Письмо дяде Холмсу - Валерий Гусев

Я вышел в сени, отпер входную дверь. Машина – внедорожник, как у папы, – стояла напротив дома и светила мне прямо в лицо. Хлопнули дверцы. Две мужские тени двинулись к дому.

«Мама осталась в машине, – подумалось сквозь дрему, – папа и Митёк шагают к нам».

Но мама не оставалась в машине. И шагали к нам не папа и Митёк. Два силуэта на фоне яркого света. Они шагали так напористо и угрожающе, что я машинально отступил в сени.

Они вошли в дом. В сенях было не очень светло, но я разглядел опасных незнакомцев – добрые люди так в чужой дом не входят.

Один из них был, вероятно, главный – высокий, толстый, щеки его висели над воротом свитера, как у сенбернара. Но у сенбернара морда добрая, а у этого – злая.

Другой, видимо, его водитель и охранник, был вообще шкаф. Лицо его было ни доброе, ни злое, а сонно-равнодушное. Будто ему все равно – ударить или приласкать.

– Где этот шплинт? – грубо спросил главный.

– Какой шплинт? – я даже растерялся.

– Маленький. Воришка.

Я понял, что речь идет об Алешке, и сильно разозлился.

– Никаких жуликов у нас нет. Ни больших, ни маленьких. – И я заслонил дверь в комнату.

– А ну-ка, отойди!

Шкаф без лишних слов грубо отшвырнул меня от двери. А главный повторил:

– Где шплинт?

А шплинт… Он вдруг возник на верхней ступеньке лестницы, в дверях кабинета. Картина была клёвая.

Маленький такой пацан, в пижаме, с большим и грозным автоматом в руках. За поясом – граната. Немного портило эту картину то, что тяжелая граната неумолимо тащила вниз его пижамные штанцы.

Но все-таки впечатление было сильное.

– Руки за голову! – звонко прозвучал его голос. И Лешка вскинул автомат.

Ночные гости испугались. Испугались по-настоящему. И не столько оружия, сколько того, что это оружие находилось в руках мелкого неосторожного пацана – шплинта, по-ихнему.

Толстый шагнул назад и… рухнул в погреб. Обрушиваясь туда, он машинально схватил своего напарника за ногу и сдернул его за собой.

Рухнули они с грохотом, мне даже почудилось, что дом немного подпрыгнул на месте.

Я захлопнул тяжелую крышку и засунул железяку в кольца. Прямо у нас этот погреб вроде западни. Опять улов получился.

Внизу вдруг загрохотали выстрелы. Настоящие. От крышки полетели щепки, а в потолке зазияли дырки от пуль.

Алешка сбежал вниз и громко сказал мне:

– Дим, давай я туда гранату брошу.

– Жалко! – громко ответил я.

– А у меня их полно, – успокоил меня «шплинт».

Внизу стало тихо. А потом раздался еще выстрел, нерешительный такой.

– Ах вы так! – Алешка возмутился. – Не хотите по-плохому, будет вам по-хорошему. Дим, тащи шланг. Мы их сейчас утопим.

– Не надо! – донеслось снизу. – Мы не умеем плавать!

– Это хорошо, – усмехнулся Алешка. – Меньше будете страдать, побыстрей утонете.

Я взял из кладовки шланг, подключил его к крану и включил насос. Другой конец шланга мы всунули в щель.

Вода пошла – снизу раздались вопли. А мы хихикали.

Может, кто-то скажет: какие жестокие ребята. Возможно. Но мы никогда не обижали малышей, не издевались над кошками. Не воровали и не врывались в чужие дома.

А эти, там, внизу. Какие они красивые и благородные. Напали с оружием на пацанов, а теперь скулят, как щенки под дождем.

– Может, хватит? – спросил я Алешку.

– Тебе их жалко, да?

– Мне воды жалко. Мне еще посуду мыть.

– Ладно, выключай, – согласился Алешка. – Очень спать хочется. Брось им туда заодно мочалку.

Я бы им туда гранату бросил. Жаль, что она ненастоящая.

– Эй вы, – крикнул Алешка. – Я вызываю спецназ, а вы сидите смирно. Как мокрые мышки.

– Вызывай скорей, – посоветовал я. – А то они уже бульки пускают.

Никакой спецназ мы вызывать не стали, а пошли спать. Нимало не заботясь о судьбе задержанных.

Но нам, конечно, не спалось. И Лешка рассказал мне, почему он очутился наверху, почему оказался открытым люк в погреб.

– Понимаешь, Дим, – просто объяснил он. – Я понял, что этот Щелкунчик, он не главный. Он шплинт в этой компании. А камешек, наверное, очень дорогой, они его пускали в игру, как приманку. И проворонили.

– Это мне ясно. Щелкунчик помчался вслед за тобой, чтобы вернуть камень. Они его долго ждали, не дождались и тоже приперлись.

Как выяснилось позже, Алешка не очень ошибался в своих предположениях. А когда у дома остановился их внедорожник, он, не в пример мне, сразу сообразил, что приехали среди ночи вовсе не наши родители. А главарь этой банды. И Леха, когда я вышел на крыльцо встречать незваных гостей, распахнул люк, взлетел в кабинет, достал из-под тахты автомат и сунул за резинку пижамных штанов бутафорскую гранату.

– И ты совсем не испугался? – недоверчиво спросил я.

– Я боялся, Дим, только одного, – усмехнулся Алешка, – чтобы ты сам в погреб не брякнулся…

Заботливый какой! Прямо до слез меня растрогал. А «заботливый» добавил:

– Иначе ты бы мне все испортил.

А то, что я сам бы «испортился», грохнувшись в подвал, это не в счет. Это так – всего делов-то.

Но я не обиделся. Я им горжусь. Своим младшим братом. И даже подумал: а ведь мы когда-то вырастем, Алешка женится, будет жить своей семьей – вот скучно-то нам станет!

С тем я и уснул.

Утром нас разбудил приглушенный вопль из погреба:

– Эй, наверху! Ну где твой спецназ-то? Нам холодно.

– Может, вас еще и покормить? – ледяным тоном осведомился Алешка. – И песенку вам спеть?

Мы позавтракали, я помыл посуду. Часов в одиннадцать приехали наши родители. С Митьком, конечно.

Мы выбежали их встретить. Я и не знал, что так по ним соскучился. Они вышли из машины – сияющие, довольные, отдохнувшие от нас. И распахнули нам свои объятия.

– А это что? – спросил папа, указывая на чужую машину. – У кого угнали?

– Какая-то посторонняя, – увильнул Алешка. – Проездом. – И сразу же пристал для отвода глаз к Митьку: – А кому премию-то дали? И за что?

– Было за что! – рассмеялся Митёк. – Это классик детективного жанра, очень известный. Цитирую: «И он ударил его пяткой ноги в челюсть лица!»

Алешка тоже расхохотался:

– А я еще лучше могу. Я тоже классик: «И он ударил его правой пяткой ноги в левую челюсть лица!» Класс? А чего вы нам привезли?

– Вот! – сказала мама. – Ему не радостно, что мы приехали! Ему важно, что мы ему привезли!

– Мам, – наябедничал Алешка. – Мы питались одной картошкой с медом. Хочется кусочек какой-нибудь вкуснятины.

Началась всякая суматоха, стали таскать сумки из машины, накрывать на стол. Мама все приглядывалась к нам: не похудели? Не простыли? Не соскучились?

– Алексей, – сказал папа, когда мы уселись обедать, – ну ты и натворил дел!

– Откуда ты знаешь? – Алешка уже что-то жевал. Будто я его тут голодом морил. – Тиша тебе звонил? Участковый Котик?

– Что за кликухи такие? – возмутилась мама. – Говорите нормально.

– Ага, – уловил папа, – ты, оказывается, и здесь делов наворочал. Я-то ведь твои английские фокусы имел в виду. Ты знаешь, что ты выиграл у Щелкунчика? Невероятной цены бриллиант!

– Алмазовый? – спросил Алешка.

– Очень алмазовый, – уточнил папа. И вот что он рассказал.

Эти жулики, которые ограбили великого артиста, утащили у него, кроме всяких денег и баксов, фамильную драгоценность. Но так как ими уже интересовалась милиция, они быстренько слиняли в Англию, где у них были большие денежки в банках. Но папин Интерпол не дремал, и все деньги в банках заблокировали. И жулики остались без средств к пропитанию и проживанию. Тогда они вспомнили старое ремесло и организовали игру в наперстки.

– Вот дураки! – высказался Алешка набитым ртом. – Продали бы этот камень – и все!

– Это не так просто, – ответил папа, покачав головой. – Это не у нас на рынке. Им пришлось бы убедительно объяснить, откуда у них такая ценность, и подтвердить свое право на владение камнем.

– Так нашли бы таких же жуликов, как они сами, – опять подсказал Алешка, – они бы у них документы не спросили.

– А ты многому научился за это время, – сказал Митёк одобрительно. – Верным путем мыслишь.

– Дело в том, – продолжил папа, – что продать этот алмаз они могли только таким же нашим жуликам. Сейчас за границей очень много всяких российских «бизнесменов», у которых полно шальных денег.

– И они не знают, куда их девать, – вставил Митёк.

– Вот именно. И Щелкунчик точно рассчитал, чем их можно приманить. Они хоть и жулики, но тоже скучают по своей родине.

– По березкам в поле, – усмехнулся Митёк, – по снежным просторам.

– Как же! Они скучают по своей молодости. По тем временам, когда начинали свой криминальный бизнес. Они начинали его, как правило, или с торговли цветами, или игрой в наперстки.

– Я понял! – воскликнул Алешка. – Идет такой задумчивый бизнесмен, грустит по своей молодости и вдруг видит родное и близкое.

И я тоже стал понимать. Эх, думает он, тряхну стариной. Сыграю. И тут его внимание привлекает этот блестящий камешек. «Постой, постой, дай-ка глянуть. Да ведь это…» – «Точно, – говорит Щелкунчик, оглядываясь по сторонам. – Крайне нуждаюсь в средствах, братан. Купи или выиграй».