

Отряхнувшись от совсем больших кусков грязи, прилипших к одежде и оперению, я привёл себя в более или менее подобающий вид и побрел по улицам. Конечно, в любом другом месте, я бы точно выглядел как отщепенец, но в этих трущобах мой внешний вид был как раз к месту. Улочки были заполнены народом. Кто-то валялся на земле и блевал, кто-то пил спиртное, сидя у порога в заведение, а кто-то просил милостыню. Все здешние обитатели были отбросами и, судя по тому, что я видел наверх, принимать их никто не хотел. Нейтральный город был разделён на две части, верхнюю и нижнюю.

Сверху царила гармония и идиллия. Жившие там разумные имели хороший достаток, открывали свои магазины и одевались в красивые одёжки. Чего только стоит тот писатель, куривший дорогие сигары так, словно это были дешёвые сигареты. Наверху был свой рынок, на котором можно было всё купить. Я отлично видел его, когда забирался на арену. Были жилые дома, стоявшие вокруг главной площади во множество рядов. Было всё, чтобы жить хорошо и без проблем.

Внизу же всё было диаметрально противоположно. Ужасная среда обитания, никакой речи о магазинах и красивой одежде. Все здешние жители были вынуждены носить обноски, вонять дерьмом, и по этому же самому дерьму передвигаться.

— В каждом мире, всё одинаково… — прошептал я, глядя на то, насколько низко можно пасть. — И самое страшное, сделать с этим ничего нельзя…

Я и в самом деле был убеждён, что исправить такое невозможно. В любом обществе, рано или поздно находятся те, кому просто лень работать. Лень жить «нормальной» жизнью. Такие разумные готовы на всё, лишь бы не утруждать себя работой. Готовы даже на жизнь в таких условиях. Очень жаль это осознавать, но именно такой народ, чаще всего бунтует и идёт против королей. Особенно против хороших королей, которые стараются принести королевству процветание. Возвести королевство ввысь. Стоит дать такому народу палец, как они тут же попытаются откусить всю руку. И ведь искренне верят, что им всё должно доставаться бесплатно. Еда — бесплатно, жильё — бесплатно, красивая одежда — бесплатно, обучение — бесплатно, медицина — бесплатно. И когда встаёт вопрос, а с чего вдруг это всё должно быть бесплатным, как один отвечают: «Потому что я живу в вашем королевстве, и Вы обязаны снабжать меня всем, что мне потребуется!». И никому из них не приходит в голову, что бесплатным бывает только сыр в мышеловке. Королевство или государство не может снабдить всех бесплатным жильём и продовольствием. Стоит кому-то на это пойти и королевство неизбежно ждёт крах. К сожалению, зачастую народ этого не понимает. Вот и пеняют на всех вокруг и обвиняют других в своих трудностях, а сами проблему у себя перед носом не замечают. И нет, я не презирал таких людей. Я, скорее, их жалел, ведь они сами выбрали свой путь, пускай и настолько жалкий.

— Эй, Рафус! — я вздрогнул, когда услышал позади «своё» имя.

Резво обернувшись, я