Мареси - Мария Турчанинофф

тоже. Помогла ей поднести ко рту миндаль и сама съела одну штучку. У миндаля был вкус земли и соли. Лепестки розы в сахаре показались мне кислыми и сладкими одновременно.

Появилась Мать, выступая спокойно и с достоинством. Ее волосы трепетали на ветерке из открытого окна. В руках она держала золотой сосуд.

– Ешьте, дочери мои. А когда поедите, пейте, – сказала Мать. – Когда же вы поедите и попьете, усмирите свои волосы. Заплетите, скрутите и свяжите их, не упуская ни один локон.

Я засунула один из странных листков между неподвижными губами Яй, один засунула себе в рот и принялась жевать. Горький вкус заполнил меня целиком: от губ до сердца, от лона до пяток. Это был вкус беды и лунного света.

Сквозняк пробежал по полу, охлаждая мои лодыжки. Я перестала жевать.

Дыхание Хагган. Ее царство снова подступило близко. Вокруг меня стояла тишина, слышны были лишь шепот ветра да жевание. Не голос ли Хагган шелестел в парусе чужого корабля? Не мое ли имя шепчет она? Я не могла проглотить лист, который держала во рту. Не могла пошевелиться. Если я пошевелюсь, она найдет меня.

Мать подошла к нашему столу, поднесла сосуд к моему рту. Я выпила, и красное вино смыло листок и страх. Вино было густое и сладкое, как мед. Соленое, как кровь.

Вокруг меня руки уже потянулись к волосам, ловкие пальцы заплетали и усмиряли волосы. Сестра Лоэни и сестра Нуммель пробегали от стола к столу, раздавая ленты, которыми надо было завязать косы. Я не хотела стоять неподвижно, заплетая волосы. Теперь, когда вино прогнало мой паралич, мне хотелось бежать. Бежать от корабля, бежать от Хагган – убежать далеко в горы и спрятаться. Руки мои дрожали, когда я начала заплетать косу.

Движения пальцев в волосах успокоили меня. Я не заплетала кос с тех пор, как уехала из дома, но руки помнили, как это делается. Они разделяли и поднимали пряди, скрещивали и натягивали. Спокойствие поселилось в моем теле, я почувствовала себя сильной.

Ветер, дувший в окна, стал успокаиваться.

Мы с сестрой Мареане совместным усилиями заплели волосы Яй. По мере того как удлинялась ее коса, я ощущала, что и она немного расслабляется. Этому спокойствию невозможно было противостоять.

Яй была последняя, чьи волосы заплели. Едва мы закончили с ней, как ветер исчез совсем. Все стояли, глядя в окно, – я даже вытянула шею, чтобы лучше видеть.

Море лежало спокойное и неподвижное, как зеркало. Полный штиль, ни единой, даже самой маленькой волны на поверхности. Солнце уже поднялось над горизонтом, но еще не выступило из-за гор. Тени, отбрасываемые зданиями Аббатства, казались длинными и острыми. Корабль стоял между Зубцами с повисшими парусами. Пена вокруг корпуса исчезла. Мое сердце радостно подпрыгнуло в груди. Все сестры и неофитки задержали дыхание.

Но тут на корабле стало заметно движение. Я могла различить светлые головы мужчин и их черную одежду. Блестящее оружие исчезло. Длинные предметы выскользнули из отверстий вдоль боков корабля.

Весла.

– В Храм Розы! – крикнула Мать. Голос ее прозвучал с надрывом. – Скорее!

Не говоря ни слова, мы высыпали из Дома Очага. Косы хлестали нас по щекам, босые ноги топали по гладким камням. Мы бежали. Я крепко держала Яй за руку. Вниз по Рассветной лестнице, через внутренний двор и вверх по Вечерней лестнице. Все время мы видели корабль. Он приближался. Теперь не так быстро, как раньше, но он подбирался все ближе.

Роза распахнула двери Храма, и мы забежали внутрь. В Храме было почти совсем темно, цветное стекло пропускало не так много утреннего света. Я заметила, как две фигуры в белом взбежали по лестнице на подиум и скрылись за двойными дверями розового дерева. Роза и Эннике.

В ожидании мы встали между колонн.

Отсюда мы не могли видеть море. Нам не видно было, где находится корабль. Яй по-прежнему сжимала мою руку. Мне было очень страшно. Я думала о том, что мужчины сделают с Яй. С нами со всеми. Думала о наших каменных стенах – достаточно ли они высоки? Как долго они смогут защищать нас от мужчин? Во рту у меня по-прежнему царил горький вкус листа, сладость розового лепестка и землистый вкус миндаля.

На подиуме появились Роза и Эннике. Непривычно было видеть их без водопада волос, падающего на плечи. Они вынесли два высоких серебряных канделябра и зажгли две толстых красных свечи. Когда огоньки свечей разгорелись, они не разогнали сумрак в Храме, но в бледном утреннем свете заплясали тени. Роза и Эннике исчезли за дверями, а потом вернулись, держа в своих руках по блестящему предмету, и протянули их нам.

– Распустите волосы! – крикнула Роза совершенно новым голосом, разрезавшим тишину, как ножом. Эннике повторила ее крик.

– Распустите волосы!

Голос Эннике тоже был неузнаваем, он резанул меня, словно меч.

Теперь я поняла, что они держат в руках. Это были медные гребни, которые я видела накануне.

Мы начали развязывать ленты, которыми были завязаны все наши косы: светлые и темные, рыжие и серебристые.

В открытую дверь влетел ветерок.

На подиуме Роза и ее неофитка быстрыми ловкими движениями распустили волосы. Затем взяли по гребню и запустили в водопад своих волос.

Суровый ветер налетел на Храм, от него задрожали окна в виде роз. Роза издала торжествующий вопль и провела по волосам расческой.

– Проснись, ветер! – крикнула она. – Приди, буря!

Она кинула гребень в толпу. Я увидела, как сестра О поймала его и провела им по своим волосам. Новый порыв злого ветра рванул крышу Храма.

Мне удалось распустить свою последнюю косу. Мелкие искры посыпались из моих волос, наконец-то оказавшихся на свободе. Я поспешно принялась расплетать косы Яй. Ее волосы трещали и шипели. Гребни переходили из рук в руки, их запускали в волосы, которые тут же начинали искриться и взлетать. Роза и Эннике расчесывали свои локоны пальцами, откидывая голову, резко и звучно хохоча. Мне в руку попал гребень, я провела им по волосам Яй, потом по своим собственным.

Ветер люто взвыл, налетел на стены, крыши, окна, рванул огромную мраморную дверь, так что она с грохотом ударилась о стену. Храм был заполнен женскими фигурами в белых одеждах, которые топали и крутились на месте – и чем сильнее хлестали их волосы, тем мощнее завывал ветер. Выпустив Яй, я стала пробиваться к двери. Я должна узнать, что там происходит, должна это увидеть.

Мир снаружи я узнала с трудом.

Небо почернело от тяжелых туч. Весь свет погас. В