Странные приключения Ионы Шекета. Книга 2 - Песах Амнуэль

ВТОРЖЕНИЕ В КУВЕЙТ

Теперь, когда вы уже кое-что обо мне знаете, я могу рассказать вам еще больше. Раньше, когда вам было известно только мое имя — Иона Шекет, приводить некоторые факты из моей биографии было бы опрометчиво, вы наверняка решили бы, что я, как минимум, преувеличиваю, а как максимум просто выдумываю свои истории так же, как придумывал их польский путешественник Ийон Тихий. Но сейчас-то, полагаю, вы готовы поверить любому моему слову! Например, такому: в августе 2065 года, после соответствующей подготовки в тренировочных лагерях, я получил от командира отделения предписание явиться в канцелярию фирмы «Брументаль» и поступить в полное распоряжение ее директора господина Пинхаса Бецалеля. Интересно, верно? Это сейчас каждому новорожденному известно, что «Брументаль» был отделением Мосада и занимался профилактикой и устранением потенциальных угроз существования государства Израиль. А в середине шестидесятых, когда я с предписанием в кармане явился в Тель-Авив и предстал перед изображением Бецалеля, никто представления не имел не только о том, чем в «Брументале» занимаются, но и о самом существовании фирмы не мог знать, поскольку сведения эти были строжайше засекречены и разглашение их каралось бессрочным тюремным заключением. Изображение Пинхаса Бецалеля оказалось видным мужчиной лет семидесяти, хотя, конечно же, кто судит о человеке по его голографической проекции? В жизни руководитель «Брументаля» мог оказаться и молодым толстяком, и старым паралитиком, а то и вовсе женщиной без определенного возраста. Я представился и протянул предписание, которое, растворившись на моей ладони, возникло в руке изображения господина Бецалеля. — Иона Шекет, воинское звание… м-м… служил на территориях… ага… в зман-патруле… ого… прошел полный курс по программе «Поворот»… эх-хе-хе. Годишься! — решило изображение и добавило: — Как ты относишься к тому факту, что государство Израиль возникло именно в 1948 году? — Положительно, — сказал я, подумав. Вообще говоря, если бы Израиль появился на карте лет на тридцать раньше, мир сейчас выглядел бы более привлекательно. Но, поскольку этого не произошло, то и волноваться по такому поводу не следовало. — Положительно, — с сомнением в голосе пробормотало изображение Бецалеля. — Так вот, в Мосаде полагают, что этого может не случиться. И нам поручено обеспечить профилактику и, если понадобится, прикрытие. Отправляйся. Вводные получишь в три часа семнадцать минут ночи, поэтому советую лечь спать не позднее двух и без снотворного. — Не употребляю, — с гордостью сказал я, зная, как трудно засыпают многие мои коллеги из зман-патруля… Поселили меня в комнате на верхнем этаже здания «Олам», из одного окна я видел Средиземное море и остров Кипр, будто темную булавочную головку, а из другого окна просматривалась Иорданская провинция вплоть до Бейт-Аммана. Я посмотрел на висевшем перед окнами облаке программу новостей (ничего интересного, только в Вашингтоне опять обвалилось совсем обветшавшее левое крыло Белого дома) и завалился спать в ожидании вводных. Ровно в три семнадцать (мои внутренние часы ошибаются обычно не больше, чем на полторы секунды) что-то щелкнуло в моем спавшем сознании, и я отчетливо понял, что происходит на белом свете и что мне предстоит сделать, когда я продеру глаза. Президент Аргентинской джамахирии Пабло Альбанезе решил покончить с Соединенными Штатами Израиля, не допустив создания в 1948 году еврейского государства. Решение простенькое, но, надо сознаться, без вкуса. После того, как в 2023 году в католической Аргентине число жителей, принявших ислам, начало резко возрастать, процесс этот никому не пришло в голову остановить законодательным образом. Результат: семь лет спустя в этой латиноамериканской стране президентом стал мусульманин Роберто Алания. И поехало… Когда Соединенные Штаты Израиля распространили свое влияние с севера Америки вплоть до Перу и Боливии, Аргентина оставалась единственным, но зато надежным оплотом исламистов на этой части суши. И что было делать? Бомбить Буэнос-Айрес (переименованный в Аль-Айру)? Кнессет не принял такого решения, армия промедлила с рекомендациями, а теперь, сорок лет спустя, мы имели то, что имели: Альбанезе, судя по всему, построил-таки стационарную машину времени — интересно, как это проглядели наши вездесущие мосадовцы? Да, опасность была велика, спорить не приходилось. Если людям Альбанезе удастся выйти из капсулы времени в 1947 году на Ближнем Востоке, они смогут повлиять на решение ООН о создании Израиля. Раз плюнуть: подменить представителя Советского Союза (пластиковая маска, вариатор тембра голоса — кто в то время мог бы распознать самозванца?) или, того лучше, внушить американскому президенту подсознательную мысль о том, что евреям заповедано создать свое государство лишь после пришествия Мессии и было бы нечестно по отношению к еврейской религии мешать этому естественному процессу… Я проснулся в семь утра, четко представляя опасность и отлично понимая, что именно нужно сделать, чтобы выполнить свое первое задание в «Брументале». Прежде всего, я отбросил как нелепый вариант внедрения в аргентинские разведывательные сети. Поскольку речь шла о воздействии на причины событий, то и обезвредить противника можно было лишь на «пыльных тропинках времени». Отправляться в 1947 год и там, пользуясь индексаторами Шавива, искать проникшего из будущего диверсанта я тоже не собирался индексаторы хороши, если знаешь, что и где ищешь, а я этого не знал, ведь идея о возможной подмене представителя СССР была всего лишь умозрительным заключением, и не более того. Значит, нужно было устроить засаду внутри временного канала и перехватывать все капсулы, следовавшие из нашего, 2065 года, в 1947-й. Это тоже было рискованное предприятие — а что, если диверсант отправится в 1945-й и внедряться будет не в официальных ооновских представителей, а в кого-нибудь из верхушки ЭЦЕЛя или Хаганы? В конце концов, развалить любое национально-освободительное движение можно и изнутри, как это неоднократно доказывали исторические события… Вы когда-нибудь путешествовали во времени по неотключенному от реальности временному каналу? Уверяю вас, занятие это не из приятных. Обычно бывает так — входишь в капсулу, набираешь пространственно-временные координаты, нажимаешь «пуск», ждешь секунду-другую, после чего нажимаешь «стоп» и выходишь в тот мир, где и хотел находиться. А если канал не отключен от реальности, то, нажав «пуск», ты остаешься как бы сидеть там же, где сидел в момент отправки, и одновременно перемещаешься во времени таким образом, чтобы видеть все происходящее. Между тем, то, что реально происходило, меняется произвольным образом, поскольку временной канал не подвержен действию принципа причинности. Ты видишь, допустим, как воздвигается здание «Бейт Каскада», и неожиданно замечаешь, что строится оно не снизу, а сверху, и фундамент висит в воздухе, как остров Лапута… Я занял позицию на границе ХХI и ХХ веков, спрятался на развилке нескольких реальностей (одну из которых, как мне казалось, создал сам, но не мог вспомнить — когда и по какой причине) и принялся ждать. Ожидание во временном канале — это прежде всего попытка не обращать внимания на все творящиеся вокруг несуразности. Скажем, сижу я, жду, а мимо проходит президент Клинтон (был такой в Америке в конце прошлого века) и говорит голосом Моники Левински: «Эй, Шекет, ты чего расселся, идем брать Зимний!» Попробуй в таких условиях сосредоточиться на выполнении боевого задания. Однако не зря же я успешно закончил курсы! От Клинтона я отмахнулся, как от назойливой мухи, появившегося следом Бориса Ельцина приклеил скотчем к новогоднему празднику 2002 года и в это время увидел некое движение в южной части Атлантического океана. Кто-то усердно спускался вниз по временному каналу, цепляясь за стенки и стараясь не свалиться сразу в век XIX или того глубже. Я не стал подниматься навстречу, закрепился на уровне 2000 года — здесь стенки временного канала были хорошо заштукатурены и позволяли даже немного расслабиться. Диверсант-аргентинец опустился до моего уровня, ноги его висели теперь перед моими глазами, поскольку находились в одном и том же месяце 2000 года, и я вцепился в икры негодяя мертвой хваткой. Не ожидая нападения, тот свалился мне на голову, я, в свою очередь, не ждал, что диверсант перемещался во времени, не пристегнувшись к капсуле, и в результате мы оба кубарем покатились вниз через годы. Где-то на уровне 1990-го я сумел все-таки ухватиться за выступавший из стенки временного канала предмет (это оказалась одна из уничтоженных в том году российских баллистических ракет) и таким образом закрепил во времени не только себя, но и своего противника. — Хоп! — сказал я, когда мы оказались с ним нос к носу. — Дальше не пущу, придется возвращаться. — Вот еще! — сказал он с ненавистью. — Неизвестно, кто кого не пустит. И, развернувшись, двинул меня кулаком в глаз. Если вы никогда не дрались в туннеле времени, то вы все равно не поймете моего правдивого описания. Что вам скажет, к примеру, такая фраза: «Я сунул ему в селезенку Фолклендский кризис, а он в ответ въехал мне в нос вторжением Ирака в Кувейт»? Между тем, он именно так и сделал, прежде чем мне удалось уколоть его иглой забвения, после чего тело обмякло, и я еще долго карабкался с ним вверх по годам и десятилетиям, пока не вывалил из капсулы в нужном времени и нужном месте… — Хорошая работа, — сказало мне изображение господина Пинхаса Бецалеля, когда я явился с отчетом. — Почти без человеческих жертв. — Что значит — «почти»? — возмутился я. — Мы боролись один на один, никто не пострадал! — Да? — подняло брови изображение. — А то, что этот негодяй в 1990-м году заставил Саддама Хусейна войти в Кувейт, вы считаете своей творческой удачей? Акция в 1948 году не удалась, так он хотел хотя бы частично себя реабилитировать… Цепочка понятна: Саддам вторгается в Кувейт, Америка бьет Саддама, Саддам в отместку бьет Израиль… — Партия, проигранная заранее, — пожал я плечами. — Я ее просчитал до пятого хода. Скажите-ка, хоть одна ракета была начинена химией? Хоть одна… — Хорошо-хорошо, — торопливо сказало изображение Бецалеля, — не обижайтесь. Все нормально. Вы готовы выполнить новое задание? — Готов, — сказал я и приготовился слушать.