Люблю. Ненавижу. Люблю - Светлана Борминская

Как такое могло произойти, знал лишь Нахал Мозес, который был свидетелем падения хвоста «Боинга» на тапское болото.

– Есть люди – тупики, а есть люди – никто... Мозес – тупик, – сказал полковник ГРУ в отставке Хаверь вору Лихуте еще пару месяцев назад.

Они знали, как зовут Мозеса, знали имя его жены – Хэльги, и даже имя сына Мозеса, которого звали Маркус... И все... Ну, такие мелочи, что они пленники и находятся в Эстонии, тоже знали.

– Мозес – никто, – согласился Лихута, глотая встречный воздух, когда они неслись на старом мотоцикле Нахала к Тапе, но не знали, что едут туда, – они просто ехали по проселку вперед.

Лихута уже полгода звал Хаверя – Старик, а Хаверь Лихуту – Дружище... Так они и ехали... Старик и Дружище. И не догадывались, что их уже ищут: вернувшийся в «Свинарник Эльзы» Лео Мозес, два агента – эстонский и русский, полковник Интерпола – Брук, а также – Дед и Дон Элгуджа Пярнусский. Всем им Старик и Дружище были нужны позарез, причем живыми и в здравой памяти...

Но за полгода плена Хэнк Лихута и полковник Хаверь настолько изменились... Их почти невозможно было узнать!

Квота на счастье

Если бы я только знала, что Валду Рейтель говорил про «тайники моей души»со следователем Тайво Рунно... Если бы я только знала, но я ничего не знала, я просто спала и мне снился бог – он судачил с ангелами и одновременно подписывал пропуска в рай. Он подписал очередной пропуск и нехотя повернулся ко мне чисто выбритым лицом.

«Ты же живая, чего пришла, иди отсюда!» – голосомВалду Рейтеля сказал он.

«Да, я живая, – согласилась я, добавив сердито: – Но я не могу без Ильи!..»

«У тебя нет квоты на счастье, Сандрин. И не спорь!» – сказал бог, погладил подбородок, и я проснулась...

Я не поверила... Мне же бабушка еще в детстве говорила, что счастье – перелетная птица, и у счастья не может быть квот!.. Какие у счастья квоты, ну, скажите на милость, а???

Я оделась – легкая шелковая куртка, юбка до колен – и вышла на улицу. С тех пор как не стало Ильи, я разлюбила завтракать, так как не привыкла завтракать одна. Двери казармы были раскрыты настежь, на улице было прохладно и безлюдно.

«Проходной двор», – подумала я и закрыла их, уходя.

Утро лишь намечалось пунктиром на восточной стороне небосвода, оно еще не началось, а только-только-только собиралось...

Кирха Святого Бенедикта– приоткрытая дверь, я остановилась... «Какой-то день приоткрытых дверей!» – подумала я и поднялась по мокрым ступенькам внутрь, поставив свечку святому Бенедикту, который, похоже, не спал уже несколько веков, молясь и страдая за людей и пытаясь хоть как-то им помочь в их маете.

Я вышла оттуда через минуту и взглянула на все еще темное небо, нависающее над Тапой...

Рейтель

Мало кто знал в Тапе, что Валду Рейтель когда-то закончил Принстон и проходил специализацию по менеджменту в Беркли. Да практически никто и не знал!..

И мало кто знал, что уверенный взгляд Валду Рейтеля становится пугливым и тревожным, когда он возвращается домой. Виной тому были участившиеся мигрени его жены Хелин – после того неприятного инцидента, когда она сбила в августе прошлого года некоего Котова на пересечении улиц Глинки и Айвазовского...

Под утро темное что-тоснова встало перед глазами, и Рейтель, откинув одеяло, встал, он вчера снова заснул на диване в своем кабинете... Быстро пройдя мимо спальни, откуда слышался негромкий храп Хелин, он спустился по лестнице, стараясь не скрипеть половицами, задумчиво открыл дверь и, сев в минивэн, поехал на работу.

«Вы уверены, что авария произошла именно здесь? – вспомнил он собственный вопрос, заданный следователю, проезжая перекресток улиц Глинки и Айвазовского. – Меня ведь не было в тот день в городе – я был на побережье».

«Ну, как же, а ваш минивэн?... Допустим, вы были на побережье, но ваш минивэн, управляемый вашей супругой, сбил человека, и пострадавший от полученных травм скончался, как вы знаете...»

«Но меня не было в городе...»

«Но, минивэн-то записан – на ваше имя!»

С каким же трудом ему тогда удалось открутиться от этой аварии, в которой погиб некто Котов.

Рейтель подъехал к радиостанции и обнаружил, что она закрыта!

Было утро – всего пять часов, он был в пижаме и тапках... а по Тапе расхаживали флегматично настроенные бритые дворники и мели тротуары.

Рейтель развернул машину, взвизгнули тормоза, и поехал обратно на улицу Маринеску – переодеваться и завтракать.

«Я схожу с ума, похоже на то?... – спросил он себя и напомнил: – Надо будет сегодня перевести эту вдовуна улицу Пик, пусть будет перед глазами... Что она замышляет? Ерунда!.. Или выгнать?... Я ей покажу, чертовке!»

Рейтель притормозил у реки, медленно переехал деревянный мост и свернул к своему дому. У ворот сидел вездесущий кабысдох и глядел на Рейтеля серьезными карими глазами.

– Бобби, ты не знаешь, опасна эта замороченная баба из офиса радиостанции или нет?... – наклонился Рейтель к псу. – Ну, что молчишь?

Кабысдох вздохнул, а Рейтель, устав ждать, вошел в дом.

Жена на кухне размешивала коричневый сахар в кипятке. Неторопливо обернувшись, она спросила:

– Ты к своей девке уже в пижаме ездишь?...

Рейтель кивнул и молча направился к лестнице.

– Папа, ты пьяный?... – выглянула из своей комнаты Деспина.

Рейтель снова кивнул, утро быстро набирало обороты.

«Если прекрасная дама решилась на убийство – будьте уверены, ей все сойдет с рук», – не к месту вспомнил он слова следователя, садясь на унитаз.

– Где ты был?! У меня снова мигрень, представляешь?... – заглянула в дверь Хелин.

В руках у супруги был стакан со сладким кипятком и пилюли от мигрени. Рейтель вздохнул, улыбнулся жене и уселся поудобнее...

– О-о-о-о, – убрала голову Хелин, дверь хлопнула.

Рейтель довольно усмехнулся.

Сандрин

Я уже неделю работаю делопроизводителем на улице Пик – замещаю укатившую отдыхать Белокурую Мечту, так, по крайней мере, объяснил мое перемещение Лорд, заместитель генерального директора по кадровой политике радиостанции на улице Титсу.

Ничего особенного, за исключением того, что Рейтель не замечает меня... Здоровается и то не всегда, сегодня, например, – не здоровался... Работы значительно больше – я отвечаю на десятки звонков и работаю на ПК последней модели за удобным низким столом. Когда нечего делать, я залезаю в Интернет.

Он только что странно поглядел на меня, заходя в свой кабинет... Я уже не раз ловила его неприятные взгляды на себе, но стараюсь не обращать внимания – смотрит на меня Рейтель или нет. Кукулис сказал, что Рейтель все знает про меня, ну, что я жена того самого Котова...

Месть отошла не знаю на какой план... Хотя ничего страшного на первый взгляд нет, но Рейтель вызывает во мне такой ужас, что у меня даже появляется металлический привкус во рту, когда он утром заходит в двери офиса. Вида-то я, конечно, не показываю... На улице Титсу такого не было.

Я быстро набрала на компьютере нужный текст и наклонилась, чтобы достать справочник.

– Как вы одеваетесь?... Черт знает что!

Я подскочила.

За моей спиной стоял Валду Рейтель и брезгливо разглядывал меня сзади. Именно брезгливо, и меня окатила волна ужаса...

– Что? – тихо переспросила я и вдруг разозлилась. – Я что, в домашнем халате?...

– Что за юбка на вас? – сморщившись, Рейтель разглядывал сзади мою юбку, я быстро потрогала «молнию»... Застегнута... Посмотрела на себя сбоку и непонимающе взглянула на Рейтеля.

Валду Рейтель морщился, на лице застыла гримаса... почему-то скорби!

– Это обычный льняной костюм... двойка, – я все-таки попыталась оправдаться, хотя понимала, что напрасно это делаю.

– Больше никогда не приходите на работу в этом старье, – отчеканил Рейтель и вышел в дверь. – Черт знает что!.. – раздалось оттуда.

На улице через минуту негромко зарычал его автомобиль, и Рейтель уехал. А я осталась. До конца рабочего дня было чуть меньше двух часов, я встала и, взглянув на себя в зеркало, немного успокоилась – я нормально выглядела, клянусь. Может быть, костюм был мне чуть-чуть великоват, но совсем чуть-чуть... На размер – не больше, обычный, из голубого неброского льна, строгий костюмчик для офиса... На лето, так до сегодняшнего дня считала я. А что льняные юбки мнутся, так это знают все...

Кроме Валду Рейтеля.

Я шла по городу, был вечер, от линяющих тополей плыл по воздуху пух, я наступала на него, не глядя. Черепица, флюгера, похожие на замки дома и одни сплошные воспоминания...

Я свернула и быстро пошла к дому Растамана.

Грустный негр сидел у своего подъезда на лавочке и разглядывал муравьев. Около него собралось несколько собак... На качелях у реки качались ребятишки и кричали, был очень теплый июньский вечер.

– Я же сказал тебе, не приходи больше! – Растаман поднялся и встал во весь рост, загородив мне дорогу. – Ну что, ты еще не убила его?...