Миллион и один день каникул. Гум-Гам - Евгений Велтистов

— Пустяки, — махнул рукой Гум-гам. — Что на тебе было? Рубашка и штаны? Сейчас получишь.

И Максим появился из шкафа в новой рубашке и новых штанах.

— Ну, — хитро спросил Гум-гам, — угадал?

Максим покосился на забавный шкаф-одевалку, нерешительно произнес:

— Наверное, все они начинаются на «В».

— Вот и не угадал! — Гум-гам захлопал в ладоши. — Все они — машины. Все на «М»!.. Миллион разных «М»!

— А чего ж они шепчут: «Включите меня…»

— Ты прав, — согласился Гум-гам. — Все они приставалы.

Максим пожалел, друга: целый день сиди дома и нажимай миллион кнопок. Если б не верный Вертун, у Гум-гама не было бы ни одной свободной минуты.

— Вертун! — крикнул Гум-гам, и Вертун тотчас явился. — Выкидывай все, Вертун!

— Все? — пропищал Вертун.

— Все, все, до единой! — Гум-гам вздохнул с облегчением, засмеялся, придумав, как ему избавиться разом от миллиона противных кнопок. — Я думаю, Максим, пока идет уборка, мы с тобой поиграем. Быстрей на улицу!

Гум-гам побежал через комнату, Максим — за ним. На бегу Максим ударился плечом о шкаф, крикнул:

— Вертун, убери его!

— Молодец, Максим! — похвалил, оглянувшись, хозяин. — Будет знать, как толкаться!

Гум-гам подскочил к прозрачной стене, и она со звоном распахнулась. Открылось синее-синее, как море, безграничное небо. В этом небе порхало чтото пестрое — бабочки или птицы, Максим точно не мог разглядеть, моргая от непривычно слепящего света. Он посмотрел вниз и не увидел ни улицы, ни двора, никакой вообще земли. Это было так непривычно, что Максим в испуге отступил от распахнутой стены.

— Как ты хочешь гулять? С зонтом? На облаке? На клумбе? — спрашивал его Гум-гам.

— Не… знаю… — растерянно отвечал Максим.

— Сейчас я придумаю что-нибудь забавное, — обещал его друг.

За их спинами Вертун убирал последний пылеглот.

— Тебе не жалко? — спохватился Максим. — Как ты будешь умываться, обедать, одеваться?

— Не волнуйся, — рассеянно отвечал голуболицый мальчик. — Автук сделает новые машины.

— Автук? — Максим повторил странное имя. — Кажется, я еще не видел Автука.

— Мы не заходили в эту комнату, — спокойно сказал Гум-гам. — Мой Автук делает все на свете.

Любую машину — за одну секунду. Вот смотри: сейчас я попрошу одну вещь, которой еще нет ни у кого. И она сразу будет. Эй, Вертун, принеси сюда летающие банты!

Вертун мигом принес две белые ленты.

— Зачем это? Что мы — девчонки? — возмутился Максим, догадываясь, что ленты могут стать бантами.

— Не пожалеешь, — сиял Гум-гам, завязывая на голове Максима бант. — Я еще не видел ни одной девчонки, которая летает с бантами. Мое изобретение… — скромно добавил он, смастерив себе такой же бант.

— Разве мы полетим? — удивленно спросил Максим, ощупывая свой бант (он еле держался на макушке).

— Еще как! — воскликнул Гум-гам, ведя его к распахнутой стене. — Не бойся, не развяжется. Р-раз! — и ныряй.

Гость упирался, не понимая, как он может летать с каким-то глупым бантом. И тогда Гум-гам легонько толкнул его в спину.

Максим ахнул, сорвавшись с карниза, прошептал, задыхаясь, «р-раз!» и повис в воздухе. Он ощутил удивительную легкость, словно очутился в реке, и радостно замахал руками, заболтал ногами. А рядом парил Гум-гам, звал: «Эй, за мной!», и над головой его, над вставшими дыбом волосами, сам собой вертелся крохотный белый пропеллер.

Теперь Максим увидел город, в котором жил его друг. Слева и справа, сверху и снизу висели огромные разноцветные дома-шары. Впрочем, где было «лево», а где «верх», Максим не мог точно сказать, кувыркаясь в голубых волнах. Ясно было одно: в воздушном городе нет никаких улиц. Навстречу нашему летуну катилось что-то пестрое, вертящееся, и он едва успел нырнуть в сторону, а оглянувшись, догадался, что это цветочная клумба.

— Того и гляди, набьешь себе шишку, — проворчал Максим, заметив парящее дерево с крепкими сучьями.

— Осторожней! — крикнул Гум-гам, подлетая.

— Я вижу. — Максим, вытянувшись рыбкой, скользнул между зеленых ветвей и вздохнул: — Опасно для жизни… Как только тут ходят пешеходы? спросил он, забыв, что сам болтает в воздухе ногами.

— Все сидят дома, — ответил Гум-гам.

— У вас никто не гуляет? — удивился Максим.

— У нас не любят гулять, — грустно сказал Гум-гам.

— А праздники? Ведь в праздники всегда гуляют на улице. Ну хоть в гости кто-нибудь ходит?! — возмутился Максим. — Разве не интересно прилететь к кому-нибудь на день рождения?

— Конечно, интересно, — согласился Гум-гам. — Ты не думай, — добавил он, — что здесь одни скучные люди. Я и мои друзья гуляем когда хотим: это мы придумали камень путешествий.

Они пролетали под аркой радуги, которая, казалось, стояла прочно на месте в этом плывущем вместе с ветром воздушном городе.

— Хочешь скатиться с радуги? — предложил другу Гум-гам. — Тебе понравится…

Максим в ответ взбил воздух руками, взлетел на сверкающую дугу и, перевернувшись на спину, решил. «Поеду по красной дорожке». В ту же секунду он заскользил вниз гораздо быстрее и мягче, чем на ледяной горе, и в глаза ему ударил сноп огненных искр, так что слезы брызнули из зажмуренных глаз. Хоп! — и он уже качается в голубых волнах и, счастливо улыбаясь, думает: «Если я скажу маме, что катался с радуги, она воскликнет: «А-а, я знаю, как это было: лег на спину и съехал вниз…» Нет, совсем не так! Когда чувствуешь быстрое скольжение, когда видишь, как блестят купола домов и вся радуга лучом прожектора ударяет в глаза, а потом, стараясь отдышаться, хватаешь ртом прохладный голубой воздух, — это совсем не «съехал вниз», это катание с настоящей радуги…»

Максим открыл глаза. Гум-гам парил неподалеку со скучающим видом.

— А ты что не катаешься? — спросил Максим.

Гум-гам махнул рукой, ничего не ответив.

— Может быть, ты соскучился по своим машинам? — хитро спросил Максим.

Гум-гам надулся и даже лег на спину, сложив руки на груди, давая понять другу, что его вопрос совсем некстати, невероятно глупый вопрос.

— Может быть, у тебя болит голова? — продолжал Максим.

— Не болит.

— Может быть, ты хочешь поиграть со мной?

— Хочу! — Гум-гам так и подскочил в воздухе.

— Тогда лови меня!

И Максим, словно пловец, отчаянно заработал руками и ногами, слыша, как его друг завизжал от удовольствия. Сгоряча он полетел, не разбирая дороги, куда глаза глядят, потом осмотрелся и, заметив круглый дом, решил скрыться за ним. Но Гум-гам был совсем близко, он почти хватал соперника за пятки, и Максим, ловко изогнувшись, взлетел вверх и ударился головой о что-то мягкое.

Два возгласа раздались с разных сторон.

— Поймал! — кричал Гум-гам, держа в руке сандалию Максима.

— Что это за глупые шутки! — прохрипел кто-то.

Голова и плечи Максима торчали из белого облака, на котором сидел старик с подзорной трубой в руке.

— Неужели так мало свободного места, что нужно толкать это спокойное облако? — говорил старик, вздымая косматые брови. — Что ты тут делаешь?

— Я гуляю, — ответил Максим, чувствуя себя не совсем удобно в таком странном положении. — А вы что делаете?

— Давно я не видел мальчиков, которые гуляют самостоятельно, — как бы про себя сказал старик. — Разве ты поймешь, мальчик, зачем я на этом облаке?

— Пойму, — сказал Максим.

— Я стараюсь узнать, как устроен мир, — ответил старик.

— Значит, вы смотрите с облака в подзорную трубу? — подумал вслух Максим.

— Я изучаю все, что вокруг меня.

— А как устроен мир? — поинтересовался мальчик и вдруг вскрикнул: Ой!

— Что значит «ой»? — встрепенулся старик.

— Простите. Это ничего не значит. — Максим догадался, что Гум-гам дергает его за ногу, и, хотя ему было щекотно, он больше не вскрикивал, чтобы не отвлекать внимание наблюдателя с трубой. — Простите, как все устроено?

— Я не могу ответить на твой вопрос.

Старик приложил к глазу трубу.

— Что вы видите? — быстро спросил Максим. Он чувствовал, что приятель тянет его изо всех сил.

— Я вижу лишь голубое пространство и нигде не вижу земли, — бросил через плечо наблюдатель.

— Желаю вам открыть Землю! — крикнул мальчик, выныривая из облака.

— Ты так долго разговаривал и совсем забыл об игре! — обиженно сказал ему Гум-гам. — Возьми свои сандалии.

— Я его спрашивал, — начал рассказывать Максим, стараясь сесть в воздухе и застегнуть сандалии, — я его спрашивал, а он смотрел в подзорную трубу.

— И он ответил на твои вопросы?

— Нет. Он никак не может найти Землю.

— Так я и думал! — сказал Гум-гам. — Даже мудрый ученый все забыл и ничего не знает.